Агата Чернышова - Ты меня (не) спасёшь

Звонила и бывшая домработница отца, тётя Стеша, как я привыкла её называть. Это была женщина с тремя детьми, сейчас уже взрослыми, но в её сердце хватало места и для меня. Не то чтобы она заменила мне мать, но благодаря её неусыпной заботе я не замкнулась в себе. И, конечно, Олег прислал весть, что приедет заберёт меня в обед.

Словом, отвечая на сообщения, я не сразу заметила среди них одно, отправленное со скрытого номера.

«Не делай глупости! Он тебе врёт».

Подумать обо всём, например, о том, как же этому анониму удаётся следить за моей жизнью, не получилось. Дверь палаты снова раскрылась, на этот раз пропустив лечащего врача.

Виктор Степанович держал в руках папку с моей историей болезни, мужчина подвинул стул и сел рядом с моей кроватью.

— Ну что? — нетерпеливо спросила я.

— Как вы себя чувствуете, Зоя Аркадьевна?

— Голова ватная, а в остальном нормально. Уже не тошнит, как вчера, — ответила я, пристально смотря врачу в глаза. Разве он не понимает, что я скорее хочу услышать то, зачем пришла в клинику, а не отвечать в десятый раз на вопросы о самочувствии!

— Та-ак, — протянул собеседник, листая историю. — Давление у вас в норме, пульс тоже, ЭКГ отличное. Я вас выписываю.

— А яйцеклетки? Когда их?..

Вопрос повис в воздухе, я не решалась произнести вслух то, о чём давно мечтала. Виктор Степанович посмотрел на меня поверх очков и улыбнулся, наверное, впервые за всё время нашего общения:

— Обычно оплодотворение производят через двое суток. Сначала эмбриологу надо отобрать лучшие из них, а потом останется только ждать. Впрочем, кому я рассказываю?! Вы всё уже знаете.

Это было правдой, но в этот раз я чувствовала себя так, будто начинаю всё с чистого листа.

— Через пару часов сестра снова померяет давление, и можете собираться. Вам позвонят, когда мы получим эмбрионы. Может, у вас остались вопросы?

«Только один: вы считаете, в этот раз получится?»— вертелось на языке, но я сдержалась. Откуда доктору знать, он не Бог, а Всевышнего я спрашивать боялась. Вроде никогда не была верующей, так зачем теперь тревожить своими просьбами того, к кому раньше считала себя равнодушной?!

— Нет, спасибо за всё, Виктор Степанович.

— И помните главное, Зоя Аркадьевна, — сказал напоследок врач, обернувшись у двери. — Самое важное позади. Вы молодец, думаю и дальше всё пойдёт, как надо. Суррогатная мать здорова и молода, она легко выносит и родит вам ребёнка.

— Спасибо, — прошептала я ещё раз, чувствуя, что сейчас расплачусь. Мне хотелось бесконечно слышать, что всё получится, что уже финиш, а на финише обычно сюрпризов не бывает, а если и бывает, то редко.

— Отдыхайте!

Дверь бесшумно закрылась, и я снова осталась наедине со своими мыслями. Поплакав немного, как в детстве, утирая слёзы рукой, я откинулась на подушки и незаметно для себя задремала.

Олег действительно, как и обещал, приехал за мной в обеденный перерыв.

— Ты как? — спросил он, принимая из рук персонала вещи. — Нужно что купить?

Я только покачала головой. Сообщение анонима записалось на подкорку, и хотя я не доверяла ему полностью, всё же осадок остался. Дурацкая привычка быть одной против всего мира! Она немного отступила, когда мы с Ником поженились, и вновь взяла меня в оборот, стоило браку распасться.

Мы ехали молча. Олег сосредоточенно смотрел на дорогу, временами хмурясь, а я сидела тихо, как мышка, и наблюдала за ним, в сотый раз пытаясь понять, кто мы друг для друга. Соратники, участвующие в общей битве? Тогда как только она окончится, разъедемся в разные стороны. И вообще, разве можно остаться приятелями после рождения ребёнка? После всего?

— Тебе ещё звонили с неизвестного номера? — внезапно спросил Олег, словно подслушал мои мысли.

— Нет, — честно ответила я, потому что не звонили, а писали, но ведь об этом между нами и слова не было сказано. — А что?

— Ты напряглась, — устало заметил бывший, и я хотела было возмутиться, что в моём положении каждая бы напрягалась, но не стала. Это будет подозрительно.

