Настасья Карпинская - Ты – мой воздух

– Слушаю.

– Ник, я дома. Только приехал от родителей, жду тебя. Ты приедешь?

– Конечно, Дим, уже собираюсь, – Игорь подходит ко мне со спины. Обнимает за талию, отводит в сторону волосы, целует в шею. Тело мгновенно отзывается.

– Ник, у тебя все хорошо? Голос взволнованный.

– Все хорошо. Просто заработалась. Я выезжаю, Дим, – отвечаю мужу и пытаюсь ровно дышать, не смотря на горячие губы Игоря, скользящие по моей шее. Кладу трубку. – Что ты делаешь?

– А на что это похоже? – снова поцелуй. Уже с другой стороны.

– Игорь, хватит! Не надо, слышишь! – отхожу, начинаю собирать свои вещи в сумку: ключи, шарф, визитницу. Руки дрожат. Стараюсь не смотреть на его. Не знаю, как себя вести сейчас. Все, что было пару минут назад, словно какой-то сон, нелепая ошибка, иллюзия.

– Ник, посмотри на меня, – Игорь все так же стоит напротив моего стола и внимательно смотрит, как я хаотично собираюсь и уже сотый раз проверяю сумку. Никак не реагирую на его просьбу.

– Игорь, тебе лучше сейчас уйти, – произношу, не глядя на него.

– Если ты жалеешь о том, что произошло, скажи мне это в глаза.

– Я ничего не хочу говорить сейчас. Просто уйди. Мне нужно домой.

– К мужу?

– Да, к мужу, – меня одолевает злость после этих слов. Смотрю на него. – А тебе пора невесту домой вернуть, а то… – не заканчиваю фразу, замолкаю, потому что окончание слишком хлесткое. Отворачиваюсь, накидывая пальто.

– Ну, договаривай. А то, что? – Игорь напряжен. От расслабленности не осталось и следа. В глазах буря. Вся его поза говорит о том, что он зол. Ну и к черту, пусть себе злится.

– А то на чужих жен кидаешься, – вижу, как он усмехается с некой злобой и презрением.

– А чужие жены не против. Да, Ник?

Его слова ранят, как лезвия, но на правду грех обижаться. Сама виновата. Мне нечего ему противопоставить. Молча распахиваю дверь и смотрю на него.

Игорь бросает на меня взгляд и выходит, не проронив ни слова.

Жду несколько минут, чтобы он уехал, и выхожу из кабинета.

Сажусь в машину, в зажигание попадаю ключом только раза с третьего. Меня все еще трясет.

Роняю голову на руль. Что я творю? Что я наделала!? Закрываю лицо руками. А перед глазами снова его глаза, губы, руки… Это должно закончиться прямо сейчас, в эту секунду. Не хочу его больше видеть, нельзя. Нельзя! Все это ошибка. Все неправильно. Все не так. Да, было сладко, волнительно. Но у него своя жизнь, а у меня своя. Я замужем, в конце концов. Только почему же сердце так бьется и внутренности все сводит будто после года воздержания?

Немного успокоившись, еду домой.

Дима встречает меня в коридоре.

– Ник, что-то ты долго сегодня. Пробки?

– Да, Дим, пробки, – внутри такое чувство вины, что смотреть на мужа не могу. Отвожу взгляд.

– Ник, я с мамой поговорил. Она больше не будет к тебе цепляться. Конечно, без концерта не обошлось. Но думаю, все будет хорошо.

– Это замечательно, Дим, – отвечаю на автомате и прохожу на кухню. Дима идет за мной.

– Ник, с тобой точно все хорошо?

– Да, все хорошо. Устала просто. День был тяжелый, – выпиваю стакан воды, отвечаю, не глядя на мужа. Щеки горят от стыда и вины – ведь вру. Лгу, впервые в жизни я лгу Диме. Черт! – Дим, я в душ и спасть. Давай завтра поговорим.

– Хорошо. Завтра так завтра.

Я прохожу мимо мужа и поднимаюсь наверх. Снимаю все с себя и иду в душ. Стою под струями воды, прислонившись лбом к холодному кафелю. Тело всё горит. Мое сознание играет против меня, подсовывая воспоминания сегодняшнего вечера: его руки, губы, прикосновения. Даже от одних мыслей вся кожа словно в огне. Мурашки бегут по позвоночнику, оседая, где-то внизу, внутри. Вода не смывает воспоминания, и это сводит меня с ума. Стон сам срывается с моих губ. Открываю глаза, осознавая, что я все еще стою в душе. Наконец, выключаю воду, вытираюсь, надеваю пижаму и иду в кровать. Дима уже в постели, не спит, ждет меня. Ложусь, накрываясь одеялом, выключаю ночник. Делаю вид, что очень хочу спать. Мне просто необходимо забыть о случившемся. Выбросить из головы и жить дальше, как и жила. Муж, дом, работа. Ведь ничего не случилось. Просто поцелуй. Никто не узнает, а я забуду. Просто возьму и забуду. Ведь забуду? Только на душе почему-то противно, мерзко и паршиво. Чувствую, как Дима скользит рукой по моей талии.

