Мать Киры — Валерия Сергеевна, внешне дочь очень похожа на нее, а глаза точно такие же, — оказалась более внимательной ко мне., оказалась более внимательной ко мне. Расспрашивала о моей семье, учебе и работе, планах на будущее. Отвечал ей обстоятельно, но без лишних подробностей — только по существу. Мои ответы в какой-то мере устроили ее, стала обращаться чуть приветливей, чем в первую минуту знакомства. А потом перешла к расспросам о нашей совместной жизни — где будем жить, как собираюсь обеспечить свою семью. Не упустила упомянуть о долге главы семейства — заботиться о жене и детях, чтобы они ни в чем не нуждались. Особо завела разговор о свадьбе — где и как ее проведем. На мои слова, что она будет скромной, назидательным тоном высказалась:

— Позволь в этом решать родителям, Сергей. Краснеть перед людьми мы не собираемся, проведем, как считаем нужным. Пригласи, пожалуйста, к нам свою маму, с ней и обсудим, заодно и познакомимся.

Согласился, не стал противиться ей, с самого начала обострять складывающиеся отношения. Но когда она сделала замечание по моему виду и стала диктовать, как следует одеться, вести себя на людях, не выдержал. Стараясь как-то смягчить слова, но не мямлить нерешительно, сказал зарвавшейся теще:

— Прошу извинить меня, Валерия Сергеевна, но такие вопросы я решу сам. Думаю, краснеть вам за меня не придется.

Первым ее порывом, судя по оскорбленному виду, было отчитать меня, но все же сдержалась. Наверное, поняла, что лучше не настаивать, иначе сейчас может дойти до конфликта — по-сути, на пустом место, из-за чьих-то амбиций. Переглянулась с Кирой — понятно, что будет через нее, тихим сапом, давить на меня, чтобы выглядел приличней. Но последнее слово оставила за собой: — Очень надеюсь, Сергей. Мы пригласим уважаемых людей — не хотелось бы перед ними оконфузиться.

На следующий день после работы заехал к маме. Рассказал ей о встрече с родителями Киры, состоявшемся между нами разговоре. Передал приглашение будущей тещи приехать к ним для знакомства и обсуждения свадебной церемонии. О сватовстве речи не было — Кира не невинная девушка, побывала уже замужем. Мама вздохнула, а потом сказала:

— Хорошо, Сережа, поедем. Только сколько бы мы не старались не ударить в грязь лицом, все равно будем выглядеть рядом с ними бедными родственниками. Отец — большой начальник в администрации города, мать тоже не из рядовых. А мы самые обычные люди, богатством похвалиться также не можем.

Родители при встрече решили за нас со свадьбой. Будут заказывать банкет в одном из лучших ресторанов города. Организацию вечера и расходы на него приняли на себя родичи невесты. За нами только приглашаемые со своей стороны гости и, разумеется, собственные расходы, полагающиеся жениху. С тем и разошлись, забот с предстоящим торжеством хватит всем. Мне тоже пришлось побегать, начиная с заказа свадебного костюма. Кира уговорила обратиться к известному модельеру, обшивающему весь цвет города. Когда он озвучил стоимость заказа, потерял дар речи — за такие деньги можно купить едва ли не десяток приличных костюмов! Посмотрел на Киру — она только улыбнулась понимающе, а потом кивнула головой — все, мол, нормально, не тушуйся! С трудом подавил жабу в душе, обреченно ответил согласием невозмутимому портному.

Пришлось еще пройтись по дорогим бутикам, покупать обувь, сорочки, всякие аксессуары. Везде меня сопровождала Кира, помогала выбирать самое лучшее. Потратил почти половину своих сбережений на все жениховские принадлежности, но когда надел их на себя, не узнал в зеркале — настоящий денди! А Кира в своем невестином убранстве выглядела изумительно. Не верилось, что это очарование в белоснежном наряде — та самая девушка, которую вижу каждый день. Даже прикоснуться к ней стало боязно — как будто она растает, как сводящий с ума мираж в пустыне. Кира на мой обескураженный вид улыбнулась, а потом, довольная произведенным впечатлением, произнесла: — Признайся, Сережа, красивая у тебя жена? — в ответ только молча кивнул и обнял ее осторожно.

За то время, что прошло после согласия жениться, незаметно изменилось мое отношение к предстоящей семейной жизни. То ли я свыкся с мыслью о ней, то ли совместные с Кирой заботы как-то поменяли связывающие нас чувства, но воспринимал уже не как обязанность или даже обузу. Все больше приходило ощущение, что мы нужны друг другу. Мне интересно и важно, о чем думает Кира, что ее заботит и чем я могу помочь, делить с ней радости и утешать в грусти-печали. Прежняя отстраненность от ее собственной жизни сменялась участием и переживанием за нее. Чувствовал, что и Кира испытывает подобное, наши души сливались в общем притяжении. Больше времени старались проводить вместе, и не только дома.

