Карен Хокинс - Ты лишила меня сна

— И сколько их у вас? — спросила Агги.

— Трое братьев и две сестры.

Кристина уставилась на нее широко раскрытыми глазами:

— Вас так много!

— Ода. Мы все делали вместе — готовили, убирали…

— У вас нет слуг?

— Очень немного. Да нам и не требуется много слуг, раз нас столько и мы сами можем сделать все, что требуется. Я, например, могу прекрасно приготовить пастуший пирог.

Агги снова подпрыгнула:

— Вкуснятина!

— О да! И дома у нас всегда очень шумно. А здесь очень тихо. Я к этому не привыкла.

Кристина и Агги переглянулись. Девон сказала:

— Думаю, вы ничего не имеете против тишины и покоя. Бывают времена, когда мне хочется, чтобы Кристина и Агги помолчали.

Щеки Кристины вспыхнули румянцем:

— Девон!

— Не притворяйся, что у тебя не возникает такого желания. Это совершенно естественно.

Девон наклонилась и подняла с пола клочок бумаги. Посмотрев на него, она вручила его Трионе:

— Кажется, это ваше. Меню на неделю.

— А что у нас сегодня? — спросила Агги с интересом.

— Жареный ягненок.

— Хорошо!

Агги похлопала себя по животу в предвкушении трапезы:

— Надеюсь, не с мятным соусом. Папа его ненавидит.

Триона молчаливо приняла к сведению эту скудную информацию. Никогда для нее не было более очевидно, что она, по сути, вышла замуж за незнакомца. Опираясь на основные сведения о блюдах, обычно приготовляемых в Гилмертоне, а также о том, что ей могла рассказать о вкусах Хью миссис Уоллис, Триона до конца не выяснила, насколько Хью нравятся некоторые новые блюда, введенные ею в обиход дома.

И сегодняшний разговор показал, сколько она еще не знает о своем муже. Было мило, что дети так хорошо изучили его вкусы, и это избавило Триону от необходимости спрашивать его об этом, когда он вернется домой.

— Да, — подтвердила Девон. — Он так же ненавидит мятный соус, как любит морковь. Особенно морковь, запеченную в пастушьем пироге.

Кристина недоуменно заморгала:

— Но…

Девон потянула сестру к лестнице:

— Пожалуй, нам лучше заняться греческим; пока мисс Эпплтон не проснулась.

Агги капризно захныкала:

— Я не хочу заниматься греческим!

— Если собираешься нынче днем покататься с папой верхом, надо закончить уроки. Ты же знаешь его, — напомнила Девон.

Опустив плечи, Агги медленно побрела по лестнице вслед за сестрами.

Значит, Маклейн любит морковь, запеченную в пастушьем пироге. Вот как?

Может быть, лучше заменить жареного ягненка этим блюдом? Уж если Триона и умела что хорошо готовить, так это пастуший пирог.

Она задумалась о том, есть ли у них все необходимое для пирога. Или…

К крыльцу подъехала карета. Триона услышала ее грохот, а потом Лайам открыл дверь в ответ на звонок.

Расправив складки платья, Триона пошла к двери, когда услышала ворчливый голос:

— Отпусти мою руку, болван! Неужели я выгляжу так, будто не могу идти сама?

— Мамушка! — Пробежав по коридору, Триона поспешила обнять свою бабушку.

Нора смахнула слезы:

— Ох, как ты, мое дитятко?

— Мамушка, как я рада тебя видеть! Не пройдешь ли в гостиную? Там разведен жаркий огонь в камине, и я могу распорядиться, чтобы тебе подали горячий чай и ячменные лепешки.

— Да, мне было бы полезно согреть свои старые косточки.

Триона распорядилась насчет угощения, усадила бабушку в уютное кресло в гостиной и с улыбкой опустилась в другое, напротив.

— Тебе следовало подождать, пока я сама не приеду к тебе.

— Но как я могла ждать, получив толстенное письмо от твоей сестры, в котором ничего нельзя понять, а потом ты прислала мне клочок бумаги, который назвала запиской? Я узнаю наконец, что случилось, или так и умру, не дождавшись объяснений?

Триона не смогла удержаться от смеха:

— Кейтлин может написать больше, а сказать меньше, чем все остальные.

Бабушка устремила на Триону пронзительный взор:

— Так выкладывай все начистоту!