– Ни-и-ик, я соскучился, – целует мое плечо, руку, затылок. Разворачивает к себе. Находит в темноте мои губы, сминает в поцелуе. Я стараюсь отвечать. Но нихрена не ощущаю. Просто делаю движения губами.

– Дим, я устала. Давай не сегодня, Дим…

– Ну, Ник, давай по-быстренькому, – от этих слов меня почему-то передергивает. «По-быстренькому» – фраза-то какая, словно за хлебом сбегать в соседний киоск. Давлю в себе растущее чувство злости. Пересиливаю себя. Тянусь к мужу, целую сама. Дима распаляется. Целует мои плечи, шею, грудь. Снимает с меня пижаму. Его руки опускаются все ниже, а мне так и хочется отбросить их в сторону. Внутри ничего не ёкает, ни одной эмоции. Муж наваливается сверху, пытается войти в меня, но там я сухая. Снова пытается возбудить меня рукой. Целует, делает еще одну попытку.

– Ник, ты совсем не хочешь?

– Дим, я просто устала, – знаю, что отговорка так себе. Дима смачивает слюной и входит в меня. Целует все активней, но ничего во мне не откликается.

– Никусь, расслабься. Девочка моя, я так скучал по тебе … – Дима все шепчет какие-то глупости мне на ухо. Но его движения внутри приносят лишь дискомфорт, натирают. Я закрываю глаза, пытаюсь расслабиться, отрешиться. Сама не понимаю, в какой момент начинаю представлять, что это не его руки, не его губы, что не он сейчас во мне… Возбуждение само выстреливает в моем теле, словно оживляя его. Я начинаю отвечать все активней, отчаянно сжимая веки все сильней, не позволяя себе открывать глаза и возвращаться в реальность. Кончаю так резко и неожиданно, что содрогаюсь всем телом.

– А говорила, что не хочешь, – заигрывающий голос мужа возвращает меня в собственную спальню. Дима целует меня. А я словно цепенею в этот момент. Так тошно на душе, что готова разреветься в голос. Дура! Какая же я дура!

Я хочу любить своего мужа, хочу быть именно с ним. Хочу, чтобы с ним мне было хорошо. Ведь можно все исправить, изменить. Все ведь в нашей голове. А значит, все в моих руках.

– Никусь, в душ?

– Я первая, Дим, – отвечаю на автомате. Хочу побыть одна.

– Давай вместе. Я тебе спинку потру, а?

– Нет, Дим, я одна хочу, – встаю с кровати и почти забегаю в ванную, закрывая за собой дверь на шпингалет. Встаю под душ, тру с остервенением свое тело до красноты. Хочу все смыть с себя. Содрать с кожей, к чертям, весь этот день, эту ночь. Не выходит. Бросаю мочалку на пол, закрываю рот ладонью и оседаю на холодный кафель. Слезы катятся по щекам горячими ручейками, смешиваясь с водой. Дура, какая же я дура!

Какого черта сунулся к ней? Телефон беспрестанно звонит. Не отвечаю, даже не смотрю на него. Вылетел из ее кабинета с желанием крушить все вокруг. Сам не знаю, отчего взбесился. Задела. Знал же, что Дмитрий вернулся, а все равно ее слова, как раскаленным металлом по коже прошлись. Муж… муж… бл*ть! С*ка! Ударил по рулю! Резкий звук сигнала испугал впереди ехавшего мужчину на старой Хонде, и он спешно перестроился в правый ряд. Блин, прости мужик. Сорвался, как пацан. Поехал к ней. Влез в это если не с головой, то по яйца точно. Весь день себя изводил. На работе всех конкретно сегодня за*бал. Секретарша бедная к концу дня валерьянку хлебала. Срывался по поводу и без на всех, без разбора. Пытался отвлечься, уйти в работу с головой, только не получалось ни хрена.

Только подумаю о ней, так выдержка летит к чертям. Когда такое было со мной? Чтобы так из-за бабы крутило. Да не вспомню уже. Хотя, бабой ее язык не поворачивался назвать. Один ее запах чего стоит. Аромат духов, тела, и у меня крыша едет. Выворачивает все внутри наизнанку. Обо всем забываю. Мозг при виде ее мне ручкой машет на прощание.