Вечерами прогуливались по Арбату — я посередине, а девушки по обе стороны, взяв меня за руки. Также втроем бывали на концертах и спектаклях, выезжали в горы или на озеро. Девушки между собой сблизились. Нельзя сказать, что стали закадычными подругами — разница в возрасте и интересах сказывалась, но напряженности в их отношениях не замечал. Вместе вели домашние дела, занимались в фитнес-зале, часами общались между собой непринужденно. Я старался не обделять вниманием обеих, все свободное время отдавал им. В выходные дни почти не сидели дома, особенно после того, как сел за руль. Навещали родителей, выезжали на природу, просто катались по городу. У нас появились любимые места, где чувствовали себя уютно, отдыхали душой — в городском сквере, у фонтана возле драматического театра, небольшом кафе на Пролетарской улице.

В какой-то мере портила отношения в нашем треугольнике ревность Кати. Она старалась не подавать вида, но мы — и я, и Кира, — замечали, что ей неприятно, когда при ней целовались, ласкали друг друга. После же бурных наших с Кирой ночей видел ее заплаканные глаза, она еще долго оставалась в подавленном состоянии. Постарался как-то успокоить девушку, унять надрывающее ее сердце чувство. Говорил слова любви, был особенно нежен и ласков с ней, но не помогло. Даже напротив — после такого бережного с ней обращения она больнее воспринимала нашу с Кирой близость. В одну из ночей расплакалась, когда не смогла выдержать любовный марафон и мне пришлось прерваться, чтобы не мучить ее.

Не показывал свою неудовлетворенность, но Катя сама чувствовала, что не справилась. С ней случилась истерика — плакала навзрыд, мои ласки и слова не принесли ей утешения. По-видимому, сказалась накопившаяся обида, прежде всего, на саму себя. Что она не такая, какой ей хотелось бы, считала себя ущербной. Завидовала Кире, с которой у меня не было каких-то сложностей ни в постели, ни в других отношениях. Об этих переживаниях призналась мне, когда я привел ее в чувство прямым вмешательством в эмоциональный центр. Старался не применять без необходимости свои оперативные способности к кому-то ни было, тем более, близким людям, но вот сейчас пришлось — Катя никак не унималась.

Все еще всхлипывая, девушка открывала мне свою душу:

— Знаешь, Сережа, вы с Кирой идеальная пара! Понимаете с полуслова, вам интересно друг с другом. Оба многое знаете, говорите о самых разных вещах. А я рядом с вами как наивная дурочка — только слушаю, ничего толкового сказать не могу. И как женщина не стою даже мизинца Киры — она такая красивая и изысканная, настоящая светская дама! В постели тоже даст мне сто очков — я же понимаю, как вам вдвоем хорошо. Закрываю уши, накрываюсь с головой — и все равно слышу ваши стоны, как вы вместе сходите с ума. А уж как Кира кричит в оргазме — наверное, каждая женщина мечтает о таком! Я же не могу дать тебе того, что ты хочешь.

Да, настрадалась Катя. Каждый день видеть перед собой совершенство, сравнивать с собой — испытание немалое, особенно для юной девушки с комплексами в голове. С сочувствием ответил:

— Особой проблемы в твоих переживаниях не вижу. Всему надо время — будут и знания, и внешний лоск. Главного у тебя не отнять — доброе и любящее сердце, светлая голова. Возможно, есть сложности с нашим сексом, но, думаю, и здесь можно найти выход. У тебя свои особенности со строением женского органа, из-за которых тебе приходится терпеть боль. Так вот, недавно у меня открылась новая способность — напрямую вмешиваться в состояние организма, а не только через поле. Сейчас работаю с ней, кое-что начало получаться. Не знаю, сколько времени уйдет у меня, пока научусь проводить реальные операции без риска, но, уверен, это обязательно сбудется. Тогда постараюсь помочь и с твоей закавыкой. А пока не печалься, только себе сделаешь хуже. Договорились?

