Кэтрин Стоун - Ты — моя тайна

Джейк лгал. Она была в этом уверена. Зачем? Что такое с ним произошло, о чем он не мог ей рассказать? Она поверяла ему все свои тайны, почему же он не хочет ей довериться? Со временем она убедит его рассказать ей правду.

Но не сегодня. Этой ночью она хотела быть с ним. Однажды она почти разрушила такой вот вечер. И не намерена испытывать терпение Джейка, обвиняя его во лжи. И все же ей было неспокойно. Меган допила последний глоток бренди и постаралась забыть о своей тревоге.

— Позволь мне посмотреть.

Джейк начал раздеваться, по-видимому, ничуть не смущенный. Ему нечего стесняться, подумала Меган, глядя на его загорелый обнаженный торс, мускулистый, стройный, привлекательный.

Потом он снял брюки, и у Меган перехватило дыхание. Загар доходил только до линии талии. Ниже кожа была белая как мел — бледная, нездорового оттенка. Одна нога, совершенная по форме, с великолепными мышцами, казалось, изваяна из алебастра; вторая была такой же ниже колена, но на месте бедра была кость, обтянутая кожей, иссеченной ужасными багровыми рубцами и шрамами. Лишь одна чрезмерно развитая мышца тянулась от тазобедренного сустава к колену. Благодаря этой гипертрофированной бугристой мышце Джейк мог ходить, даже не хромая.

На это ушли годы тренировок, годы боли, страданий и терпения. То был результат упорства Джейка и усилий многих искусных врачей. Неужели это все, на что способна современная медицина? Это показалось бы мрачной насмешкой, если бы не было ногой красивого молодого человека. Отличный экспонат для музея медицинских курьезов, не будь это ногой Джейка. Меган вздрогнула, разозлившись на себя за подобные мысли.

Она провела пальцами по волосам, тряхнула своей гривой, вздернула голову и показала на трусы, которые Джейк еще не снял.

— Я жду, — произнесла она низким грудным голосом.

Джейк молча взял ее за руку и увел в спальню. Он медленно ее раздел, останавливаясь, чтобы поцеловать каждую новую клеточку ее обнаженного тела, — грациозную шейку, нежные плечи, крепкие груди, плоский живот, длинные красивые ноги. Меган дрожала от его прикосновений, вся изогнувшись, прижималась к нему в неудержимом, требовательном порыве.

Они отдавались друг другу с такой страстью, что Меган задыхалась от возбуждения. Потом Джейк ее обнял и молча гладил по золотым волосам, глядя Меган прямо в глаза, и она видела в его голубых глазах радость обладания и новое желание.

Она ответила ему взглядом: «Я снова хочу тебя. Сейчас!» И он откликнулся на ее призыв…

После Меган лежала в объятиях Джейка, обессиленная, удовлетворенная, понимая, что вскоре их вновь захлестнет волна желания.

Она положила голову на плоский и твердый живот Джейка, потом медленно подвинулась ближе к бедру. Ощутила ту самую гипертрофированную мышцу, которая, как ей сейчас казалось, стремилась освободиться от своей слишком тесной оболочки. Под ней, живой, полной энергии и скрытой силы, была кость — твердая, холодная… мертвая.

Но ведь это не так, подумала Меган. Кость не мертва. Она — неотъемлемая часть живого, страстного Джейка. Меган пристроила голову в ямке на сгибе его изуродованного бедра, прижалась лбом к твердой мышце и медленно, с нежностью стала целовать дюйм за дюймом холодную неподвижную кость.

Через несколько мгновений Джейк привлек Меган к себе, и они отдались друг другу в третий раз. Спокойно, ласково и безмолвно.

Меган пробудилась оттого, что теплый солнечный луч, пробившись сквозь неплотно задернутую штору, коснулся ее сомкнутых век. Она была одна в постели. В домике стояла тишина.

— Джейк!

Ни слова в ответ. В доме ни души, кроме нее самой. Меган вышла на крыльцо.

Синий, как сапфир, океан сиял в свете раннего солнца. Ласковые пологие волны набегали на усеянный водорослями песок. Воздух был насыщен ничем не замутненной морской свежестью, резковатой и чистой. Буря, такая неистовая, разрушительная, злая, оставила после себя обновленный мир — яркий, спокойный, совершенный.

Меган решила, что Джейк должен быть где-то на пляже. Она приняла душ, оделась и стала спускаться к воде по узкой извилистой тропке.