Не планировал ее целовать. Поговорить хотел, расставить все по своим местам. А увидел и все – руки сами потянулись. Ощутить, прикоснуться, почувствовать. А когда она ответила мне, еще и с таким жаром, то мозги совсем вскипели. Я готов был ее распластать прямо там, на ее рабочем столе или у стены, и выбивать стон за стоном из ее сладких губ. На эти долбанные украденные минуты забыл совсем, где я нахожусь, скользя губами по ее коже. А потом этот звонок… «Да, Дим… Еду, Дим…» Бл*ть! А чего я ждал? Она его жена. Он имеет на нее все права: звонить, писать, требовать, просить.

И она уехала. Сбежала, как обычно. В теплое семейное гнездышко полетела на крыльях, бл*ть, любви.

Как представлю, что она сейчас его обнимает, целует. В постель с ним ложиться. Как он скользит своими ладонями по ее телу… С*ка! Закурил очередную сигарету. Даже вонь табака не помогает. До сих пор ощущаю ее запах, тонкий аромат ее духов, что остался на моей одежде.

Сворачиваю к клубу Артема. Телефон все так же трезвонит. Сбрасываю вызов, даже не смотря на экран. Отключаю звук. Слышать никого не хочу. Уже через двадцать минут мы сидим с Темычем за столиком на балконе в одном из вип-секторов клуба. Почти не разговариваем. Артем сегодня тоже не в духе. Как и я, методично надирается вискарем. Наконец, решаю узнать, в чем дело.

– Ты чего мрачный такой?

– Да так, личное, – а это уже интересно. Чтобы у закоренелого холостяка такое лицо было от личного, это должно быть, что-то фееричное.

– А подробнее? Или секреты государственной важности?

– Игорь, что тебе надо? В душе покопаться захотел? Так сиди в своей копайся. Там тот еще бардак, раз набухиваешься какой день подряд, – вот так монолог. Я с еще большим интересом начал рассматривать друга.

– Думал, может с работой что, помочь надо. А тут бабой запахло, – не смог сдержать усмешки. Артема таким я видел впервые: злой, мрачный, сосредоточенный. Сидит виски хлещет больше, чем я сам.

– Отвали.

– Да понял уже. Успокойся! – самому было тошно. Сижу, смотрю на танцующих, и в каждой Нику вижу. Вот случается же так: живешь себе, живешь спокойно, а в один момент цепляешься взглядом за хрупкую девичью фигурку и всё. Попал, как школьник, как пацан зеленый. И плевать, что за тридцатник давно перевалило, что принципы устоявшиеся есть, что жениться хотел на другой. Все в топку летит вместе с мозгами, рассудком и здравым смыслом.

Из клуба я вышел в хламину пьяным только под утро. Алкоголь так и не принес мне желаемого забытья, только обострил все чувства внутри. Администратор вызвала нам такси с Артемом, и мы разъехались по домам.

Минут пять ковырялся ключом, пытаясь открыть дверь. Готов был уже вышибить ее к чертям, спать хотелось жутко. Но неожиданно дверь распахнулась, на пороге стояла заспанная Аня. Вот так сюрприз.

– Игорь! Где ты был? Ты пьян? Я звонила тебе раз двадцать? Ты телефон потерял? Игорь, что случилось? – бл*ть, от ее вопросов хотелось развернуться и выйти обратно за дверь. Слишком много слов. Разуваюсь, прохожу в квартиру, по пути сбрасывая пиджак и рубашку.

– Спать иди, – бросаю ей через плечо. –Завтра поговорим!

– Игорь…

– Завтра, все завтра, – завалился на диван. Заснул моментально, только голова коснулась подушки.

Аня закрыла входную дверь на ключ. Убрала вещи с пола. Поставила окно на проветривание и ушла в спальню. Уже лежа в кровати, пришла мысль, что из-за открытого окна Игорь может замерзнуть. Взяла второе одело, вышла в гостиную и укрыла крепко спавшего мужчину. За все три года совместной жизни Игоря в таком состоянии она видела впервые.

Утро встречает меня жуткой головной болью. Звук проклятого будильника, словно отбойным молотком, отдается в висках. Сажусь. Выключаю это кошмарное изобретение человечества. Тело болит во всех возможных местах. Надо запомнить «никогда не спать на диване». На самом деле он не такой удобный, каким кажется на первый взгляд. Иду на кухню, выпиваю, наверное, литр воды за раз и пару таблеток аспирина. Открываю окно, закуриваю. Чувствую, как на кухню входит Аня. Поворачиваюсь. Она уже одета в строгую юбку, белую блузу и жакет. Наливает в кружку чай, не глядя на меня.

– Не кури в квартире. Выйди на балкон.

– И тебе доброе утро, Анют.

– По твоему виду не скажешь, что утро у тебя доброе, – сначала хочется ей ответить что-нибудь колкое. Но на самом деле я понимаю, что кто и должен обижаться из нас, то точно и не я.

– Прости. Если бы я знал, что ты приедешь, я бы не пил. У Тёмыча проблемы, пришлось составить ему компанию.