— Мы еще не развелись, а потому квартира не только твоя, но и моя, и я не позволю превращать ее в публичный дом! — проревела Лиля, и ее белокожее лицо приобрело оттенок сырого мяса. От все нарастающей злости она стала картавить еще сильнее, и Лере стало неловко на нее смотреть.

— Вот если бы я таскал сюда разных женщин, ты могла бы называть нашу квартиру борделем, — начал возражать ей Рафаэль, — но мне нужна только одна… Лерочка, а потому данную комнату справедливее называть пристанищем нашей с ней счастливой любви.

— С какой стати она должна быть вашим пристанищем? — продолжала возмущаться Лиля. — Я же никого не тащу в наш дом… пока он еще наш…

— Если хочешь, мы можем установить расписание: когда ты здесь со своим… а когда мы с Лерочкой… Я даже могу его красиво набрать на компьютере и распечатать в твоем любимом голубом цвете. Повесим вот тут и…

— Еще чего! — взвизгнула Лиля, не дав мужу договорить. Лицо ее скривилось в такой отвратительной гримасе, что Лере стало жаль и ее, и Рафаэля, разыгрывающего перед женой безобразный фарс, и почему-то даже Андрея, который, скорее всего, не дождется нынче свою возлюбленную на свидание. — Убирайтесь отсюда или…

— Или что? — поинтересовался Рафаэль.

— Или я сяду вот здесь… — Лиля протащила ножками по полу стул, который отодвинула от стола, и шваркнула прямо перед мужем с незнакомой женщиной. Усевшись на стул, она демонстративно скрестила руки поверх своего серого пальто и добавила: — Сяду и буду на вас смотреть! Не станете же вы прямо при мне…

Звук «р» злобно прокатился в глубинах кривившегося Лилиного рта, и все происходящее окончательно опротивело Лере.

— Мы, конечно, могли бы и при тебе… — Рафаэль, усмехнувшись, еще раз так сочно поцеловал Леру в губы, что она в изумлении часто-часто заморгала глазами, — но не станем этого делать. Если ты думаешь, что нам больше некуда податься, то здорово ошибаешься. Мы, конечно же, уйдем, а ты… А ты можешь позвать к себе своего… Андрея, кажется… Мы возражать не станем, правда, Лерочка?

Лерочка послушно кивнула, как хорошая девочка, которой говорят: «Ты ведь обязательно доешь свою манную кашку, правда?» — И они с Рафаэлем вышли в коридор, где молча и торопливо оделись.

— Простите меня еще раз, — сказал он, когда они уже съезжали вниз в лифте.

— Да-а-а… — протянула Лера. — Вы отлично справились и без тренировки.

— Какой еще тренировки? — удивился он.

— Ну как же! Вчера же говорили, что надо провести испытания на предмет того, не противно ли нам с вами будет целоваться, а сами начали действовать без всяких испытаний.

— Я же говорил, что вчера был немного пьян. Простите меня еще раз, простите… Сам не знаю, зачем все это устроил… Теперь придется врать дальше.

— Как именно вы собираетесь врать? — с усмешкой спросила Лера.

— Ну… придется проболтаться весь вечер по Питеру, а потом явиться домой в помаде и духах… Не бойтесь! — Рафаэль предупредил ее дальнейшие расспросы. — Я не приглашаю разделить со мной это путешествие. Сейчас я доставлю вас домой, уйду, и вы забудете меня как страшный сон.

Лера рассеянно кивнула, забираясь в троллейбус. Она думала о Лиле. Жена Рафаэля ей очень не понравилась. Интересно, она в самом деле так неприятна или ей, Лере, показалось от ревности? Наверное, показалось, ведь двое мужчин: Рафаэль и Андрей — что-то же в ней находят. Не хотелось бы думать, что одну лишь выдающуюся грудь…

До самого дома Леры, пересаживаясь с транспорта на транспорт, они ехали молча, каждый погруженный в свои нелегкие думы. Возле собственного подъезда, посмотрев на покрасневший от холода нос Рафаэля, Лера предложила:

— Давайте зайдем ко мне, перекусим, а потом я снабжу вас какой-нибудь помадой с духами, и вы поедете домой… или где-нибудь еще погуляете.

— Неудобно как-то… — пробормотал тот. — Я и так, по-моему, уже сильно злоупотребил вашим временем… и вообще… вниманием…

— Да ладно! У меня теперь времени навалом, — усмехнулась Лера, — а вот на ваш красный нос без душевной боли не взглянешь. Пошли! Хоть согреетесь, чайку выпьете… Или мы не друзья по несчастью?

Рафаэль вымученно улыбнулся, пожал плечами и нерешительно двинулся вслед за ней.

