— И, кажется, она даже не носит обручального кольца, — заметила Лорин.

Мейбел машинально бросила взгляд на свою левую руку.

— Вот почему я и отказываюсь от своего бизнеса, — воспользовался ситуацией Джереми, — раз гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.

Лорин улыбнулась ему. Точнее было бы сказать, подумала Мейбел, продемонстрировав отлично сделанные зубы, потому что на ее лице не было и намека на улыбку.

— Как странно, Джереми, что раньше вы никогда не упоминали об этой особой причине.

Джереми широко улыбнулся.

— Не стану же я кричать на всех перекрестках о мельчайших подробностях личной жизни! Я просто хочу продать свой бизнес, Лорин. И вряд ли вы ожидали, что я стану говорить о своих проблемах, пока вы не предложили его купить.

— Еще ничего не подписано, — напомнила она.

Джереми пожал плечами.

— Сделка, можно сказать, заключена. Остается обсудить отдельные детали. Вот почему я решил, что нет смысла откладывать больше свой приезд сюда.

— Потому что ваша жена именно сейчас нуждается в вас, — бросила Лорин.

Мейбел решила, что пора вмешаться.

— Вы правы. Он мне нужен. И сейчас особенно.

Жестом собственника она положила свою руку на руку Джереми, тот в ответ улыбнулся нежной, ласковой улыбкой. И, хотя Мейбел знала, что это всего лишь представление, приятное тепло разлилось по всему ее телу.

— Но если ваша жена так самодостаточна, то почему она в вас нуждается? — продолжала расспросы Лорин.

Ее большие яркие глаза снова — более внимательно — оглядели Мейбел, затем осмотрели гостиную и даже примыкающую к дому территорию, ту часть, что можно было разглядеть в открытую дверь.

— Я думал, вам не нужно это объяснять, Лорин, — мягко проговорил Джереми.

Что-то в его тоне мгновенно изгнало теплоту, которой полнилось тело Мейбел, заменив ее холодными злыми мурашками. Фраза Джереми прозвучала так, словно эта женщина должна была знать, что он может ей объяснить, а что она обязана знать сама. Но ведь Джереми сказал, что у него не было с Лорин любовных свиданий. Неужели он все-таки спал с этой бизнес-леди?

— Разумеется, — сказала Лорин. — Хотя с другой стороны… — Она указала на кровать Мейбел, видневшуюся через открытую дверь спальни, и покосилась на коробку с матрасом, лежащим посреди гостиной. — У вас, кажется, весьма подходящая для двоих кровать. А теперь и еще одна, явно новая покупка в доме.

— О, это… — Мейбел запнулась, тщетно пытаясь придумать объяснение.

— Совсем как Джереми, — спокойно продолжала Лорин. — Похоже, он тоже новехонькое приобретение. Очень интересно.

Уголком глаза Мейбел заметила какое-то быстрое движение в углу гостиной. У нее совсем вылетело из головы, что, когда она открыла дверь, ожидая увидеть хозяина собаки, животное моментально проскользнуло в дом.

— А, этот надувной матрац… Он предназначен для собаки, — нашлась, наконец, Мейбел.

— Мейбел не очень хорошо себя чувствует, — вступил в разговор Джереми, — поэтому, чтобы дать ей возможность как следует отдохнуть…

Лорин перевела взгляд с одного на другого, потом посмотрела на собаку.

— Хм, мне приходилось слышать о мужьях, которых отсылают в собачью конуру, — пробормотала она, — но не в собачью постель. Кстати, чье это животное?

— Наше, — твердо сказал Джереми.

— Понимаю. Бог мой, Джереми, вы стремительно врастаете в домашнюю жизнь. Жена и собака.

Собака, как будто чувствуя, что речь идет о ней, протиснулась между Джереми и Мейбел, испустила тяжелый вздох и ткнулась головой в бедро Мейбел, снова едва не опрокинув ее.

Джереми схватил собаку за ошейник и потащил к двери. Он открыл дверь, чтобы выдворить псину, как раз в тот момент, когда Верджи, стоявшая на крыльце, собиралась нажать на кнопку звонка.

Верджи открыла рот, собираясь что-то сказать, и Мейбел затрепетала: от Верджи можно было ожидать чего угодно. Она быстро проскользнула за спиной Джереми и, чуть ли не сбив Верджи с ног, плотно закрыла за собой дверь. Джереми выругался, собака взвыла.

Мейбел приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы собака могла выскочить. Та ухмыльнулась ей всей пастью и пристроилась на ее ногах.

Мейбел взглянула на Верджи.

