Когда Джейк наконец подошел, он ласково произнес:

— Привет, Кэролайн.

— Привет, Джейк, — спокойно ответила она, удивляясь мягкости собственного голоса.

— Спасибо, что приехала меня встретить, — сказал он все с той же нежностью. Помолчав немного, спросил уже тверже и озабоченнее: — Есть новости?

— Нет.

Кэрри рассказала ему все, что ей было известно, и кончила свой короткий рассказ к тому времени, как они подошли к машине. Заметно было, что Джейк прихрамывает, и потому Кэрри приноровилась к его медленному шагу, но спрашивать ни о чем не стала.

— Как Меган?

— Она ужасно подавлена. И на грани истерики. Подавлена даже сильнее, чем…

— Чем Айен и Маргарет? — закончил Джейк за нее.

— Да. И они оба очень за нее тревожатся.

— Можем ли мы заехать ко мне домой? Мне нужно кое-что взять с собой. Номера нужных телефонов, ну и еще разные мелочи.

Итак, он включается в поиски. Меган была права.

— Разумеется.


Кэрри ни разу не была в пентхаусе Джейка и почему-то думала, что он похож на жилище Меган. Она ошиблась. Здесь все было совершенно иное. Экзотическое, иноземное, мистическое — попурри из предметов искусства, ковров, мебели со всех концов света, подобранных с изысканным вкусом. Это был дом воспоминаний и грез для мужчины, который чувствовал себя удобно, где бы ему ни довелось жить.

— Джейк, здесь чудесно!

На мгновение словно вернулись счастливые времена. Как будто не было прошедших лет, и Кэрри снова стала той наивной и жизнерадостной девочкой, какой она была при первом знакомстве с Джейком.

— Я рад, что тебе нравится, Кэролайн… Кэрри, — поправился он, вспомнив, что два месяца назад она запретила называть себя именем, которое ему нравилось.

Все это твое, подумал Джейк. В завещании, которое он написал перед отъездом на Ближний Восток, он оставил пентхаус и все, что в нем было, Кэрри и не собирался менять свою волю.

Кэрри жилище Джейка казалось очаровательным, полным сокровищ и красоты, свободным от тяжелых воспоминаний. Здесь ничто не напоминало ей о прошлом, потому что она не бывала вместе с ним в его доме.

— Безумно нравится, Джейк.

Кэрри сидела в прекрасной гостиной в пастельных тонах и слушала Моцарта, пока Джейк принимал душ и переодевался. С собой он взял небольшой чемоданчик с одеждой и записную книжку. Перед уходом открыл в гостиной сейф за картиной Матисса и достал оттуда какой-то длинный, тонкий предмет, завернутый в пурпурный шелк. Кэрри не поняла, что это такое, а Джейк ничего не объяснил.

На полпути к имению Найтов Джейк спросил с деланной небрежностью:

— Меган позвонила Стефану?

— Стефану? Не думаю.

Джейк кивнул.


Тем не менее через час после отъезда Кэрри в аэропорт Меган позвонила Стефану. Всю ночь она промучилась, решая, как быть. Подумала было, не стоит ли обсудить это с Айеном и Маргарет, но не посмела. Кроме того, решать должна была она и только она одна. Агент ФБР прослушал разговор в великом изумлении и записал его.


Бет, Стефан и мальчики играли в гостиной. Это был замечательный, беззаботный денек в кругу семьи. Воскресенье они всегда проводили вместе. Как бы ни был Стефан загружен работой, он неизменно находился в этот день в обществе Бет и близнецов.

Трубку подняла Бет.

— Бет, это Меган. Мне нужно срочно поговорить со Стефаном.

Бет оцепенела. Нет, пожалуйста, нет. Годами она боялась этого дня. Но все складывалось прекрасно, и она почти забыла о своем страхе.

— Что-нибудь с Кэрри?

— Нет. Это касается только меня и Стефана.

— Между тобой и Стефаном нет ничего личного.

— Дай мне поговорить с ним, Бет.

— Нет!

Стефан стоял рядом с женой. Услышав имя Кэрри и заметив выражение испуга и страха на лице у Бет, он взял трубку из ее дрожащей руки.

— Кто говорит? — спросил он.

— Это Меган.

— Я тебя слушаю, — сказал Стефан, удивляясь про себя, с чего это Бет так враждебна и агрессивна.

— Стефани похитили.

— Какой ужас! Бедные Айен и Маргарет. Чем я могу помочь?

Последовала долгая пауза.

— Стефани — моя дочь.

