Билл замолчал, зажмурился. Сжал кулаки. Сделал над собой усилие и продолжил.

 — Я из-за нее поругался с Саки и Дэвидом. Страшно поругался. Думал, что Саки просто зашибет меня. А она… мало того, что она оказалась журналистом, так еще я ее застукал в туалете с моим братом! А потом она развлекалась с ним весь вечер, словно ничего не произошло. И он лапал ее…

 — То есть, Билл, это я виноват в том, что она в итоге сбежала? — хмыкнул Том опять от дверей. Вразвалочку подошел к креслу и плюхнулся в него, закинув ноги на журнальный столик. — И кстати, ма, Георг мне не звонил. И Густав тоже. И даже, надо же как удивительно, Дэвид. А если ты хотела, чтобы я свалил, то так и надо было сказать: «Пойди, дорогой Томми, отсюда на фиг, я послушаю стоны нашей мелочи».

 — Том, — укоризненно склонила Симона голову на бок. Но старший сын теперь уж точно уходить никуда не собирался.

 — У нее, ма, после встречи с фанатами, все руки, грудь и спина были ободраны и в страшных синяках. Я в туалете просто смазывал ей ссадины. Вот так вот прозаично. И знаешь, Билл, почему я не стал бы ее трогал, даже если она попросила? Да потому что ты мой брат, и я уважаю тебя. Я вот только одного не могу понять — что же ты, Билл, не рассказал маме, как издевался над ней весь следующий день? Не сказал, что из-за тебя у нее были неприятности с начальством, и что с подачи Саки и Дэвида она осталась без денег за тот двухдневный ад, что ты ей устроил? И почему ты не сказал маме, что ударил ее?

 Билл резко сел.

 — Ма, это случайно вышло! Я не нарочно! Затмение какое-то нашло! Она подошла сзади и обняла меня. У меня уже реакция… Так Том делает, когда уронить меня хочет: обхватывает сзади и бьет по ногам — раз! — и я на полу. Я и так-то его убить был готов, а тут она еще сзади… На полном автомате локтем ее ударил. Хотел наподдать еще, чтобы не лез… Мне так стыдно. — Голова бессильно повисла. Руки плетьми вдоль тела. — Мама, что мне делать?

 — Том? — вопросительно повернулась к сыну Симона.

 — А что Том? — фыркнул парень. — Я был пьян. А она так танцует… И мне вдруг стало обидно, что она с этого придурка весь день глаз не сводит. И ведь видно же, что ей плохо просто до одури. Она к нему льнет, а он ее лишь сильнее пинает. А ты же знаешь, что на людях нельзя показывать эмоции. Вот пока этот идиот из себя разобиженного божка изображал, я ее развлекал, как мог, лишь бы она улыбалась. Я и Густав. Георг какую-то телку нашел, ему не до нас было. Черт, мам, она же даже тогда танцевала для него! А он не смотрел. Болван! Я с ним девочкой клевой поделился, а он об нее ноги вытер, — Том разобижено выпятил нижнюю губу.

 — Н-да, мальчики, что-то вы меня неприятно удивили, — скривилась Симона. — Один девушек бьет, другой ведет себя как хам. Ничего удивительного, что она от вас сбежала. Я бы тоже сбежала… Что ты теперь хочешь, Билл?

 — Я хочу ее вернуть, — сказал он твердо.

 — Я бы к такому придурку ни за что не вернулся, — хмыкнул Том.

 — Хорошо, что она не ты, — буркнул Билл.

 — Черт! Мне кажется, ты говорил обратное буквально несколько минут назад, — хихикнул брат.

 — Так, не ссорьтесь! Если ты решил, что ее надо вернуть, значит не сиди, не ной, а действуй. Просто отрывай свой зад от дивана и что-то делай, Билл.

 — Я оставил ей свой телефон… Она не звонит…

 — Я бы тоже не позвонила, если бы после всего того, что между нами было, один меня избил, а второй опозорил при всех. Так что, мальчики, звоните ей сами. Только хорошо подумайте, что сказать, чтобы она не послала вас на третьей секунде разговора.

 — Я бы уже давно сам позвонил, но у меня нет ее телефона!

 — Значит, думай, как его достать. Придумал же ты, как ее довести, придумай, как достать телефон.

 — У меня есть пара идей, Билл. Давай к Дэвиду съездим. Сдается мне, у него должен быть телефон ее подруги.

 Это выглядело смешно, но Билл, который полчаса назад трупом валялся на диване и огрызался на любую фразу близнеца, тут же понесся к себе переодеваться, чтобы ехать с братом к продюсеру.

 — Том, — с улыбкой протянула Симона. — А как ее зовут-то?

 — Мария, мам. Мари. И ты знаешь, она на самом деле клевая. И очень любит этого придурка. Я просто не понимаю, что надо сделать, чтобы по тебе так девчонка протащилась. Главное, найти ее телефон. А уж я-то придумаю, что ей сказать. Не люблю, когда Билл такой разбитый. Пусть лучше светится.