— О, Мамушка! Произошло столько всего — и все случилось так быстро!

— Как тебя угораздило выйти замуж так внезапно и таким странным образом? И что обо всем этом думал твой па?

— Его же не было в городе. А дядя Бедфорд и тетя Лавиния…

Нора презрительно фыркнула:

— Не говори больше ничего! Эти самодовольные болваны не нашли бы выхода из трех сосен, а тем более из такой неразберихи, какую устроила твоя сестрица!

— Кейтлин не думала ни о чем дурном. Лорд поддразнивал ее и насмешничал, а ты ведь ее знаешь.

— Она немного похожа на свою бабушку, если хочешь знать мое мнение. Но я не могу понять, почему ты не написала мне! Я бы тотчас же прилетела и все устроила! Распутала бы этот клубок!

— У нас не было на это времени. Пошли ужасные слухи. Люди начали болтать вздор, и не только обо мне. Наши имена могли вывалять в грязи, а для папы, раз он викарий…

— Понимаю.

Пронзительные голубые глаза бабушки встретились с глазами Трионы:

— Так… как ты?

— Прекрасно. Конечно, я скучаю по своим.

— Да, я тоже скучала, когда вышла замуж в первый раз. Это нормально. — Нора похлопала Триону по руке: — А теперь расскажи мне, дитятко, что заставило тебя прибегнуть к моей помощи? Что сделал этот твой муж такого, что тебя расстроило?

— Скорее — чего он не сделал!

— Ох, ну и дела! Не говори мне, что он не прикоснулся к тебе со свадьбы, потому что я видела Хью Маклейна, а он не из тех, кто позволит такой милашке, как ты, ускользнуть, не дотронувшись до нее, не поставив на ней своего клейма.

Триона вспыхнула:

— Нет, это-то как раз самое лучшее. Я о своем положении в этом доме. Это не вполне нормальный брак, и потому я не знаю, как…

— Постой, девочка. Ты ведь его жена или нет?

Губы Трионы задрожали, и она неуверенно кивнула.

— Да, разумеется.

— И ты хочешь улучшить его жизнь, а значит, и свою?

— Ну… да.

— По моему разумению, это звучит так, будто у вас нормальный брак. — Нора не спускала с внучки внимательного взгляда. — Или станет таким, как только ты перестанешь считать его ненастоящим!

На мгновение Триона погрузилась в молчание.

— Думаю, ты права. Беда в том, что мы мало знаем друг друга. Приехав сюда, я узнала, что у Хью есть три дочери.

— Сколько?

— Я тоже была потрясена.

Нора задумчиво покусывала губы:

— Три, говоришь? Когда же это случилось?

— Ну, старшей из них пятнадцать, а младшей около шести. Сначала я думала, что Хью все еще питает чувства к их матери, потому что, судя по всему, он жил с ней долгое время, но он сказал, что это не так. И каждый раз, упоминая о ней, сердился.

— Н у, так что тебя так смущает?

— После свадьбы мы с Маклейном договорились, что, как только слухи улягутся, я вернусь в Уитберн.

— Нет!

— Мамушка, ни я, ни Маклейн не собирались вступать в брак, но…

— Тихо! Вы женаты, и забудь о том, что было раньше. Вы дали клятвы друг другу, и следует это уважать.

— Он не хочет, чтобы я вмешивалась в его жизнь, а довольствовалась лишь хозяйственными хлопотами.

— Ох, все эти ваши новомодные идеи — чепуха!

Триона покачала головой:

— Мамушка, все не так просто. Обстоятельства вынудили нас к этому, и нам пришлось подчиниться. Чтобы пресечь светские сплетни. — Ей было трудно подбирать слова. Наконец она с усилием выговорила: — Надо было свести ущерб для моей репутации к минимуму.

Старая Нора побагровела:

— Ущерб? С каких это пор брак стал называться таким словом?

— Я имела в виду вовсе не это.

— Ваша проблема, твоя и лорда Хью, заключается в том, что вы придаете большое значение пустякам. Вы поженились — с охотой или без, не важно, — и чем скорее оба примете это как неизбежность, тем скорее ваш брак станет нормальным и здоровым. И не говори об этой чепухе, о том, что вы поженились, чтобы «свести к минимуму ущерб».

— А вдруг окажется, что мы не подходим друг другу?