— Я этого не знал. Прости, пожалуйста.

Снова долгая пауза.

— Стефан, ты не понимаешь. Она моя дочь, но и твоя тоже. Дорогой, она наша малышка. Кто-то похитил нашу дочку. — Голос у Меган оборвался, она заплакала.

Кровь отхлынула от лица Стефана. Бет с ужасом смотрела на мужа. Так это правда, ее худшие подозрения оправдались. Но к тому же явно случилось нечто скверное. Что?

— Меган, я должен повесить трубку, — прошептал наконец Стефан.

Он так и сделал. Бет ждала.

— Ты знала, Бет?

— Что знала?

— Что Стефани моя дочь?

— Нет, я не знала, но догадывалась. Я считала, что Меган той весной забеременела. Я даже спросила ее, но она все отрицала. Я не знала, что у нее родился ребенок, не знала, где он, если родился. Вот только имя…

Имя, подумал Стефан. Они дали ребенку его имя. Но они не думали, что он когда-нибудь увидит Стефани или узнает правду о ее существовании. Неудивительно, что Меган так нервничала на приеме.

— Стефани — ребенок Айена и Маргарет, но на самом деле она моя дочь, — отрешенно произнес он.

Бет не могла понять, как и когда Стефан видел девочку, но теперь было не время пускаться в расспросы.

— Что заставило Меган сказать тебе об этом сегодня?

— Стефани похитили.

— О нет!

У Бет упало сердце. Она сразу подумала о своих мальчиках: каково бы ей было, случись с ними такое? О том же думал и Стефан, но сейчас его дочь, о существовании которой он до сих пор не знал, похищена. Бет обняла мужа. Он стоял неподвижно, словно окаменев.

— Я должен ехать в Коннектикут.


К тому времени, как Джейк и Кэрри приехали в Пайнхэвен, никаких известий о Стефани еще не было. Прошли уже сутки. Пообедали холодным мясом и пюре из шпината. Ели в полном молчании. После этого Айен и Маргарет ушли к себе.

Джейк, Меган и Кэрри сидели на веранде. Вечер выдался прекрасный — мирный, благоуханный июньский вечер. Светила полная луна, неумолчно стрекотали цикады.

Один из агентов ФБР поднялся на веранду.

— Приехал Стефан Ричардс. По правде сказать, мы ожидали его появления, но так как никто нам не сообщил, что его следует пропустить, мы на всякий случай решили проверить.

Джейк метнул быстрый взгляд на Меган. Кэрри посмотрела на Джейка, вспомнив его вопрос о том, позвонила ли та Стефану. Меган не обратила внимания на взгляд Джейка и молча кивнула агенту.

Стефан вошел в патио. Он уже знал от агента, что новостей пока никаких. По дороге из Бостона в Коннектикут он сочинил сотню речей — гневных, грустных, обиженных, однако, увидев лицо Меган, все забыл. Он хотел узнать только одно.

— Почему?

Меган не ответила.

— Что значит почему, Стефан? — взволнованно спросила Кэрри, опасаясь, что уже знает ответ.

— Ты не понимаешь? Может быть, Джейк еще не знает? Тогда я тебе скажу. Стефани — мой ребенок. Мой и Меган. Я узнал об этом всего несколько часов назад.

Кэрри посмотрела на брата, Меган и Джейка. Все они давно стали друзьями. Они любили друг друга. И все-таки Меган скрыла от них свою тайну. Ни одному из них ее не доверила. Кэрри взглянула на Джейка, и сердце у нее упало. Меган все ему открыла, это ясно…

— Джейк давно об этом знал, верно? — тихо спросила она, вспомнив, как тот сказал ей когда-то, что Меган будет нуждаться в друге, что она достаточно страдала, что Меган не пьет с тех пор, как…

Джейк кивнул.

— С каких пор? — спросил Стефан.

— С того вечера весной, когда мы вместе обедали в Стэнфорде. Когда я тебе сказала, что уезжаю на гастроли, — ответила Меган.

— И ты ничего мне не сообщил? — обратился Стефан к Джейку.

— Я обещал Меган держать все в тайне.

— Я считаю, что мы должны сейчас обо всем узнать, — сказала Кэрри.

— Я забеременела случайно. — Меган заговорила твердым, уверенным голосом — она явно испытывала облегчение оттого, что раскрыла свою тайну. — Я не могла принимать противозачаточные таблетки, от них у меня и начинались ужасные головные боли, помните? Я старалась быть осторожной, всегда начеку. Но иногда… — Голос у Меган дрогнул: она вспомнила, как часто они были близки и она забывала обо всем. — Ведь ты не хотел иметь детей, я это знала.

