Юлия Динэра - Ты мой трофей

– Что ты… – Это все, что я успела сказать.

– Заткнись.

Он отошел, сделал несколько шагов вдоль комнаты, провел рукой по лицу, запустив пальцы в волосы, после чего вернулся ко мне. А у меня все сдавило изнутри, что я даже пошевелиться толком не могла.

– Тебе понравилось?

– Что?

– Отвечай! Тебе понравилось? – Прошипел он у моего лица, сжав его одной рукой.

– Я не знаю о…

– Она даже не знает. Не строй из себя овцу! Ты хотя бы кончила?

– Что? Я…

– Отвечай!

Я не смогла. Просто разревелась.

– Ты думаешь, что особенная? Твоя особенность заключается лишь в том, что ты единственная из всех этих дур, за кого я платил, чтобы трахнуть. Только вот знаешь, называется это как-то по-другому. Не напомнишь? Ах, да. Шлюха. Ты шлюха. Мерзкая потаскуха.

Он резко отпустил меня, и было так больно, впервые за всю жизнь, я ощутила эту нескончаемую дыру внутри себя, словно кто-то гранату взорвал, а затем еще потоптался по живой, разорванной в клочья плоти. Я закусила руку, чтобы подавить вырывающийся из груди всхлип. И я ненавидела мириться с этим. Я не стану. Всегда ведь справлялась. Только не было так прежде. Никто не ходил по моим внутренностям.

– Ты даже не знаешь, о чем говоришь. – Сорвавшимся голосом произнесла я.

Мужчина провел ладонью по моему телу, медленно и нежно, как делал это раньше, а затем одним движением руки он дернул меня за трусы, так что я грохнулась на спину.

– Как он тебя трахал? Так? – Провел ладонью между ног. Осторожно. Затем резко сдернул с меня трусы и вошел в меня одним пальцем. – Или так?

Я завопила, пытаясь его столкнуть, хотя сил ни на то, ни на другое почти не было. Мне казалось, будто все в каком-то сне происходит. Он продолжал проникать в меня пальцем, грубо сжимая рукой грудь, и когда я разрыдалась пуще прежнего и толкнула мужчину несколько раз подряд в грудь, что-то поменялось в его глазах, словно он очнулся от какого-то кошмара, только вот я не могла. Когда он отпустил, я дрожащими руками натянула на себя трусы и, вжавшись в основание кровати, обняла ноги руками.

Мне даже не хотелось ничего говорить, объяснять, почему я здесь, почему без одежды. Я точно знала, что Владислав Романович сделал это.

Максим сел напротив меня, приняв похожее положение, затем закрыл руками лицо.

– Я подумал ты и вправду особенная, но нас ничего не связывает, кроме этого е*аного договора, правда? – Его голос прозвучал хрипло, что добавило еще большей остроты тому, что происходило внутри меня. Смертоносная лава, уничтожающая все на своем пути. Я никогда об этом не просила. – Я даже подумал, что доверяю тебе. А я никому не доверяю.

– Ты послал за мной водителя. – Прошипела я. – Это называется доверие?

– Я хотел защитить тебя, тупая овца! К черту тебя. – Он рванул с места и вытащил что-то из черной кожаной папки. Договор. Разорвав его на мелкие куски, он швырнул мне его в лицо. Я даже не пошевелилась. Это конец. Я не должна была связываться с этим всем изначально. Можно было рассчитать все риски, но казалось, будто знаю достаточно в этой жизни. На самом деле, ничего я не знаю.

– Я не спала ни с кем. – Это даже не было оправданием, просто, правда.

– Думаешь, я идиот?

Он достал мобильник из кармана и, нервно что-то набрав на экране, вытянул руку с телефоном передо мной. Я поначалу опешила, затем громко рассмеялась, словно истеричка какая-то. Этот смех больно хлестал по груди, и я ничего не могла с этим поделать. На фотке была я, на этой самой кровати, прикрытая одеялом лишь на четверть и уютно, на первый взгляд, устроившись на обнаженной груди Владислава Романовича.

– Ты действительно, идиот. – Я медленно поднялась на ноги, немного пошатываясь. Я заметила, как он хотел подхватить меня, чтобы я не упала, но не стал. Я больше не упаду перед тобой. – Хочешь правду? Ты настолько ослеп, что не видишь очевидного? Я не спала с ним, даже не думала никогда об этом. Я сдавала тебя ему. Чем ты занимаешься. Как внедряешь своих девиц, подсовываешь под своих конкурентов, в том числе меня.

Его брови сошлись на переносице, словно ему нож меж ребер всадили. Он молчал, я продолжила. Сквозь судорожную боль, сквозь срывающийся иногда голос.

– Сегодня я пришла сюда за тем же. Но. Я не смогла.