Она увидела его издали. Джейк сидел на гладком белом песке и смотрел на океан, погрузившись в свои мысли и не замечая ее приближения.

Появившись незамеченной, Меган успела уловить выражение его лица — печальное и задумчивое. Впечатление было мимолетным, потому что Джейк ощутил ее присутствие и с улыбкой повернулся к ней.

— Доброе утро, — тихо произнесла Меган.

То были первые слова, прозвучавшие с той минуты, когда Джейк почти нагой стоял перед ней у огня. Меган вдруг почувствовала себя смущенной и неуверенной. Она села на песок в нескольких футах от Джейка.

— Доброе утро.

Джейк взял ее за руку, притянул к себе и начал целовать. Прядь длинных светлых волос Меган попала ему в рот, и он слегка отстранился, чтобы ее высвободить. Меган увидела выражение его глаз — такое же, как ночью. Она поняла значение этого знакомого взгляда.

Джейк ласковым движением опрокинул Меган на песок и начал расстегивать ее блузку.

— Джейк! — Меган села.

— Что? — прошептал он, коснувшись губами ее шеи.

— Мы не можем заниматься любовью здесь!

— Не можем? — Джейк бросил взгляд на пустынный пляж — А почему бы и нет?

Меган улыбнулась, тряхнула гривой золотых волос, снова легла на песок и протянула руки к Джейку. Почему бы и нет?

И они любили друг друга под лучами еще теплого ноябрьского солнца, их обнаженные тела обвевал мягкий и прохладный бриз, и ритм их ласк совпадал со спокойным плеском набегающих на берег волн.

Меган никогда еще не чувствовала себя такой целомудренной.

В понедельник в приемную Лагунита-Холла принесли букет белых роз и незабудок для мисс Чейз. Дежурная немедленно позвонила в комнату Меган. Дома была только Бет, ей как раз пора было отдохнуть от занятий. Кроме того, ей стало любопытно. И, непонятно почему, даже неспокойно. Кто мог прислать цветы Меган? Да кто угодно, если вспомнить, какой успех она имела в роли Гвендолин. И все же…

— Я сейчас спущусь за цветами.

Букет был очаровательный — такой изысканный, воздушный, изящный — и явно специально подобранный для Меган. Конверт запечатан, надпись на нем сделана, само собой, в цветочном магазине. Бет не могла удовлетворить свое любопытство. Она поставила цветы на столик у кровати Меган. Время подходило к полудню. Кэрри и Меган скоро должны вернуться с лекций.

— Меган, посмотри! — Кэрри заметила цветы, едва вошла в комнату. — Какая красота!

Меган казалась удивленной и озадаченной. Подумала немного и улыбнулась. Это, конечно, Джейк прислал цветы в память об их чудесном уик-энде. Но как он догадался?

Кэрри вручила ей конверт. Она понимала, что цветы скорее всего от Джейка. Однако новая Кэрри, которая уже смирилась с тем, что произошло в вечер премьеры, приняла отношения Меган и Джейка как само собой разумеющееся.

Меган неохотно распечатала письмо. Бет прислонилась к дверному косяку и затаила дыхание.

«По случаю незабываемого исполнения роли (твоего) и прискорбной (забываемой?) выходки (моей). Я глубоко сожалею. Стефан».

Меган дважды прочитала записку, согнула ее пополам, потом вчетверо. Она не сразу сообразила, что Кэрри и Бет ждут, что она им скажет.

— От Стефана, — произнесла она наконец.

Кэрри улыбнулась, Бет ушла к себе. Меган бросила быстрый взгляд на букет. Незабудки. Но как он мог узнать? Это невозможно, ведь она никому ничего не говорила.

Меган почти ничего не ела за ленчем, огрызалась на подруг и ходила мрачнее тучи всю вторую половину дня. В конце концов раздражение стало невыносимым для нее самой. Нет ни малейшего смысла строить предположения. Она просто должна это выяснить. Меган быстро шагала по кампусу, по дороге вспоминая далекое прошлое.

Незабудка. Ее цветок. Ее собственный, тайный символ надежды, силы и живучести…

Ей было всего пять лет, когда мать покинула Меган и ее отца. Мать вернулась в родную Швецию, к своей карьере модели, которую она оставила, встретив и полюбив Роберта Чейза. И вот она покинула обоих, дочь и мужа, покинула безоглядно.

— Твоя мать была слишком молода, — годы спустя объяснял отец дочери. — Слишком молода, чтобы понять, какую боль она причиняет нам с тобой и какую боль сама испытает впоследствии. Кроме того, — продолжал он, обращаясь к своей красивой дочери, так похожей на женщину, которую он глубоко любил, — я ни за что не позволил бы ей отнять тебя у меня.