Видел в лунном свете, как Катя согласно кивнула, а потом сказала:

— Хорошо, Сережа, я постараюсь, — и прижалась лицом к моей груди. В последующем она не так болезненно воспринимала наши с Кирой интимные отношения, да и мы старались меньше тревожить девушку своими постельными утехами. Хотя и не всегда удавалось — забывались в страстных слияниях. А в близости с Катей подобрали с ней лучшие положения, в которых получали максимальное удовлетворение без болей и неприятных ощущений. Так что и ей довелось испытать свою долю высшего блаженства, может быть, не такого яркого, как у Киры. Да и с приходящим опытом она раскрывала в себе новые тайны и умения дарить и получать наслаждение.

Оставались считанные дни до назначенной даты свадьбы. Все вокруг, считая и Киру, суетились с последними приготовлениями, переживали. А я оставался спокойным, сам себе поражался. Без особой спешки занимался своей частью предсвадебных забот — выбрал для себя и невесты обручальные кольца, пригласил друзей и коллег, заручился согласием Юры стать моим дружкой. За неделю до торжества по настоянию Киры сделал себе прическу у модного стилиста. Обычно не заморачивался подобной мелочью, главное — аккуратно, вот и ладно. Ради подруги вытерпел долгий творческий процесс мастера, но результат того стоил. Даже своим неискушенным взглядом видел разницу от прежних ухищрений парикмахеров — на ум приходило сравнение маляра и художника. Важнее, чем собственное удовольствие от хорошей работы, для меня стала радость Киры — мой вид ее полностью устроил.

Нанятый родителями невесты устроитель свадьбы ознакомил нас с Кирой со своим сценарием торжества. Сразу оговорился, что заказчик, то есть мама моей суженой, одобрил его, нам остается только послушно исполнять предписанные им церемонии — от регистрации брака до финала свадебного вечера. Особых сложностей для нас не предусматривал, но первое, что мне не понравилось, — чрезмерная помпезность всего действа. Прямо театральное представление, а мы там артисты. К тому же диктовалось все — вплоть до текста нашей речи или когда можно целовать невесту, как нести ее по ковру кланяться родителям и еще многое другое. На мои слова, что нужно все же упростить процедуру, без явных излишеств и столь детальной регламентации, устроитель с обидой ответил:

— Молодой человек, наша фирма славится на весь город великолепной организацией торжеств. Заказчики оставались довольны, никто еще не предъявлял претензии. Если хотите что-то поменять, решайте с Валерией Сергеевной. Мы работали строго по предписанным в договоре обязательствам. Вот он, можете прочитать.

Вмешалась Кира, обратилась к устроителю с просьбой: — Позвольте, пожалуйста, переговорить нам наедине, — когда же тот отошел в сторону, высказалась мне: — Сережа, прошу тебя, не надо ссориться с моей мамой. Давай сделаем так, как она хочет. Мне тоже не все нравится, но все же соглашусь. С мамой иногда лучше не спорить — если она упрется в своем, то не отступит. Даже папа ее побаивается.

Подумал немного и кивнул головой — вопрос, действительно, не столь принципиальный, что бы вступать из-за него в конфликт, испортить только зарождающееся между нами согласие. Так и объяснил подруге: — Хорошо, Кира, оставим как есть. Но хочу предупредить тебя — я не потерплю в дальнейшем какого-либо вмешательства в нашу жизнь кого бы то ни было, даже твоей мамы.

Судя по обеспокоенному виду Киры после моих слов, она не сомневалась, что мать не удержится, наверняка влезет. Не так много узнал о будущей теще, но ее слабость заметил едва ли не с первого дня — любила поучать других, давать указания. Может быть, из благих побуждений, но ее наставления — когда по делу, а чаще нет, — ставили окружающих в неудобное положение. Откажешься следовать им — обижалась, соглашаешься — садилась на голову, учила каждому шагу. Так было и у меня в первое время, когда мы с Кирой приходили к родителям в гости. Отец больше отмалчивался, редко когда обращался ко мне. А мать говорила за двоих — рассказывала свои истории, высказывала категоричные суждения по разным темам, даже малознакомым — как со мной по медицине. Не обходилось без наставлений — как нам строить семейную жизнь, добиваться успеха, своего места в приличном обществе.

Вначале слушал внимательно — кое что из ее советов посчитал полезным для себя, а потом приелось — повторяла раз за разом, перешла грань занудства. Да и не все пришлись по душе, особенно с меркантильной подоплекой — с кем заводить нужные отношения, а кого обходить стороной, как держать себя с людьми. Упаси боже снисходить до равного тона с тем, кто рангом тебя ниже — сразу снизишь планку собственной значимости. В спор не вступал, пропускал мимо ушей подобные сентенции. Теща же замечала мою невнимательность, сердилась, принималась отчитывать за нежелание учиться ее науке. Как-то спросил у Киры — допекала ли мать ее и братьев своими нравоучениями, на что та ответила: