Юлия Динэра - Ты мой трофей

Кто-то принялся меня поднимать, пока я судорожно хватала ртом воздух. Меня бросило в жар и вдруг захотелось провалиться под этот пол.

– Давай, идем отсюда. Кира, ты слышишь?

В голове стоял сплошной шум и, лишь отголоски знакомого голоса эхом отдавались в ушах. Я подняла лицо и открыла глаза, часто моргая. Просто встань, и вали отсюда!

Максим снял с себя пиджак и надел на меня, я пялилась на него и, постепенно складывала в голове утерянные фрагменты.

– Не трогай меня. – Прошипела я, сквозь удушающие слезы и выбежала из зала.

– Кира!

Захлопнув дверь костюмерной, я прижалась к ней спиной, в попытке отдышаться. Взглянув на свои пальцы, я поняла, что меня буквально трясет, в горле ком собрался и, ко всему, вдобавок, тошнота подступила, и я совсем не могла вспомнить, когда последний раз нормально спала или ела.

– Кира, открой дверь. – Его голос звучал прямо за спиной, и нас разделяла лишь тонкая деревянная дверь.

– Уйди, пожалуйста.

– Я не могу. Ты знаешь. Открой или я выбью ее.

– Выбивай. Я не сойду с места.

– Черт возьми! Прошу. Мне нужно. – Обрывки фраз могли не означать ничего, но я могу пересчитать на двух пальцах, сколько до этого раз он сбивался с мысли. – Ты в порядке?

– Да. – Ответила я, закусывая губу, подавляя вырывающийся всхлип.

– Я, на самом деле, волнуюсь.

– Не стоит.

После этого последовала тишина, я слышала только звук собственного дыхания и сердцебиения, которое отдавало прямо в уши. Даже без малейшего шороха за дверью, я знала, что мужчина стоит там, чувствовала его, даже отойти боялась, в страхе потерять эту связь. В горле уже столько горечи собралось, что мне даже пришлось заткнуть себе рот руками. Когда послышались тихие, отдаляющиеся шаги, я разрыдавшись, дошла до дивана и свернулась на нем калачиком, через какое-то время уснув.

* * *

Поразительно, что Алена еще не ворвалась в комнату и не отчитала по полной. Для клуба такой величины я заслужила увольнение, но это меня не очень-то пугало, я все равно собиралась уйти. Я не могу здесь работать. Всегда будет риск, что мы встретимся здесь снова. Этого его клуб, я тут лишняя.

Впервые за несколько дней я чувствовала себя спокойно, мягкое тепло разливалось по телу, дыхание стало ровным, будто кто-то приказал ему таким быть. Мне казалось, словно нежусь в пышных перьевых облачках, до тех пор, пока не открыла глаза. Кто-то мягко гладил меня по волосам, и это, уверяю, было лучшим успокоительным на всем белом свете. И только я могла превратить это умиротворение в панику.

– Что ты тут делаешь?

Свет был погашен, но мне и не нужно было видеть, чтобы знать, кто кроме меня здесь находится.

– Не хотел разбудить. Прости.

Нащупав на стене включатель, я нажала его и, свет разлился по помещению, больно ударяя в глаза.

– Я задала вопрос.

– Переоденься, мы уходим.

Максим встал с дивана и подошел ко мне, я почти не шелохнулась.

– Я никуда с тобой не пойду.

– А я не могу тебя тут оставить. Переоденься. Пожалуйста.

Я прыснула и отступила назад, когда его рука почти добралась до моего лица.

– Зачем? Разве тебе не нравится? – Я покрутилась на месте, делая все более глупым и раздражительным. На мне были все те же маленькие шорты и топ, на лице Максима не поменялось ничего, он, по прежнему, угрюмо смотрел мне в лицо. – Разве у тебя уже не встал? Это ведь все о чем ты думаешь, правда? – Я вернулась к нему, и заметила, как дернулся его кадык.

– Я никогда не скрывал, что хочу тебя. Ничего не изменилось. Но я пришел не за этим.

– Зачем?

– Забрать тебя домой.

– Домой. – Я рассмеялась. – Ты шутишь?

– Нет. – Кажется, он действительно, говорил серьезно.

– О чем ты вообще думаешь? О чем ты думал всю эту неделю? Нет, я не хочу знать. Выйди. Я переоденусь и уберусь отсюда.

Я принялась мельтешить по комнате в поиске своих вещей, и разум был настолько рассеян, что я даже не понимала, что делаю.

– Кира. – Он попытался поймать меня за руку, но я вырвалась.

– Нет. Ты делаешь, мне больно, ясно? – Я обернулась, уставилась на мужчину, позволяя слезам скользнуть по щекам. И я не имела ввиду физическую боль, хотя, иногда и казалось, словно нет разницы.

Максим шагнул ближе, и сжал мое лицо в своих руках. Он был растерян, как и я, но смотрел словно сквозь мою стену, которая вот-вот готова была рухнуть.

– Ты не понимаешь. Я не зову тебя в свою квартиру, просто в свою постель, я зову тебя в свою жизнь. И я, чертовски, хочу обнять тебя. – Пока я в растерянности, позволяла рушить мои стены, мужчина притянул меня к себе, прижав к груди, уткнувшись лицом в мои волосы, а я вдыхала его запах и плавилась от тепла, которое окутывало нас обоих. Мне хотелось, чтобы это было правдой, хотелось позволить всему этому случиться со мной, с нами. Я расслабилась на пару минут, вжимаясь, в до боли, знакомое тело, вслушиваясь в стук наших сердец. Совсем немножко. Максим шумно выдохнул и, обнимая его в ответ, я постепенно ощутила, как расслабляются его мышцы, словно целый груз свалился с его спины. Я тоже тяжело вздохнула и, разжав руки, медленно отстранилась, мелкая морщинка пролегла меж бровей мужчины, а я собрав волю в кулак, взяла одежду и отвернулась, чтобы переодеться. Ни к чему эти взгляды. Запихнув все остальное в сумку, я обернулась, Максим, даже с места не сдвинулся. Подойдя ближе, я натянуто улыбнулась и, встав на носочки, едва коснулась его щеки губами, после чего подтерла большим пальцем следы от помады. Нам не по пути с тобой.

– Я сама уйду. Не ходи за мной, ладно?

После этих слов быстрым шагом я рванула из костюмерной.

– Кира!

В клубе еще полно народу было, поэтому пришлось побыть невежей и растолкать всех в побеге. Вот бы такси сразу поймать!

– Кира! – Конечно, он шел за мной.

Выскочив из клуба, в состоянии полной растерянности, я огляделась по сторонам, и рванула к дороге, обходя подъездную парковку. Сердце гулко стучало в груди, словно зная заранее, что смотрю не туда, куда нужно. Выбежав за парковочный терминал, я обернулась в надежде, что Максим, все-таки, остался позади. И это стало моей ошибкой.

– Кира, стой! – Его крик эхом сотряс мои органы, после чего звук тормозящих шин ударил по ушам и, когда я повернула голову, то мои глаза встретились с ослепляющим светом от фар, а тело больно шмякнулось обо что-то тяжелое. Я слышала даже то, как моя голова соприкоснулась с асфальтом.

Все превратилось в какой-то безумный писк, шум и крик. Я пыталась открыть глаза и даже что-то сказать, чувствовала, чьи-то руки на своем лице.

– Тише. Ничего не говори.

Разве я говорила? Открыв глаза, попыталась сфокусировать их, но получалось откровенно плохо, я практически не чувствовала своего тела, будто и не со мной все происходило.

– Не закрывай глаза, хорошо? Будь здесь. Со мной.

Он сидел рядом со мной на земле, держа в своих руках, и я даже понять толком не могла, куда меня уносит. Я стараюсь не закрывать. Стараюсь.

– Потерпи немного. Эй, урод! Я сделаю из тебя гребаную котлету, если через две секунды здесь не будет «скорой», я размажу тебя… – Он замолчал, когда я потянулась рукой к его лицу, пытаясь попросить, чтобы не бросал меня здесь, побыл еще со мной. Не помню, получилось ли. Последнее, что я почувствовала, – прикосновение его мягких теплых губ к своим пальцам, последнее, что я видела – его лицо.

Первое, что я сделала это – попыталась пошевелить пальцами в ногах. Фух! Похоже, мой детский страх решил показать себя во всей красе. Веки отяжелели и, я с трудом смогла их поднять, перед глазами все кружилось и тело казалось не моим, даже голова, словно чужая. Запах медикаментов нагонял ужас, с детства не любила больницы, но по-настоящему возненавидела их, когда в одной из них скончался мой отец. Но сегодня мне было легче переносить свои фобии, потому что я не была одна. Приоткрыв сначала один глаз, затем второй, я уставилась на Максима и невольно улыбнулась, попыталась точнее, потому что любое движение давалось мне с трудом. Мужчина сидел напротив и сжимал мою ладонь, прижимая к губам. На самом деле, это первое, что я ощутила, когда очнулась, и до этого мне казалось, что все время кто-то держит меня за руку. Я думала, это был сон.

Взгляд был хмурым, и пока мы смотрели друг на друга, Максим и слова не проронил, словно боялся нарушить заветную тишину. Он был растрепан и небрит, под глазами пролегла тень и, оглядев его получше, я заметила сильно помятую рубашку с закатанными до локтя рукавами.

– Ты похож на бомжа. – Пробормотала я, тише, чем планировала. – Почему ты здесь?

– Где мне еще быть? – Его голос был таким же севшим, как и мой.

– Не знаю, дома, на работе. Прости, но ты плохо выглядишь.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как будто меня переехала машина. – Даже усмехнулась, так, что в голову стрельнуло, а у этого мужчины даже намека на улыбку не было. – Мне снилось море. – О том, что помимо моря, я еще и его видела, – умолчала, не знаю почему. – Пить ужасно хочется. Чем они меня накачали?

– В основном, обезболивающие. – Он приподнял спинку моей кровати и помог мне напиться. Вернувшись на место, снова взял мою руку и крепко сжал ее, поглаживая большим пальцем. Я вглядывалась в его лицо и, мне уже начинало казаться, что из нас двоих ему хуже всего.

– Иди домой, пожалуйста.

– Я два дня ждал, пока ты проснешься, даже не проси. Хотел найти твою маму, затем подумал, что это не совсем правильное решение.

– Два дня?! – Я почти закричала.

Внезапно дверь открылась и на пороге появилась Идка с большим пластиковым стаканом в руке, поначалу она застыла, затем прошла вперед.

– Ну, Макаренко, ты и дрыхнешь. Максим Романович, кофе.

– Оставь на тумбочке.

– Ладно. Ну. Я потом зайду. – И она ушла.

– Не говори мне, что ты торчишь тут два дня.

– Три.

– Господи. – Я тяжело вздохнула. – Иди домой. Или, я так плохо выгляжу? Я умираю? Или что?

Он постарался улыбнуться, затем опустил голову вниз и уткнулся губами в мою ладонь, горячий воздух пролился вдоль всего тела, и пульс отбил уже знакомую чечетку в кончиках пальцев.

– Я испугался. Не знаю, что это было, но я чертовски наложил в штаны, русалочка.

Он поднял голову, и я, приподнявшись немного, коснулась рукой его лица. Он закрыл глаза, которые покраснели, вероятнее всего из-за недосыпа и избытка кофеина. Затем шумно выдохнул, опаляя мою кожу теплом.

– Иди домой. – Тихо попросила я. – Уверена, что чувствую себя лучше, чем ты.

Он усмехнулся. И в дверях снова Идка появилась с моим мобильным в руках.

– Простите. Кхм. Кир, тут мама звонит.

У меня все заколотилось внутри. Звонок от мамы обычно не предвещал ничего хорошего. Спросить «как дела?» она вряд ли хотела, знать о том, что со мной случилось, тоже, не могла.

– Давай сюда.

Когда я забрала телефон, вызов уже был завершен, но я сразу же перезвонила. Идка вышла за дверь, а Максим пристально наблюдал за моей реакцией. Конечно, откуда ему было знать, что мама звонила только по двум причинам: деньги и Егор. Господь, помоги мне.

Трубку взяла сразу, и тараторить стала с первой секунды, так что я не успевала и слова вставить, затем начала реветь, а меня начало трясти от каждого ее всхлипа и слова. Егор был в порядке, слава Богу, но это не меняло ровным счетом ничего. Мне хотелось кричать, бить ногами, вцепиться себе в волосы, упасть на пол, сделать хоть что-нибудь.

Максим тут же бросился ко мне, я разрыдалась и попыталась отвернуться, закусывая губу. Она сошла с ума. Эта женщина сумасшедшая. Я даже, не хочу верить, что это моя мать.

– Кира! – Мужчина схватил меня за лицо и заставил посмотреть на себя. Я выдохнула и снова поддалась истерике. – Тише. Просто, расскажи мне. Хорошо?

– Уйди! Пожалуйста. Это не твое дело. Не твои заботы.

– Кира. Мне придется позвать врача и, он снова накачает тебя лекарствами. Я не хочу этого, ясно? Я собирался забрать тебя домой. Я все решу, просто скажи мне, черт возьми.

Мы смотрели друг на друга, он по-прежнему, сжимал мое лицо, а я изо всех сил пыталась успокоиться.

– Я думала, что когда проснусь мой кошмар закончится. – Голос был жалким, как и сама я, но, несмотря на это, Максим смотрел так, словно это все имело значение.

– Он закончится, обещаю тебе. Расскажи мне.

И я рассказала, как моя мать бесстыдно расправилась с миллионом, что я перевела на ее счет и даже не поинтересовалась, откуда у ее дочери такие деньги. Егор останется без операции, а ее это начало заботить только после того, как деньги прогорели. Я думала, мой брат в надежных руках. Я редко приезжала, не хотела мешать, много работала, чтобы обеспечить эту семью. Но обеспечивала кого-то другого. Вместо того, чтобы внести предоплату по операции моя родная мать спустила деньги на какой-то не внушающий доверия бизнес своего ухажера. У меня в голове не укладывалось, как вообще она могла думать обо всем этом. Она рыдала мне в трубку и все, что пыталась сделать это – оправдать себя. Бизнес прогорел, мужчину, о котором я вообще впервые слышала, ветром сдуло. Я не могла понять, даже не то, что она распорядилась этими деньгами по-своему, а то, что она пожертвовала здоровьем Егора. Вспоминая каждое слово матери, каждый ее жалкий всхлип, я принялась захлебываться в слезах сама. Я путалась в словах и сбивалась со смысла, но Максим внимательно слушал меня, поглаживая по голове, молча успокаивая.