Отец Меган находил утешение, работая до полного" изнеможения. Пользуясь уже в то время огромной популярностью в Голливуде как блестящий режиссер-новатор, он был буквально завален работой. Попечение о пятилетней дочери он доверил нянькам, домоправительницам, а позднее — дорогим частным школам.

В ту весну Меган, брошенная матерью и забытая отцом, целыми днями играла в восхитительном саду при доме ее отца в Беверли-Хиллз. Девочка создала свой собственный мирок, населенный множеством замечательных существ, роли которых играла она сама. Кусты и цветы в прекрасном саду были неотъемлемой частью этого воображаемого мира. У всех были собственные имена и черты характера. Весна мало-помалу переходила в лето, и растения цвели и развивались под заботливым и любящим взглядом ребенка.

У Меган был любимый, хрупкий на вид нежно-голубой цветок. Он рос и цвел в узких трещинах цемента или в тени под кустами роз, азалий и рододендронов. Цветок Меган только выглядел слабеньким, но на самом деле был куда более живучим и смелым, чем остальные. Его могло прибить к земле сильным ливнем, на него могла наступить чья-то неосторожная нога, но через день-два стебель выпрямлялся и тянулся к солнцу.

Однажды кто-то из садовников принялся выдергивать это растение из щелей в цементе.

— Что вы делаете? — в ужасе спросила Меган.

— Это сорняк.

— Нет! Это никакой не сорняк, а очень красивый цветок.

Садовник улыбнулся. Он знал, как безжалостно обошлась жизнь с золотоволосой девочкой, и восхищался ее стойкостью.

— Ты не хочешь, чтобы я трогал эти цветы? — спросил он.

— Да! Пожалуйста! — воскликнула Меган. — Как они называются?

— Это незабудка.

Незабудка. Это ее цветок. Это она сама. Она выживет так же, как незабудка, и так же станет тянуться к солнцу. И уже не будет забытой — никогда.

Пятилетняя Меган дала себе клятву. Она никому о ней не расскажет, это только ее тайна.

И вдруг, много лет спустя, Стефан Ричардс прислал ей букет незабудок.

Дверь в комнаты Джейка и Стефана была закрыта, но Меган слышала их голоса. Она постучала. Открыл Стефан.

— Как ты догадался?

Сердито, словно обвиняя: как ты посмел узнать?

— Добро пожаловать!

Стефан принужденно улыбнулся. Гнев внезапно охватил его с той же силой, что и два дня назад, но сейчас он вполне владел собой.

— Что случилось, Меган?

Джейк с самым непринужденным видом встал между Стефаном и Меган.

— Я послал ей букет цветов. Очевидно, невпопад, — произнес Стефан совершенно ледяным тоном.

— Но ты прислал мне незабудки… Почему?

Голос у Меган сделался мягким, почти умоляющим.

«Ну и актриса!» — негодующе подумал Стефан и глубоко вздохнул, чтобы овладеть собой.

— Они напомнили мне тебя, — пожав плечами, сказал он, чувствуя, что готов еще раз извиниться неизвестно за что.

— Меган… — заговорил было Джейк, но его перебили.

Меган вышла из затруднения так же легко, как перед этим создала его. Она тряхнула головой и с улыбкой протянула Стефану свою изящную, красивую руку.

— Прости меня за вспыльчивость. Это было так мило с твоей стороны. Сожалею, что вела себя как малый ребенок и тогда, и сейчас.

Стефан осторожно пожал ей руку и, приподняв одну бровь, поглядел на Джейка, который только молча пожал плечами. Джейк и не пытался объяснить Меган ее поведение, хотя уже начинал понимать эту девушку. Зато он мог выручить Стефана.

— Меган, твое поведение — результат гипогликемии: тебе не хватает сахара в крови. Надо срочно подкрепиться. Давай проедемся по Эль-Камино и найдем какое-нибудь тихое местечко, где можно вкусно и сытно поесть, — предложил Джейк и многозначительно подмигнул Меган: я хочу тебя, говорил его взгляд.

Он отвез Меган прямиком в «Колониальную гостиницу» — маленький мотель с пестрыми ситцевыми занавесками на окнах, обнесенный красивой оградой из кованого железа. Впоследствии этот мотель стал излюбленным местом их встреч наедине, когда не было времени добираться в пляжный домик в Сан-Грегорио.