— С тобой я не останусь, даже ради детей. Забыть их также не хочу — буду навещать, насколько это будет возможно. Добром или злом — но я настою на том. От тебя же зависит, чтобы наши раздоры не навредили детям.

На следующий день утром мы с Катей покинули особняк, не один год бывший нам родным домом. Теперь же он давил на нас, заставлял не задерживаться лишней минуты. На прощание поцеловал сына и дочь, прижал к своей груди и ушел, не оглядываясь. Мама ждала нас дома — накануне вечером я предупредил ее о нашем возвращении. На ее расспросы — что случилось, почему, — не стал распространяться, ответил кратко:

— Объясню дома.

Встретила мама в тревоге, едва мы переступили порог, как принялась расспрашивать о происшедшем. Объяснял недолго:

— Я развожусь с Кирой. Она не захотела, чтобы Катя жила с нами дальше. Дети остаются с ней, будем решать, чтобы я смог навещать их. Пока же Кира против — придется, по-видимому, разбираться с ней через суд.

Мама от расстройства даже взмахнула руками:

— Как же так, Сережа, ведь у тебя с ней все было нормально! Что же случилось? И как теперь будут жить малыши, без родного отца? Особенно Маша — она ведь совсем еще кроха!

— Мама, когда-то, еще перед свадьбой с Кирой, говорил тебе, что брак с ней временный, пока Катя учится в университете. Мы еще с Кирой условились, что будем жить вместе и после развода. Теперь же она отказалась разводиться, даже формально, и потребовала, чтобы Катя ушла от нас. А насчет детей мне трудно сейчас сказать, как с ними сложится. Но я их не оставлю, позабочусь о них.

Видно по недовольному лицу мамы, что мои слова ее нисколько не успокоили, но не стала дальше терзать меня и без того мучительными вопросами. Приготовила с Катей завтрак — наверное, наедине с ней на кухне с пристрастием выпытывала какие-то подробности, судя по смущенному виду подруги. Немногим позже ушла в школу, оставив нас с Катей наедине. Та снова завела речь о том, что мы обсуждали еще вчера:

— Сережа, может быть, лучше все же остаться тебе с Кирой? Обо мне не переживай — я вытерплю, ради твоих детей.

Не стал повторять высказанные прежде слова, только ответил:

— Нет, Катя. Менять свое решение не стану. Надо теперь обдумать, что нам предстоит сделать в ближайшее время. Скоро мне нужно ехать в институт, а потом на смену, завтра же займусь разводом.

Мы обсудили с Катей наши дела и планы, после собрались и поехали на работу. Отвез ее к издательству, а затем отправился в институт заниматься с учебной группой. Отставил в сторону мысли и переживания о произошедшем, с полной отдачей взялся за текущие работы. В последующем много времени и нервного напряжения потребовал от меня бракоразводный процесс. Он занял два месяца — Кира так и не дала согласия на развод и свидания с детьми. Наши разногласия разбирались судом и он вынес постановление ограничить мое общение с детьми до минимума — один раз в месяц и то на несколько часов. По-видимому, не обошлось без влияния отца Киры. Со стороны бывшей жены даже выставили иск о лишении меня родительских прав, но на такое явное нарушение законного порядка судья не пошел.

Я обжаловал постановления суда в высших инстанциях, пока не добился более приемлемого решения — разрешили свидания с детьми уже раз в неделю, причем на весь день. Подключил все возможные каналы и связи, среди них и влиятельных лиц из числа своих пациентов, они и помогли мне. Как только получил на руки новое постановление суда, в ближайший выходной поехал в прежний свой дом забрать детей. За месяцы судебных тяжб, когда Кира наотрез отказала мне видеться с ними, соскучился по сыну и дочери до боли в сердце. Во сне они приходили ко мне — видел улыбающиеся лица, тянущиеся ко мне руки, — а потом таяли, как в тумане, и я не мог их удержать. Просыпался от таких снов, долго лежал, стараясь забыться, а сердце все ныло от не дающих покоя мыслей.

Началась уже зима, снег накрыл землю свежей порошей, а легкий морозец не давал ему растаять. Подъехал в условленный с бывшей женой час к воротам особняка и позвонил. От волнения дрожал палец, нажимающий на кнопку. Встряхнул себя — возьми себя в руки, нечего раскисать! Помогло от собственного внушения, как-то успокоился, хотя бы внешне. Открывшая калитку Кира нехотя ответила на мое приветствие, но все же позвала в дом, коротко бросив:

— Дети уже собраны.