— Не хотел иметь детей? — эхом откликнулся удивленный Стефан.

— Ты так сказал.

— Я хотел быть с тобой. Я мог сказать, что мне пока не хочется делить тебя с кем-то, но не помню, чтобы я говорил, будто не хочу иметь детей. Я просто не мог даже выговорить такое.

Он пожал плечами, вспомнив о своих любимых близнецах и о чудесной девочке, его дочери, которая внезапно исчезла.

— Зато я помню, — заявила Меган решительно.

Она ошиблась? Джейк тогда еще пытался ее убедить, что она стала жертвой недоразумения, неверно истолковала чувства Стефана к детям. Нет, она не могла ошибиться. Цена, которую она заплатила, потеряв Стефана и отказавшись от ребенка, была слишком высока, чтобы считать ее результатом недоразумения.

— Айен и Маргарет отчаянно хотели ребенка, но не могли иметь детей. Я знала, какими замечательными родителями они будут. Знала, что могу доверить им вырастить нашу девочку, — продолжала Меган. — Тогда я решила, что рожу ребенка и отдам его им, а сама вернусь к тебе и мы поженимся, как и задумали.

— Так значит, не было европейских гастролей?

— Айен был в то лето в Европе на гастролях. Я оставалась здесь, с Маргарет. Мы отправляли ему письма, а он пересылал их тебе из Европы.

— Что же случилось потом, Меган?

Меган не могла больше говорить. Она плакала.

— Меган была очень больна, — продолжал за нее Джейк. — Во время беременности у нее началось гормональное расстройство. Еще в Стэнфорде возобновились головные боли. Здешний врач уложил ее в постель, едва она приехала. К концу июля повысилось кровяное давление, появились отеки, в моче обнаружили белок.

— Да, — вздохнула Меган. — Я чувствовала себя ужасно. Я начала ненавидеть ребенка и ненавидеть Стефана.

— И тогда ты написала мне то самое письмо?

— Да, — тихо уронила Меган.

— Твой приезд к нам, Джейк, совпал с получением этого письма, — грустно сказала Кэрри.

— Когда я тебе позвонил, я только что вернулся из Саудовской Аравии. Я не разговаривал с Меган. Я ничего не знал до разговора с тобой. Ты помнишь, я просил тебя прилететь в Вашингтон?

Кэрри кивнула.

— Но потом ты поговорил с Меган.

— Хорошо, что мы с тобой договорились, чтобы я приехал в Бостон, — твердо сказал Джейк.

— Меня поместили в больницу первого августа, а Стефи родилась двадцать седьмого, — продолжала Меган, но Джейк снова перехватил инициативу:

— Весь месяц Меган делали внутривенные вливания, она принимала препараты, снижающие кровяное давление, находилась на строгом постельном режиме, сидела на бессолевой диете. Первый апоплексический удар случился у нее двадцать четвертого августа. Она была без сознания.

— Врачи считали, что мой мозг мог умереть двадцать четвертого, — снова продолжила Меган, — но старались сохранить мне жизнь, чтобы ребенок родился доношенным. Все решения должны были принимать Айен и Маргарет, на них легла вся ответственность.

— Все это время Джейк находился там? — спросил Стефан. — А меня не было!

— Случись это теперь, мы ни за что бы так не действовали. С самого начала все шло вкривь и вкось. Теперь мы это понимаем.

Он взглянул на Меган, она опустила глаза на свои стиснутые руки.

— Двадцать седьмого августа у Меган началось заражение крови. Врачи срочно сделали кесарево сечение и извлекли ребенка.

— И это конец истории, — стараясь говорить бодро, заявила Меган. — Я потрясла всех тем, что взяла и выздоровела. А Стефани…

— Ты дала ребенку мое имя, но отдала девочку другим людям. Ты поступила незаконно, понимаешь?

— Так преследуй меня в судебном порядке! — воскликнула Меган, но тотчас раскаялась в своих словах. Она не хотела сердить Стефана, понимая, насколько все это для него тяжко. Это было тяжко и для нее. Она заговорила мягче: — Все вышло не так, как было задумано, Стефан. Я тогда была очень молода, помни об этом. Мне казалось, что я ухватила удачу за хвост. Я была счастлива и влюблена. Верила, будто все на свете мне по плечу. Считала, что могу распоряжаться своей и твоей жизнью и жизнью нашего ребенка. Но получилось как раз наоборот.