Дома Лера усадила неожиданного гостя перед телевизором, а сама отправилась на кухню готовить ужин. Она разогрела в микроволновке дежурные куриные окорочка и оставшуюся со вчерашнего дня вареную картошку, заварила чай с малиновыми листочками и пригласила Рафаэля к столу.

— Знаете, мне кажется, что вы свою Лилечку все-таки сегодня уели, — сказала Лера, разливая малиновый чай по новым пузатым чашкам с рыжими подсолнухами. Она специально купила две одинаковые, чтобы из них пить чай вместе с Андреем, а вот обновить их пришлось с чужим мужем…

— Думаю, никакой жене не понравилось бы, если бы она застукала своего мужа целующимся с другой женщиной, — ответил Рафаэль, размешивая в чашке сахар.

— Можно подумать, что они ходят с Андреем за ручку, как советские пионеры, и не целуются…

— И все равно тяжело… Мы прожили с ней вместе, между прочим, аж четырнадцать лет! Немало, верно?

— Пожалуй. А дети… дети у вас есть?

— Детей нет, — печально покачал головой Рафаэль.

Лера подумала, что ему будет неприятно, если она спросит, почему их нет, но он объяснил сам:

— Лиля не хотела.

— Почему? — все-таки не выдержала Лера.

— Она много чего по этому поводу говорила, но, думаю, дело в том, что у нее самой было очень тяжелое детство. Мамаша ее бросила на руки соседке совсем еще неразумной крохой, а сама куда-то исчезла. Соседка отдала Лилю в детский дом, ну а там… сами, наверное, знаете, каково там детям. Мне кажется, моя жена подсознательно боится произвести на свет ребенка, которому, возможно, тоже придется мучиться.

— Но разве вы мучили бы своего ребенка? Что-то не очень вы похожи на мучителя!

— Конечно, не мучил бы. Наоборот, любил бы… — Рафаэль тяжко вздохнул. — Но Лиля… она явно боится. Я решил не настаивать. Все думал, что она сама собой созреет, но… в общем, вы теперь знаете, что получилось из нашей с ней семейной жизни.

— А вы не пробовали… — начала Лера, но ее прервал звонок в дверь. В недоумении пожав плечами, она сказала: — Даже не представляю, кто бы это мог быть… Может, соседка? Она часто приходит за спичками. — И пошла открывать.

На пороге стоял Андрей Шаповалов. У Леры мелко-мелко задрожали губы, и она с трудом справилась, чтобы не разрыдаться прямо тут.

— Во-первых, я пришел отдать ключи, — сказал Андрей, взял в свою руку Лерину и вложил ей в ладонь связку из трех ключей. — Во-вторых, я оставил у тебя паспорт. Отдай, пожалуйста.

Он наконец посмотрел ей в глаза, и Лерино сердце сжалось от душевной боли. Его взгляд показался ей не слишком холодным и далеко не равнодушным. Может быть, оставленный паспорт — всего лишь предлог для встречи? Может, не стоит забирать у него ключи? До чего же некстати она зазвала к себе Рафаэля… И кто ее тянул за язык? Мужчина ведь и идти-то не хотел, а она зачем-то настояла…

— Я… я не знаю, где твой паспорт… — промямлила она.

— Думаю, что в секретере, — ответил Андрей. — Оба наших паспорта, наверное, так и лежат там с тех пор, как мы вернулись из дома отдыха.

Лера жалко кивнула, прошла в комнату и открыла крышку секретера. Обе «краснокожие паспортины», тесно прижавшись друг к другу, действительно лежали на самом виду. Лера взяла оба документа в руки, еще раз вгляделась в любимое лицо на фотографии, вернулась в коридор и протянула паспорт Андрею. До последнего момента она надеялась, что он скажет, что очень жалеет о разрыве, что Лилечка оказалась вовсе не так хороша, как он предполагал, но Андрей не сказал ей ничего подобного. Он почему-то прятал от нее глаза и делал много суетливо-лишних движений. Засовывая документ во внутренний карман куртки, Шаповалов бросил рассеянный взгляд на кухню. Рафаэль вынужден был слегка привстать и вежливо кивнуть ему головой. Андрей, окончательно утратив координацию движений, положил паспорт мимо кармана.

— Это еще кто? — спросил он нагнувшуюся за паспортом Леру.

— Ну… мой друг… — Протягивая ему темно-красную книжечку, она попыталась произнести слова так, чтобы Андрей сразу понял, что на кухне сидит НИКТО, что ей до этого человека нет никакого дела, что она продолжает любить только лишь его одного, милого Андрея, но губы почему-то сами собой сложились для других фраз: — Недавно познакомились… Он очень хороший человек!