— Что ты здесь делаешь? Я думала, ты уже отмечаешь свою годовщину.

— Я бы и отмечала, то есть мы совсем собрались отмечать, но у нас проблема.

Верджи указала пальцем через плечо, и Мейбел увидела девочку лет тринадцати-четырнадцати, стоящую за Верджи в тени олеандров, растущих недалеко от террасы.

— Нет-нет, ничего страшного, — поспешно принялась объяснять Верджи, — простое недоразумение. Санди приехала на олимпиаду, но она не может спать вместе со всеми детьми.

— Но почему?

Девочка вышла из своего укрытия и приблизилась.

— Причина совершенно смешная, — сказала она. — Я астматик, и моя мама боится, что у меня будет приступ. Она настояла, чтобы за мной присматривал кто-нибудь из взрослых. Смешно, потому что дома я сама слежу за своими лекарствами.

— Понимаю, — в раздумье пробормотала Мейбел. — Но почему нас не известили об этом заранее?

— Нас известили, — мрачно сказала Верджи. — Письмо пришло на прошлой неделе. Мы отложили его в сторону, а потом оно затерялось под кучей бумаг.

Мейбел вздохнула. Странно, что такие вещи не происходят гораздо чаще, подумала она. Случается, в тесном Рэнсом-Холле яблоку негде упасть. Где уж тут уследить за каким-то письмом?

— Мне правда очень жаль, Мейбел, — несчастным голосом проговорила Верджи, — но я просто не знаю, что делать. Я несколько недель твердила мужу, чтобы он не забыл о нашей годовщине. Если я откажусь сегодня идти, он просто перестанет со мной разговаривать.

У Мейбел свело пальцы ног. Она попыталась отодвинуть собаку, но та еще основательнее утвердилась на своих позициях.

Мейбел взглянула на девочку.

— А как насчет собак? К ним у тебя тоже повышенная чувствительность?

Девочка пожала плечами.

— Не знаю. Не замечала.

Она протянула руку и погладила собаку, приветливо размахивающий хвост которой стал стегать Мейбел по коленям.

— Ну, тогда познакомься с Носорожкой, — смирившись с судьбой, сказала Мейбел. — Должна сразу предупредить: у нас не четырехзвездный отель, но мы будем тебе рады. У тебя есть какие-нибудь вещи?

Девочка пошла к машине за своими вещами, а Верджи виновато сказала:

— Мне правда очень, очень жаль, Мейбел. Я имею в виду…

— Не беспокойся. Развлекайся и ни о чем не думай.

Вернулась девочка с туго набитым рюкзаком, и Мейбел, с трудом вытащив свои ноги из-под собачьей туши, широко распахнула дверь.

— Входи, Санди. Мы рады тебя видеть.

Собака тут же проскользнула в гостиную, а Мейбел поплелась за ней: пальцы ног уже начали обретать чувствительность, но кровообращение в онемевших ногах еще не восстановилось.

Ни Джереми, ни Лорин не стронулись со своих мест. Зато Ширли вышла из кухни и присела на край кушетки, видимо рассчитывая насладиться разворачивающимся шоу.

Лорин взглянула на усыпанные бриллиантами часики.

— Мне нужно бежать. Деловой партнер ждет меня в ресторане.

— Тогда я не приглашаю вас остаться на жаркое, — благодушно проговорил Джереми.

Мейбел не смогла удержаться, чтобы не использовать подвернувшуюся возможность.

— Он всегда готовит его для наших гостей. Санди, — повернулась она к девочке, — ты ведь не будешь возражать, если поспишь на полу, на надувном матрасе? Как видишь, комната у нас не очень приспособлена для гостей, но зато у тебя будет новая кровать. Джереми купил ее сегодня специально для тебя. — Мейбел подняла на него глаза. — Так что перестань рассказывать Лорин всякие сказки о том, почему был куплен этот матрас. Вы ведь знаете, он неисправим, — обратилась она к Лорин. — Дня не может прожить без своих шуточек.

— Ты говоришь — сказки?! — чуть ли не с возмущением переспросил Джереми. — А кто придумал, что этот матрас — собачья постель?

Зачем повторять ту глупость, что она, растерявшись, сморозила, в первую минуту?! — рассердилась Мейбел. Он что, хочет возбудить у Лорин подозрения? И она, как в холодную воду, бросилась в разговор.

— Знаешь, после твоего заявления о моем якобы нездоровье я и вправду начала чувствовать себя гораздо хуже.

Ширли почему-то усмехнулась, заметила Мейбел. Разве я сказала что-нибудь смешное?