— Почему ты мне помогаешь, Олег? — вместо ответа на его вопрос спросила я о своём. — Я обидела тебя, а ты никогда не прощал обид. Я была неправа со всех сторон, но ты, услышав моё предложение, всё же ответил согласием. Почему?

— Я уже говорил, что хотел поступить с тобой так же, как и ты когда-то со мной, но потом решил, что уже пережил эту боль. Раз ушла и не стала слушать, значит, ты никогда особо меня и не любила. А в нелюбви никто не виноват. Жаль, что я тогда этого не понял. Тебе был нужен был повод уйти, и ты его получила.

Я чуть не задохнулась от возмущения. Мне? Повод? Да я любила тебя так, что в первое время после расставания дышала вполсилы, жила так, словно мир вдруг стал серым, и больше не будет ярких красок.

Да я на антидепрессантах около года сидела, мне ещё мачеха по просьбе отца подогнала хорошего психиатра, иначе бы через пару месяцев тоски и самокопания загремела бы в дурку!

Хотела сказать, но ограничилась кратким:

— Думай, как хочешь. Я не в состоянии спорить.

К счастью, доехали мы почти без пробок. Я вслушивалась в слова песни, льющейся из радио: «Я ж тебя любила, а ты меня не простил», и думала о том, что нам с Олегом так и не удалось поставить точку, только запятую. Вот и ведём до сих пор бесконечные диалоги, изматывающие нас обоих. И сколько это будет продолжаться, никому не известно.

— Я поднимусь сама, — произнесла я, когда машина затормозила у подъезда. — Ты и так потратил на меня обеденный перерыв.

— И много лет, — парировал Олег тоном не терпящим возражения. — Сказал же, доведу до порога и самолично уложу в постель.

Я только хмыкнула. Когда- то так и получилось, но это было словно в другой жизни, с другими героями, не имеющими ничего общего с нами сегодняшними.

В лифте мы поднимались вместе с соседкой с верхнего этажа. Она так выразительно смотрела на Олега, что мне хотелось щёлкнуть пальцами около её глаз и сказать: «Эй, можно хотя бы подождать, пока я выйду?»

— Если надо, я могу заехать вечером, скажем, после восьми. Не выходи сегодня на улицу, скажи, что купить, я привезу. Или пришлю кого, — говорил Олег, ставя пакет на пол в прихожей.

Обычные, в общем-то, слова заботливого приятеля, но тон, каким они были произнесены, абсолютно холодный, чужой, меня взбесил.

— Кому надо? Тебе или мне?

Некоторое время мы стояли и мерялись взглядами. Кто отступит первым, он или я. Привычка сдаваться на милость судьбы была у меня в крови, но после измены Ника, вправившей мне мозги и заставившей понять, что если позволить сесть себе на шею, то останется только тянуть лямку и дальше, безо всякого намёка на благодарность, я ожесточилась и превратилась в эгоистку.

— Тебе. Мне. Нам обоим, — сказал Олег и, не прощаясь, вышел, тихонько прикрыв дверь.

* * *

Олег вечером не заехал. Около шести от него явился гладковыбритый молодой человек в деловом костюме и поставил на стол два бумажных пакета. В одном были фрукты, картошка, маринованное мясо и красная рыба, в другом — лекарства, прописанные Виктором Степановичем, и новенький красивый дневник.

Золотистый твёрдый переплёт, закладка, как в старинных книгах, белые лощённые листы — всё как я люблю. Вишенкой на торте послужила перьевая ручка в футляре. «Тебе нужен новый дневник? — пришло чуть позже сообщение от Олега. — Если нет, можешь записывать в нём кулинарные рецепты».

И всё. Никаких обещаний заехать и позвонить, да мне они были и не к чему. Я точно знала, что пока ситуация не прояснится, мы с первым бывшим прикованы друг к другу покрепче наручников. Таков уж Олег, не мог бросить девушку в беде. Даже если она давно ему безразлична.

Каждый раз, как я логическим путём доходила до этого вывода, начинала злиться. А потом злилась на то, что я злюсь, словом, всё кончалось жалостью к себе и слезами. Мы давно расстались, я даже успела побывать замужем, так какого чёрта, теперь рыдать о том, что давно прошло?!

Была и другая крайность. В голову лезли всякие-разные мысли о том, что Олег не зря так меня опекает, значит, не совсем я ему безразлична. Разве согласишься подарить ребёнка той, о ком и слышать не желаешь? А ведь именно это должен испытывать ко мне первый бывший, когда-то ставший мне самым близким. Настолько, что с мясом пришлось вырывать из сердца эту любовь. Шрам, как оказалось, до сих пор побаливает.