— Ага… ясно… хороший человек… — повторил за ней Андрей, покачиваясь с пяток на носки и обратно. — Значит, стоило мне только за порог, как у тебя сразу нашелся другой «очень хороший человек»!

— А ты что, хотел бы, чтобы я ревела белугой в одиночестве и рвала на себе волосы? — рассердилась вдруг Лера.

— Нет… конечно же, нет… не стоит передергивать, но посторонний мужчина на моем еще не остывшем месте меня все-таки удивляет… Я, признаться, не думал, что ты такая…

— Какая?! — уже истерично вскрикнула Лера.

— Такая! Неразборчивая, вот какая! — раздраженно отозвался Андрей и послал испепеляющий взгляд в сторону «постороннего мужчины».

— Простите, но… на что вы намекаете? — с угрозой в голосе спросил Рафаэль, поднимаясь из-за стола.

— Хотя вас вообще ни о чем не спрашивают, я все-таки отвечу: я ни на что не намекаю, а открытым текстом называю Валерию неразборчивой и излишне доверчивой. Нельзя так неосмотрительно бросаться на шею первому же попавшемуся под руку мужчине!

— Это я-то первый попавшийся? — возмутился Рафаэль, который уже успел выйти в коридор и плотно угнездить свою руку на плечах Леры.

— Он не первый попавшийся! — выкрикнула она и ответно обняла Рафаэля за талию. Ей уже не хотелось говорить Андрею о своей любви к нему. Он должен знать, что она сумеет прожить и без него, а в людях она в отличие от него, который повелся на вульгарную, узколобую и картавую Лилечку, отлично разбирается. — Я… я вообще… между прочим… выхожу за него замуж… в ближайшее время, вот!

— Замуж? А этого он не хочет?! — взревел Андрей и, сделав молниеносный выпад, неожиданно ударил противника в челюсть.

Тот громко клацнул зубами, но на ногах удержался.

— Ах ты, значит, та-а-ак… — зарычал Рафаэль, и двое мужчин сцепились в нешуточной схватке.

— Немедленно перестаньте! Что вы делаете? Идио-о-оты! Зачем?! — кричала Лера, напрасно пытаясь втиснуться между соперниками и тем самым разнять.

По всему было видно, что мужчины дерутся со смаком и удовольствием. За что бился Андрей, Лера не очень понимала, но Рафаэль наверняка был рад намять бока любовнику собственной жены.

— Прекратите! — душераздирающе закричала Лера и с размаху все-таки вклинилась между мужчинами. Чей-то кулак тут же разбил ей нос. На губы потекла струйка горячей крови, вид которой сразу отрезвил дерущихся.

— Лерка! Сумасшедшая! — крикнул Андрей и отпихнул от себя противника. — Мы же могли тебе вообще нос сломать!

— Да-а-а… простите… то есть… ты прости… — забормотал Рафаэль, чувствительно ударившись спиной о стену. — Надо… что-то холодное на переносицу… Может быть… что-нибудь из холодильника?

— Без тебя соображу, — рявкнул Андрей, перейдя на «ты», и бросился на кухню.

Когда он вернулся с мокрым полотенцем, Рафаэль уже обеими руками поддерживал Леру, обмякшую на них с запрокинутой головой и резко побледневшим лицом.

— Лера! Немедленно опусти подбородок вниз! — распорядился Андрей. — Зачем ты его слушаешь? Вовсе не надо запрокидывать голову! Так можно захлебнуться кровью!

— Не учи нас жить! — зло откликнулся муж его любовницы, который решил, что они действительно уже так коротко знакомы, что вполне можно и на «ты». — Лучше быстрей прикладывай полотенце к ее переносице!

Когда алый поток из Лериного носа был остановлен, Рафаэль взял женщину на руки и понес в комнату.

— Нет! Я все-таки не понимаю, Лера! На каком основании он тут распоряжается?! — выкрикнул Андрей, бросившись вслед за ними.

Лера, которую Рафаэль уютно устроил среди ее же собственных подушек, еле слышно прогундосила:

— Он распоряжается тут на том основании, что я собираюсь за него замуж, а потому, Андрей, тебе все-таки лучше уйти. Паспорт — на столике в прихожей.

— Ага! Я, значит, уйду, а он, значит, останется?

— А тебе-то что? — возмутилась Лера, мотнула головой, и из ее носа опять выползла тонкая струйка крови. — У тебя, кажется, должно быть свидание с твоей новой дамой сердца!

— Лера! Не стоит так волноваться из-за его свидания! — крикнул Рафаэль и опять протянул ей полотенце.

— Во-первых, сегодняшнее свидание… В общем, оно отменено, — отчитался Андрей. — А во-вторых, я не могу оставить тебя на чужого человека…