— Тогда вы поступите как все супружеские пары — постараетесь приспособиться.

— Мамушка, все гораздо сложнее, чем ты думаешь. Хью попросил меня держаться подальше от девочек, чтобы они не тосковали обо мне, когда я уеду.

— Так он беспокоится о девчушках?

— Да, и он прав. У них была тяжелая жизнь, и если окажется, что мы привязались друг к другу, а потом я уеду, тогда это будет тяжело для нас всех, но для них особенно.

— Тогда не уезжай.

— Нет выбора. Мы поженились с одной целью: положить конец сплетням и спасти репутацию моих сестер, которая могла бы пострадать из-за меня.

— Глупцы вы оба, — сказала бабушка, поднимая бровь. — А как же сейчас?

— Я знаю, что, когда настанет время уезжать, буду к этому готова, но… мне хотелось бы получше узнать детей, проводить с ними время. Если им сказать прямо, что я уезжаю, не думаю, что они почувствуют себя покинутыми, когда это произойдет. А позже я смогла бы поддерживать с ними связь с помощью писем или пригласить их навестить меня в Уитберне.

— Ну так и дай знать об этом девчушкам, скажи им.

— Но Маклейн просил меня не делать этого.

— Послушай меня, дитятко. Случается, что мы принимаем «умные» решения только для того, чтобы позже понять, что были не правы. Ты должна проявить твердость и мужество, чтобы жить собственной жизнью и иметь право на собственные ошибки. Ты неизбежно будешь их совершать. Но это лучше, чем сидеть, чувствовать себя несчастной и желать, чтобы кто-нибудь сделал твою работу за тебя.

Триона вздохнула:

— Брак такое трудное дело! Я думала, что у нас с Маклейном все будет проще, раз мы поженились не по любви.

— Вот тут ты заблуждаешься. Любовь — это то, что смазывает колеса повозки, которая везет нас по жизни.

Триона улыбнулась:

— Я начинаю это понимать. Мне трудно примириться с меньшим, чем я видела у своих родителей.

— Да, но при хороших отношениях твоя рука держит поводья и в зависимости от обстоятельств направляет повозку вперед или слегка придерживает. Мне кажется, что твоей повозкой сейчас никто не управляет.

Триона некоторое время размышляла над ее словами, потом медленно кивнула:

— Возможно, я слишком опасалась сделать что-нибудь не так или ранить чьи-нибудь чувства.

Бабушка испустила глубокий и многозначительный вздох:

— Ох, ты не застала времен, когда я выступала против подобного образа мыслей. Женщины слишком часто воображают себя хранительницами всего мира, и если ты спросишь меня, я скажу, что это большая ошибка. Пусть и мужчинам перепадет какая-то доля бремени! Они всегда толкуют о собственной доблести. Так пусть используют ее по назначению, занимаются серьезным делом. Вот что я скажу!

Бабушка покачала головой с явным осуждением:

— Я думаю, на тебя подействовали волшебные чары Маклейна, и потому ты лишилась дара ясно мыслить.

— Нет никаких чар. Есть только родовое проклятие. Ты знаешь, я всегда считала, что это ты придумала насчет их способностей вызывать бурю.

Лицо бабушки выразило удивление:

— Зачем мне было придумывать?

— Не знаю. Наверное, я считала это сказкой.

Но пока что единственной сказкой оказалось то, что Маклейн сумел сотворить с ней в постели. И волшебство такого рода действовало на Триону значительно сильнее и интриговало ее гораздо больше, чем способность вызывать бурю.

— Мне надо найти способ лучше выражать свои мысли. Хью рассуждает логично. В его речах столько здравого смысла и говорит он так убедительно, что его мнение кажется единственно правильным. Как в случае с девочками. Он очень спокойно объяснил, почему считает, что я не должна с ними общаться, и в тот момент ему удалось убедить меня. Мне это показалось правильным и разумным. Потому я и согласилась. Позже, когда я начала об этом размышлять, поняла, что мне не следовало этого делать. Я нужна девочкам, а сейчас и они мне стали нужны.

— Верно! Именно так! Ты должна делать то, что находишь правильным, а иначе твой партнер не будет доверять тебе принятие серьезных решений.

— Итак… Значит, если я решу, что наше соглашение относительно девочек было неправильным, я должна сказать ему об этом.