 Симона обняла сына. Хорошо, что хотя бы он взрослый и разумный…


 — Том! Том! Том… — бормотал Билл, влетая в номер к брату. Глаза сумасшедшие, лицо бледное. Тени размазаны по щекам.

 Тот даже не повернулся, продолжая аккуратно перебирать кепки, пытаясь решить, в какой выйти в люди.

 — Том!!! — завопил Билл ему на ухо.

 — Билл, задолбал орать, — перекосился Том, наконец-то остановившись на красной бейсболке, прикидывая, что под нее можно надеть ту красную футболку со скелетами.

 — Она в Венесуэле!!!

 — И что? — Но какие штаны одеть под красную футболку?

 — Там этот!!! Там тот!!! Этот!!! — Билл рухнул на кровать. Поставленные дыбом волосы сзади смялись.

 — Не мог бы ты формулировать мысли более понятно. — Черные с «заплатками»! Да! Красная кепка, красная футболка и черные джинсы. Нормально выйдет. Так, а какие кроссовки?

 — Я тебе рассказывал. У нее в Венесуэле друг живет. Она с ним раньше была. А сейчас они вместе работают! Она… Она… Том, а если они спят вместе? Если она мне изменяет? Если она его любит?

 — Билл, даже если они и спят вместе, то она его не любит. Я же тоже сплю с девушками, но это не говорит о том, что я их люблю. И потом, она еще не в курсе, что ты считаешь ее своей девушкой, так что имеет право трахаться с кем хочет. Я бы на твоем месте напрягся, если бы она трахалась с другими уже будучи твоей девушкой.

 — Придурок! — закричал Билл, вскакивая.

 Том не ответил и не отреагировал никак. Нет, не хочет он красную футболку. Лучше одеться во все черное.

 Билл вел себя ужасно с журналистами, кошмарно скалился фанаткам на автограф-сессии, а то, как прошел концерт, ребята старались не вспоминать. Он был рассеян, агрессивен и раздражен. Поэтому вечером получил заслуженный нагоняй от Дэвида. Настроение совсем испортилось. Он шагал по номеру туда-сюда, скуривал сигарету за сигаретой и никак не мог понять, что с ним происходит. Беспокойство. Его захватило беспокойство. Странное такое. Свербящее. Словно начинающаяся зубная боль — еще не болит, но уже чувствуется.

 — Звезда, звезда, помоги мне, — бормотал он. Глупая фраза, придуманная им в Москве, успокаивала. Хотелось вырваться на улицу и бежать. Бежать, пока хватит сил. Все равно куда, лишь бы бежать. К беспокойству подмешивался страх. Он вдруг ясно осознал, что его начинает трясти. Натурально трясти от страха. Остановился, сосредоточился. И тут он понял, что с Марией беда. Там, в Каракасе, на другом краю света с ней что-то случилось. Он решительно подошел к двери, закрыл ее и лег на пол посреди номера. Билл ни о чем не думал в тот момент. Просто лежал и смотрел в потолок. Потом память начала подкидывать картинки — какие-то мелкие детали. Он вспоминал ее взгляд. Ее мимику, жесты. Вспоминал, как она поворачивала голову, как говорила, смеялась… Он улыбался, вспомнив, как в машине она задремала и положила голову ему на плечо. А он нежно-нежно ее поцеловал. «У тебя крылья щекотные… У всех ангелов крылья щекотятся?» Хотелось обнять ее, прижать к себе и целовать, целовать… Завтра он поднимет на уши всех, кого знает в Москве. А сегодня… «У тебя крылья щекотные…»


 — Каулитц!!! — орала трубка в ухо. — Каулитц!!! — трубка начала материться, и Билл просто отключил телефон. Ну всех к чертям собачьим! Какого черта он вчера так надрался, что сегодня голова болит?

 — Билл! Билл! — в комнату влетела мама и начала трясти его за плечи. — Проснись!

 Он с трудом разодрал глаза и пересохшими с попойки губами хрипло спросил:

 — Надеюсь, что все сдохли и это хорошая новость.

 — Билл! Что за заявление ты сделал? Когда? Кому? Ты спятил? — теребила его Симона.

 — О чем ты?

 Телефон на столе зазвонил.

 — Дэвид, — упавшим голосом пробормотал Билл.

 — Дэвид, — испуганно прошептала Симона.

 — Что случилось, ма?

 — В новостях показывали. Говорили, что Билл Каулитц сделал заявление, что он гей.

 Билл очень неприлично выругался. Стоило его из-за такой фигни будить?

 — Я гей, мам, гей. Я кто хотите, только дайте поспать. И выруби этот чертов телефон.

 — Билл!!! — в комнате нарисовался опухший Том с большими глазами и трубкой в руках. — Ты рехнулся?! Нет! Ты вообще с ума сошел?!