Мы смотрели друг на друга, и в то время, когда я понимала, что меня вот-вот разорвет на части, я прикидывалась циничной, уверенной в себе. Мужчина медленно отошел от меня, не отрывая взгляда, затем усмехнулся раз, затем снова. Когда он сел у стены, запустив обе руки в волосы, так резко, словно хотел их выдрать, он рассмеялся. Две слезы поочередно скользнули из моих глаз, я быстро вытерла их, смешивая с остатками алкоголя. Подхватив вещи с пола, я быстро натянула их, даже не будучи уверенной, что рубашка была не наизнанку.

– Договор, что ты мне отдал, в верхнем ящике комода у кровати. Лучше избавься от него.

Это все, что я сказала, прежде чем уйти. Он не ответил ничего. Это было правильно. Что я еще сделала, это сняла с шеи украшение, которое он мне подарил. Может, это и не было для него чем-то значимым, даже дорогим, но я все равно решила его оставить, осторожно положив на маленькую ключницу у двери.

Выбежав из торгового центра, я сразу поймала такси и поняла, что кроме кредитной карты Максима у меня ничего нет. Ладно, воспользуюсь один раз и избавлюсь от нее. Раздался телефонный звонок в сумке, я запаниковала и вместе с комом к горлу еще тошнота подступила. Сбросив вызов, я уткнулась головой в стекло и принялась громко и размеренно дышать, избавляясь от стресса. Не помогало. Водитель дважды обернулся ко мне и спросил: не плохо ли мне, я заверила, что все отлично, просто экспериментирую с дыхательной гимнастикой. СМС. Дрожащими руками сняла экран с блокировки и в страхе открыла сообщение.

«Понравились фото? Мы еще не закончили, Кира»

Урод. Захотелось телефон в окно выбросить, но пришлось побороть свой гнев и просто его отключить, мне нужны деньги, поэтому мобильник придется оставить на время.

Во всей суматохе, я совсем про Оболтуса забыла, забрать его нужно, но возвращаться не стану, да и забирать пока некуда. Время подбивало к одиннадцати, но я все равно рискнула позвонить Идке. Трубку взяла быстро, и когда я попросила ее забрать кота у Максима и приютить у себя на недельку, та обозвала меня сумасшедшей и повесила трубку. Прости, Оболтус, я что-нибудь придумаю.

Да уж, это место тоже одно из последних, где бы я хотела быть, но выбора у меня не оставалось. Танцпол постепенно забивался людьми, и я на какие-то пару секунд даже ощутила себя дико в этом заведении, словно не работала тут никогда.

– Макаренко. Какими судьбами? – Кажется, Алена видеть меня не очень-то рада, или правда, удивлена. Думала, не вернусь?

– Ты обещала оставить за мной место.

– Помню. Чего взвинченная? Может, присядешь?

– Нет. Я. Ален, могу я пожить в костюмерной несколько дней? Пожалуйста.

– С ума сошла?

Кажется. Немного.

– Мне некуда пойти. Помнишь? За тобой должок. Прошу. Я не помешаю, всего несколько дней, нас с соседкой выперли из квартиры, я подработаю и уйду сразу, и ты больше меня не увидишь. Пожалуйста.

– Ладно, Макаренко, только не разводи тут срач. Уверена, что можешь работать сегодня? Выглядишь омерзительно.

Могу или нет, это теперь неважно, мне нужно поскорее денег заработать.

– Я приведу себя в порядок.

– Ладно, несчастье ты ходячее.

– Ален. Босс. Он бывает здесь?

– Не-а, после той клоунады ничего не слышно.

– Не говори ничего. Если вдруг появится, предупреди меня, ладно?

– В чем дело, ты здорова?

– Спросит обо мне, скажи, что ничего не знаешь, умерла, улетела на Луну, что угодно.

– Макаренко.

– Ладно? Прошу.

– Да, ладно-ладно. Ненормальная. – Последнюю фразу, она уже себе под нос буркнула, когда уходила, но я все равно услышала.

* * *

На следующий день я продала мобильник, который дал мне Владислав Романович, выручила не много, так как не имела на него никаких документов. Но удалось купить кое-что из сменной одежды, предметов первой необходимости и на еду оставить, хоть и с аппетитом были явные проблемы, но вот кофе почему-то никогда не казался лишним.

Новый день, как и каждый последующий проходил, как в бреду, словно меня выбросили в какую-то альтернативную вселенную. Я питалась кофе, танцевала, пыталась уснуть. Считала дни и деньги, которые заработаю. Если не хватит на квартиру – вернусь к матери. Я знаю, что станет пилить, как только переступлю порог квартиры, но областной городок это место, где мне суждено быть. Я жила в страхе, и страх сливался со мной все больше, пока я и, вовсе, перестала его замечать. Быть здесь, в этом клубе, все еще означало быть частью того человека. Я бы сказала, что обвела его вокруг пальца, но это ничего не значит, не после того, как он прошелся по мне. Подумать только, себе же хуже сделала. Будто застряла в этом невидимом коконе, из которого, кажется, нет выхода. Одна часть меня – ждала его, другая боялась, что он вдруг объявится и все вместе они ненавидели нас обоих.

– Макаренко.

Я вздрогнула, отвернувшись от зеркала и, пролила кофе, ошпарив пальцы. К слову, это был третий стакан по счету за последний час, и мне казалось, будто я уже теряюсь в пространстве. – Чего к зеркалу прилипла? Твой выход. Мать. – Алена подошла ближе и стала внимательно заглядывать мне в глаза. – Ты здесь неделю, Кира, если я увижу это снова. Нам придется попрощаться.

– О чем ты?

– Никакой наркоты в клубе. – Она перешла на шепот.

Я вылупила глаза, хотя по ощущениям, они итак жили своей жизнью.

– Я ничего не принимаю! С ума сошла?

Аленка прищурилась.

– Точно?

– Можешь сходить со мной сдать анализы. Это все кофе. И неудобный диван.

– Да ну тебя, Макаренко, иди танцуй уже.

Сегодня был вечер громоздких туфлей и коротких кожаных шорт с топом. Танцевали мы с Лорой вдвоем, в одинаковых костюмах, в ВИП-зале, между прочим, где на удивление собралось куча народу и все мужчины. Кажется, они что-то праздновали, судя по тому, как активно чокались стаканами, проливая алкоголь и громко кричали. Я работала на автомате, как тот кофе-аппарат за углом клуба. Не было больше ничего, зачем я раньше сюда приходила, кроме денег. Это был пятый танец по счету, и я даже ни разу не сбилась с ритма, несмотря на грохочущее сердце и учащенное дыхание (нужно завязывать с кофеином), до одного момента. Он был здесь. Они оба. И я как знала, что (не)нужно смотреть в сторону входа в этот момент. Сердце подпрыгнуло где-то у горла и сделало обратный скачок. Максим застыл в дверях всего на долю секунды, наши взгляды встретились, и я не знала, куда бежать. Старший обошел его стороной, окинув меня насмешливым взглядом. И, даже, несмотря на громкую музыку, я будто услышала, как он усмехнулся. Продолжая танцевать, я старалась не думать ни о чем, кроме работы, но получалось плохо, слишком плохо. Мне нельзя его было видеть. И, кажется, он тоже был с этим согласен, пройдя в самый затемненный угол широкого стола. И я точно знала, что оттуда хорошее обозрение на сцену. Они вдвоем. Два брата. Что они празднуют?

После очередных мужских возгласов и проливания алкоголя, я уловила движения в полумраке и, через пару секунд сбоку от сцены появился Владислав Романович. Он взял микрофон, лежавший между пультом диджея и огромной колонкой и, постучал по нему пальцем, так что грохот пронесся скрежетом по моим внутренностям.

– Господа. – Заговорил он и, в долю секунды, музыка в зале немного стихла. – Давайте поприветствуем моего брата. – Гул прошелся по залу, аплодировали все, кроме одного. Максим сидел в самом конце стола, сложив руки на груди и, смотрел куда-то в пустоту, словно, как и я старался быть дальше от этого места. В груди что-то стрельнуло.

– Я хотел сделать подарок позже, но раз уж такие обстоятельства. – Кажется, он покосился на меня. – В честь твоего юбилея предлагаю выбрать девицу на вечер. Какую хочешь? Я плачу.

Максим встал и медленно подошел к брату, я еле дышала, и продолжала танцевать на последнем вздохе.

– Это не бордель, брат. Никто здесь не продается.

Владислав Романович усмехнулся.

– Кроме нее. – И указал на меня микрофоном. У меня внутри все сдавило, и я вообще перестала что-либо видеть перед собой, пульс грохотал в голове, в ушах, в пальцах, а потом. А потом я подвернула ногу. Впервые за все время работы я грохнулась на сцене. Нога скользнула по дурацким громоздким туфлям и, я приземлилась на колено, упираясь руками в пол, волосы упали на лицо, когда я опустила голову. У меня даже сил встать не нашлось. В зале повисла тишина, все кроме музыки умолкли. Кажется, Лора продолжала танцевать, и я не виню ее, потому что прекрасно знаю, что профессионал должен быть профессионалом в любой ситуации. Я была неуклюжей всю свою жизнь, но танец никогда не подводил меня, как и я его. Но сегодня я подвела нас обоих. Я боялась даже голову поднять, зарывшись в коконе из волос, словно меня никто не видел.