— Конечно, ты не больна, — ласково глядя на нее, проговорила Ширли. — Но и не совсем здорова. Помню, когда я носила первенца, меня несколько месяцев тошнило по утрам. О, Мейбел, это такая чудесная новость!

Утром непременно пошлю Верджи цветы — в знак благодарности за гостью, которую она привела, подумал Джереми.

Благодаря присутствию Санди удалось выпутаться из этой истории с матрасом, а самое главное — Мейбел не решилась убить его в присутствии свидетеля, хотя было совершенно ясно, что она собиралась сделать именно это.

— Пойду еще раз взгляну на жаркое, — пробормотал Джереми, когда Лорин наконец-то ретировалась. — Ширли, ты мне поможешь?

Ширли пожала плечами.

— Ничего больше делать не нужно, — успокоила она Джереми. — Пока вы разговаривали с гостьей, я приготовила салат и поставила его в холодильник. И убавила в духовке огонь, чтобы картофель и морковь не разварились. А теперь я лучше пойду домой, пора готовить собственный ужин.

Джереми как раз снимал пробу, когда в кухню вошла Мейбел и тщательно прикрыла за собой дверь.

— Ширли ушла? — спросила она довольно миролюбиво, но, не дожидаясь ответа, тут же выпалила: — И что это взбрело тебе в голову сказать Лорин, будто я беременна?

— Я не говорил. Ты сама натолкнула Ширли на эту мысль. И не смотри так, будто собираешься смолоть меня в кухонном комбайне. Ты же не станешь вовлекать в преступление этого подростка?

— Значит, ты считаешь, что это я подала ей эту мысль?

— Ну, Ширли и сама могла до этого додуматься, — охотно сдал свои позиции Джереми. — Мне не хотелось смущать ее ненужными поправками. Потом, мне показалось, что именно после этого Лорин стала смотреть на свои часики и толковать о деловом партнере. И потом, — Джереми пожал плечами, — откуда мне знать, может, ты все-таки немного беременна.

Мейбел сжала ладонями виски и издала звук, который напомнил Джереми бульканье чайника, когда вода в нем достигает температуры кипения.

— Кроме того, — продолжал он, — Лорин ведь не знает, что мы много лет не виделись. К тому же это вполне могло случиться и в течение последних нескольких недель, когда Лорин уже появилась на моем горизонте. По крайней мере, раз в месяц, иногда чаще, я наезжал в Южную Австралию по делам.

Мейбел смотрела на него в глубоком изумлении.

— Черт возьми, Джереми, не ты ли рассказывал мне, как тесен наш мир? А что, если кто-нибудь из друзей Лорин случайно слышал наш разговор в Круксбери-Хилл?

— Ну что ж, мы просто разыграли спектакль, потому что тебе хотелось побыстрее избавиться от Хораса. — Джереми нахмурился. — Нет, такое объяснение не пройдет. Нужно придумать что-нибудь другое. Послушай, — оживился он, — а может, ты так расстраиваешься потому, что и в самом деле беременна? Но ко мне ей-богу это не имеет никакого отношения.

Он искоса наблюдал, как менялось выражение лица Мейбел: сначала недоумение, потом настороженность и затем проблеск ярости. А он-то думал, что она взорвется еще несколько минут назад.

Эта женщина здорово изменилась, Стейтон. Следи за тем, что говоришь, пронеслось у него в голове.

Мейбел глубоко вздохнула и неразборчиво начала что-то говорить. Похоже, она считала вслух и, если Джереми не ошибся, только на счете «тридцать» ей удалось взять себя в руки и, не опасаясь за свои действия, взглянуть ему прямо в глаза.

— До того как ты уверуешь в собственные фантазии, давай сразу проясним ситуацию: я не беременна.

— Извини. Я совсем не хотел бросить тень на пресвятого Хораса. Мне следовало бы знать, что он не пойдет на такой риск. — Джереми по-прежнему незаметно наблюдал за ней. — Знаешь, готов биться об заклад, но, если ты действительно выйдешь за него замуж, он будет заниматься с тобой любовью каждый субботний вечер. Регулярно как часы и… столь же темпераментно.

Он заметил, что Мейбел хотела что-то сказать, но в последнюю минуту передумала. Интересно, о чем она собиралась ему поведать? О талантах Хораса в качестве любовника? О том, что секс в определенное время и в определенных дозах ее вполне устраивает?

Едва ли, подумал Джереми. И не похоже это на мою Мейбел.

Они занимались любовью часто и всегда с удовольствием. Конечно, если Мейбел не имитировала страсть, тут же внес он поправку, не притворялась, как в случае с маркой кофе. Но вряд ли можно так искусно сыграть чувственное наслаждение.