Сева бросился ко мне, едва я вступил в детскую комнату:

— Папа пришел!

Поднял сына на руки, прижал к сердцу, слезы сами подступили к глазам. В горле встало комом, не мог сказать и слова. Сева продолжал торопливо выговаривать:

— Папа, я так сильно тебя ждал, а ты не приходил. Теперь ты же будешь со мной и Машей, да, папа?

Сглотнул, только потом ответил сыну, с надеждой смотревшему мне в глаза:

— Я буду к вам приходить часто, Сева. И я тоже соскучился по тебе и Маше.

Дочь же дичилась в первые минуты — отвыкла от меня, а потом все же признала и пошла на руки. Держал обоих на руках и не мог насмотреться на них. А они прижались к моей груди, пока Кира не поторопила нас:

— Сева, одевайся, пойдешь с папой гулять, — потом ко мне: — Сережа, отпусти Машу, надо ее одеть.

Дома детей встретила мама, обняла и поцеловала их, а потом принялась снимать с них теплую одежду. Накормила наготовленными с утра пирожками, а потом смотрела, вытирая незаметно слезы, как я играю с ними, рисую, читаю книжки. Катя присоединилась к нам, рассказывала детям сказки, пела им песенки. После мы вместе собрались на улицу, покатали малышей на санках, лепили с ними снеговика. После обеда они поспали, а потом до вечера я занимался с ними познавательными и подвижными играми. Отвез Кире уставших от впечатлений и беготни детей, они даже заснули в машине. С тех пор по выходным ждали моего приезда — даже малышка Маша, только вставшая на ноги, а потом весь день, с перерывом на послеобеденный сон, игрались со мной и Катей, бегали, прыгали, возились во дворе, а я отводил душу с ними.

В марте мы с Катей поженились. Свадьбу провели скромно — пригласили самых близких нам людей и друзей, коллег. Прежде с родственниками Кати мы почти не общались, даже с ее мамой — жена не простила происшедшее с ее попустительства насилие. Но на свадьбу все же позвала, вместе с братом. Особой церемонии не придерживались, обошлись даже без выкупа невесты. Наши мамы благословили нас, после сразу из дома отправились небольшим кортежем в ЗАГС. Катя заметно волновалась — лицо покрылось румянцем, да и вела себя беспокойно. Сам я почти не переживал за предстоящую процедуру, только старался поддержать невесту, сохранить в ее памяти этот день лучшим праздником. Не оставлял без нужды ни на минуту, так вместе под руку провели весь день. Слушали торжественную речь сотрудницы ЗАГСа, обменивались кольцами, нас поздравляли — а мы радовались друг другу, необычное, какое-то светлое чувство новой жизни, связало нас еще крепче.

Вскоре после свадьбы провел Кате операцию — устранил небольшой, но доставивший ей немало неприятностей, дефект шейки матки. С подобными гинекологическими отклонениями и патологиями я уже сталкивался, меня привлекли к оперативным вмешательствам не только нашего отделения, но и других — онкологии, торакальной хирургии, а также гинекологии. Сложностей с Катей не возникло, выправил шейку и немного ее удлинил — по размеру своего детородного органа. Результат моей работы оценили уже через день — испробовали близость во всевозможных позах, причинявших прежде Кате боль. Наверное, мужчинам трудно представить глубину женского счастья, но то, что я видел и чувствовал от Кати, иначе назвать невозможно. Она плакала, вновь сливалась со мной в объятиях, и так раз за разом до полного изнеможения.

Еще через месяц Катя поведала мне о своей беременности — она уже сходила в женскую консультацию, там подтвердили ее предположение и поставили на учет. Разделил испытываемый ею восторг, даже ликование, сказал нужные, как считал слова:

— Я рад за тебя, любимая. Уверен, что наш малыш, сын или дочь — все равно, вырастет красивым и умным, будет счастлив. А мы дадим ему свою любовь и заботу.

По счастливой улыбке Кати видел радость новой жизни, зародившейся под ее сердцем, исполнению давней мечты, сдерживаемой не один год. Теперь, когда она носила свое дитя, отдалась без остатка счастью материнства. А я берег ее и будущего ребенка от лишних тревог, позаботился о предстоящих хлопотах. Мы с Катей уже думали о своем доме — большом и уютном, где могла жить без тесноты наша растущая семья. Катя хотела много детей, а я поддержал ее — заботиться и возиться с малышами мне самому нравилось. С такой перспективой искали лучший вариант среди возможных предложений. Нашли в нашем же районе — просторный крепкий дом с большим участком. По цене он нам подходил — укладывались с моими и мамиными накоплениями. Единственно, что требовалось — его благоустройство.