 — Отвалите от меня все. Я спать хочу! — застонал Билл, накрываясь одеялом с головой. — Не дом, а психушка!

 — Дэвид ждет нас в офисе через час. Сказал, что если мы опоздаем, то можем вообще не приходить больше, — буркнул Том.

 Билл показал брату фак из-под одеяла, вознамериваясь спать дальше… Том резким движением скинул его на пол…

 Через полтора часа мятые и понурые близнецы сидели перед продюсерами. Ни Том, ни Билл толком не слушали того, что им говорило большое начальство. У Билла зверски болела голова, а Том страдал от жажды. Они синхронно кивали, мечтая только об одном — чтобы от них все наконец-то отвязались!

 — Питер, да я не умею этим пользоваться, — в сотый раз пробубнил Билл. — Я же не идиот такие вещи делать…

 — Билл, мне срать, кого ты там трахаешь! Мне до голубой звезды, кто трахает тебя! И мне вообще нет никакого дела, кому и что ты отсасываешь! Но, — в этом месте герр Хоффман выразился так, что Том решил после встречи взять у него пару уроков исконного немецкого языка. Таких слов Том еще не знал. — Я на хрена в тебя столько денег вбухиваю, чтобы ты нам все дело просрал? — Билл сделал скорбное лицо, про себя отметив, что видимо у Пита какие-то проблемы с дефекацией, раз он постоянно употребляет слово «срать». — Нет, вы посмотрите! Эта сука еще ржет! — Билл постарался придать лицу еще больше скорбности. Но теперь над ним смеялся даже Том.

 — Питер, да я на самом деле не умею этим пользоваться… — простонал он, начиная хихикать. — Вот честное слово, не умею.

 — Дэйв, ну скажи им! — капризно заныл Том. — Ты же сам мне вчера помогал этого алкаша до кровати тащить. Он на ногах-то не стоял, а вы хотите, чтобы он компьютер включил да еще куда-то пошел что-то говорить. Ну бред, честное слово, бред!

 Дэвид вздохнул, затянулся и слез с подоконника.

 — Билл, это точно был не ты? — навис над парнем, сурово сдвинув брови.

 — Томом клянусь не я, — стукнул себя в грудь Билл.

 — Хрена ты мне удружил, братец! — тут же оскорбился Том.

 — Пит, у меня есть идея, подкупающая своей новизной.

 — Надрать щенку задницу? — насупившись поинтересовался Хоффман.

 — Подогнать ему телку. Билл, тебе какие нравятся рыжие, брюнетки, блондинки, с сиськами, без?

 — Никакие, — тут же окрысился Билл. Откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, нога на ногу.

 — Слушай, ты, придурок! — заорал молчавший до этого Пэт Бензнер. — Вне камер хоть сам себя имей, на камеры будешь ходить с бабой!

 — Не буду, — упрямо прошипел Билл.

 — Дэвид, подумай, как это можно преподнести, — меланхолично произнес Дэйв Рот. — Там тексты, фотографии. Надо будет, чтобы за ними папарацци походили. И чтобы там ручки, поцелуйчики. Ну ты меня понял, да? Отлично было бы их засветить на нескольких вечеринках, в клубах. Типа случайно, малышня порезвиться выбралась. Ага? Ну и придумай, где ее поселить, чтобы все правдоподобно.

 — Да, и надо будет составить список журналов, куда все это отправить, — подключился тут же Питер. — Это я возьму на себя. Там, тексты отследить, чтобы правильные были. «Большая любовь с первого взгляда», встретились случайно… Надо будет пиарщика поднапрячь, чтобы историю выдумал правдоподобную. — Он повернулся к Биллу: — И чтобы выучил наизусть! Приду, проверю!

 — Я не буду ходить ни с какой девушкой! — Билл грозно смотрел на Йоста. — Нет и нет! Никаких вечеринок. Никаких прогулок под луной. Никаких интервью. Нет! Никаких девушек!

 — Ты там кем себя возомнил? — хмыкнул Питер. — Элтоном Джоном, Фредди Меркурии или Джорджем Майклом? Ты сначала на их уровень выйди, а потом будешь трахаться, с кем хочешь, а не с тем, с кем скажут.

 — Билл, мальчик, — ласково-ласково проворковал Рот. Так, что Тому захотелось немедленно испариться. — Мы как скажем, так ты и сделаешь. Это наше общее дело и никто не имеет права вносить в него дисбаланс, иначе все рухнет. А ты, или кто-то, сейчас подставил всех нас. Подставил страшно. Помни о тех девочках, что тусуются под окнами ваших гостиниц. А их может и не быть, девочек… Никого может не быть… И, кстати, вспомни, в каких гостиницах вы останавливались раньше, а в каких сейчас. И засунь, Билл, свои капризы в жопу. Ты будешь делать то, что тебе велят.