В эту ночь я спала мало. На воодушевлении исписала в новом дневнике подаренной ручкой пять страниц. И всё это были мои мысли о том, кто мы с Олегом друг другу. К единому мнению так и не пришла.

Перечеркнула написанное, решив, что время само расставит всё по местам, не надо торопить события. Влюбилась ли я в Олега заново или не переставала его любить, это дело десятое.

Лучше бы, конечно, ни к кому не привязываться. Именно так жил мой отец после смерти матери, наверное, ему так было легче, а остальным, оставшимся рядом тяжелее, но отца будто это никогда не волновало.

Нет уж, лучше привязываться, страдать, плакать по ночам, но чувствовать, чем превратиться в мудрую каменную статуэтку, годящуюся только для декора гостиной!

Не о том я думаю, не о том. Снова написанное оказалось зачёркнутым, и я перевернула страницу. Надо сосредоточиться и попытаться понять, кто такой аноним.

Голос явно незнакомый, да и глупо интриганке звонить самой. Аноним появилась в моей жизни за несколько месяцев до развода, именно тогда начались настойчивы звонки с разных номеров, предупреждающие об измене мужа.

Сначала я не придавала им значения, стараясь доверять Нику и не оскорблять его подозрениями, а когда поверила, то всё и открылось.

Что же произошло за несколько месяцев до развода такого, что могло бы подвигнуть кого-то обидеться на меня и начать действовать? Сколько ни вспоминай, а ничего на ум не приходит. Всё было, как обычно. Сначала стимуляция, потом эмбрионы, поиск суррогатной матери. Ник всё брал на себя, стараясь огородить меня от лишних волнений.

Может, он уже хотел уйти? Тогда зачем ждал? Я пометила на полях, обязательно спросить его, если такая возможность представится. Позвонит в очередной раз узнавать, как у меня дела, вот и спрошу.

Ник исповедовал принцип: развелись, так что теперь, морды друг другу бить? Всегда полезно сохранять нейрально-приятельские отношения. К счастью, в последние месяцы звонил он от силы раз или два. Спросит, как у меня дела, сообщит, что и у него всё нормально, и на этом привет.

Сначала я думала послать его куда подальше, а потом решила, что пусть будет. Каждый его звонок делал пропасть между нами всё шире. Я уже несколько недель о нём не вспоминала. Даже мысли о его предательстве больше не ранили душу.

«Может, и к лучшему, что всё выяснилось накануне переноса эмбрионов, а не после. Определённо, так и есть», — записала я в дневник и нарисовала вместо точки маленькое разбитое сердечко.

Теперь надо вернуться к анониму. Нет, эта дама явно не желает мне добра, иначе какого чёрта скрываться. В голове после всех стимуляций немного прояснилось, кажется, я снова возвращаюсь к разумной жизни. Вот и подумаю о ней, пока есть время.

Я отправилась на кухню, налила крепкого чёрного чаю с лимоном, сделала двойной бутерброд с карбонатом из пакета Олега и снова села за письменный стол. Отпила большой глоток и откусила бутерброд.

После больничной диетической еды всё кажется необычайно вкусным. Стимуляции вызывают безумный жор, когда ты закидываешь еду, не чувствуя вкуса, а вот так, сидя и наслаждаясь каждый куском глотком, я давно не перекусывала.

Следующие несколько часов я пыталась на бумаге вычислить личность анонима, но в итоге захотелось спать, что я с удовольствием и сделала.

По крайней мере, это не Полина, бывшая суррогатная мать, ей это невыгодно. Да и зачем продолжать меня доставать? Из мести? Нет, явный бред.

Анонимом вряд ли является и коллега Ника. В его фирме меня особо не любили, но продолжать следить за моей жизнью и дальше, а аноним явно это делала, раз знала об Олеге, никто бы не стал. Ник свободен, так зачем эти сложности?

Уже утром, когда я окончательно почувствовала себя выздоровевшей от долгой болезни, мне пришла на ум такая простая мысль: аноним — человек, связанный со мной лично. Версия номер один. Или с Олегом.

В то, что это первый бывший построил такой хитроумный план по наказанию меня за прошлое, ни капли не верилось. Не в духе Олега, да и вообще подобный сюжет больше подходит для бразильских сериалов, а не для реальной жизни.

Может, его бывшая жена, если они действительно развелись, строит козни? Но зачем она начала это делать, когда я ещё была замужем за Ником? Вопросы, однако. А ответов пока нет.