После покупки дома взял ссуду в банке, нанял бригаду мастеров, закупил нужные материалы и оборудование. Прошел еще месяц, пока рабочие провели от центральной сети газ, отопление, водопровод и канализацию, поставили ванну с санузлом, провели небольшой ремонт по всему дома. В июне, вскоре после успешной защиты и получения диплома Катей, мы переселились в свой новый дом. В первый день жена ходила по комнатам и не могла нарадоваться — все выглядело красиво и аккуратно, еще пахло свежей краской. После ездили по магазинам, закупали мебель, посуду и другие нужные вещи, а потом обставляли наше гнездышко. И у меня, и у Кати возникло особое чувство своего места: никогда прежде у нас не было собственного дома, а теперь он есть — красивый и уютный, со всеми нужными удобствами и обстановкой.

Катя осталась работать в своем издательстве, только уже в основном штате. Сама начала писать — стихи, небольшие рассказы. Несколько из них издательство опубликовало в альманахе с произведениями начинающих авторов. Мне они понравились — читались легко, на одном дыхании, да и написаны живым языком. Сюжет, правда, в них незамысловатый, без особой интриги — списал такую слабость на первый опыт. Похвалил сочинительницу, аккуратно высказал свои замечания. Приняла их благожелательно, без пренебрежения к моему дилетантскому мнению, которое можно было ожидать от профессионального филолога. Следующие свои работы тоже показывала мне, после мы разбирали их вместе. Я даже вносил свои варианты развития событий, закручивал сюжет возможными драмами и коллизиями.

Так у нас в совместном обсуждении родился первый проект фэнтезийного романа — я давал идеи, а жена их обдумывала, какие-то принимала и развивала в литературном виде. Проработала план всей книги, а потом приступила к ее творению. Показывала мне черновик каждой главы, после разбора что-то переделывала или полностью переписывала. Работа над романом шла неспешно, за лето и часть осени — до своего дородового отпуска, — написала только четверть от запланированного объема. Потом, когда у Кати стало больше времени, дело пошло быстрее — за два месяца выдала еще столько же. После застопорилось по понятной причине, отложила с книгой на будущее.

В декабре, перед самым Новым годом, у нас с Катей родился первенец. Рожала трудно — ребенок выдался крупным, но обошлось без особых травм роженицы и плода. Мне пришлось ждать в приемном покое всю ночь, только под утро меня успокоили — Катя родила сына, с ними в порядке. Из роддома отправился в свою больницу на смену, так без сна провел сутки. К концу смены едва не засыпал, но все же продержался. На следующее утро навестил жену — она уже отчасти оправилась после родов, встала на ноги. Передала мне через медсестру записку, написала в ней, что ребенка еще не приносили, да и молока в груди нет. Уже начала беспокоиться — а будет ли оно у нее, хотя ее успокаивали соседки по палате: ничего страшного, у кого-то молоко появилось только на второй или даже третий день после родов.

К вечеру, когда заехал к ней перед ночной сменой, сообщила, что теперь все хорошо — покормила сына первым молоком. Выписали Катю на пятый день, уже после Нового года, когда она окрепла достаточно. Встретил счастливую роженицу букетом роз, принял от нее сына, особенно дорогим моему сердцу от любимой жены. Дома я уже приготовил все нужное для малыша, сам перепеленал его, поменял и постирал использованное белье. И в последующие дни, пока находился дома, взял на себя выпавшие хлопоты, берег жену от лишних трудов. Нам еще помогала моя мама, даже осталась жить в нашем доме, пока Катя не набралась сил и сама стала справляться с домашними делами.

В минуты покоя жена прижималась к моей груди, я обнимал ее. Так мы сидели замерев, без слов понимая друг друга. На душе царила тихая радость, а нежность и любовь к самому близкому человеку наполняла ее особой теплотой, которая передавалась ее душе — я ясно чувствовал это, как и ответное тепло от нее. Нам довелось многое пережить, приходили беды, но мы справлялись с ними, не теряли надежды на лучшее. Не роптали на судьбу, сведшую нас много лет назад, а теперь она дала нам общее счастье, тем более ценимое после перенесенных невзгод. Возможно, в будущем нам предстоит выдержать еще немало испытаний, но мы с Катей знали и верили — вместе мы преодолеем все трудности и пройдем по жизни рука об руку до последнего вздоха.