– Джуд… я боюсь, что ты причинишь себе боль.

– Ты тревожишься из-за того, что не знаешь, что произойдет?

– Да.

– Почему?

Не понимая, о чем я спрашиваю, он хмурится:

– Потому что мне нужно знать, что ты в порядке и с тобой ничего не случилось.

Я снова завожу мотоцикл, включаю первую скорость, отпускаю сцепление и осторожно трогаюсь. Мотоцикл медленно едет, Эрик идет рядом.

– Эрик!

– Говори.

– Так знай же, что та тревога, которую ты только что пережил, несравнима с тем, что я пережила за эти две недели. А теперь посмотри!

Включаю вторую передачу, добавляю газ, и мотоцикл резко подается вперед. Включаю третью… четвертую и выезжаю прямо на гоночную трассу. В зеркале заднего вида – остолбеневший Эрик, и я расплываюсь в улыбке. Я так счастлива снова сидеть на мотоцикле. Мне всегда это нравилось, и я чувствую себя абсолютно свободной. Проходя повороты трассы, думаю об Эрике. Вспоминаю его тревожный вид и опять улыбаюсь. Он остался один в гаражах, сбитый с толку моей выходкой. Добавляю газ.

Съезжаю с трассы и заезжаю в гаражи. Эрик сидит на ступеньках. Увидев меня, встает. У него жесткое выражение лица. Вернулся Айсмен, но я в восторге оттого, что заставила его несколько минут пострадать. Подъезжаю и резко торможу, не глуша мотор. Снимаю шлем и смотрю на Эрика, как в фильме «Ангелы Чарли»:

– Послушай, Айсмен, неужели ты и вправду думал, что дочь механика не умеет водить мотоцикл?

Эрик подходит ко мне. Наверное, он сейчас выскажет все, что обо мне думает… Но он вдруг хватает меня за шею и целует с неимоверной страстью. Сидя на мотоцикле, крепко обнимаю его, но раздается голос отца:

– Я так и знал, что это моя смугляночка гоняет по трассе.

Я мгновенно отлипаю от Эрика, подмигиваю ему, отчего он улыбается, и поворачиваюсь к отцу.

– Папа, познакомься с моим другом. Это Эрик Циммерман.

Отец улыбается. Сканирует Эрика взглядом и понимает, что именно об этом мужчине все мои мысли. Эрик делает шаг ему навстречу и крепко пожимает руку. Отец отвечает на рукопожатие.

– Рад с вами познакомиться, сеньор Флорес.

– Называй меня Мануэль, парень, или мне придется обращаться к тебе по твоей редкой и длинной фамилии.

Смеются. Значит, они поладили.

– Мануэль, оказывается, ваша дочь – обманщица. Она сказала, что не умеет ездить на мотоцикле, и после того, как заставила учить ее трогаться с места, вылетела из гаража, словно стрела.

– Она так сказала? Вот бесстыдница, – подшучивает отец.

А я весело подмигиваю.

– Эрик, моя смугляночка несколько лет подряд была чемпионом мотогонок Хереса, и по сей день она занимает призовые места.

– Серьезно?

– Ага, – посмеиваясь, говорю я.

Еще некоторое время Эрик и мой отец подшучивают надо мной. Я так счастлива быть рядом со своими любимыми мужчинами…

– Следуйте за мной, ребята, – говорит отец.

Эрик обнимает меня за талию и прижимает к себе.

– Смугляночка, так ты просто кладезь секретов!

Моргаю, словно нежная барышня, и наигранно бью его кулаком в живот, отчего он начинает хохотать.

– Так что смотри в оба, потому что я еще и чемпионка региона по каратэ.

Он свистит от удивления – как раз в тот момент, когда отец, снова войдя в гараж, говорит:

– Посмотри, что я для тебя приготовил.

Передо мной стоит мотоцикл, с которым я выиграла все свои награды, сияющий во всей красе. «Дукати Vox Mx 530» 2007 года выпуска. Взволнованная, подхожу к нему. Звонит мобильный, и отец выходит из гаража. Завожу двигатель, и резкий звук заполняет пространство. Эрик хохочет от души.

– Детка, я тебе говорила, что обожаю сильный и резкий звук «дукати»?

36

Шесть дней моя жизнь чудесна, словно я хожу в розовых очках. Живу в разноцветном мире, как пчелка Майя, и чувствую себя принцессой, верящей в существование фей и окруженной любящими людьми.

Фернандо продолжает названивать и в последнем сообщении пишет, что знает о пребывании Эрика Циммермана в Хересе. Меня это раздражает. Неприятно, что Фернандо знает кое-что о жизни Эрика, но я все же решаю промолчать. Если я попытаюсь объяснить это Эрику, то только усугублю ситуацию.

Они с отцом хорошо ладят, и, хотя отец рассердился, узнав, что Эрик арендовал виллу, в конце концов согласился, что мы уже взрослые и нам хочется побыть наедине.

Друзья и соседи отца быстро придумали Эрику прозвище – Франкфурт, и он не возражает. Испанский нрав, особенно андалузский, колоссально отличается от немецкого, так что я постоянно замечаю в глазах Эрика удивление.

День за днем отец все больше сближается с Эриком. Они даже пару раз ходили вместе на рыбалку и возвращались довольными и счастливыми. В такие дни я летала на своем мотоцикле. Обожаю на нем гонять и наслаждаюсь им до упоения. В один из таких вечеров на трассе появляется Фернандо на мотоцикле. Перерезает мне дорогу, и мы оба тормозим.

– Ты сошла с ума? Что этот тип здесь делает?

Раздраженная, поднимаю защитные очки:

– Отвянь. Тебя это вовсе не касается.

Фернандо встает с мотоцикла и подходит ко мне.

– Ради бога, Джуд, твой отец знает, что он твой шеф?

– Нет.

– И когда ты собираешься ему об этом сказать?

С каждой секундой я злюсь все сильнее.

– Когда сочту нужным.

Фернандо быстро ко мне приближается, обхватывает за затылок, прижимает свой лоб к моему и шепчет:

– Джудит… я люблю тебя.

– Фернандо, не…

Не отпуская меня, он продолжает:

– Я хочу, чтобы ты была только моей. Этот тип не любит тебя, как я, подумай об этом, пожалуйста…

Толкаю его и освобождаюсь от его рук.

– Я хочу продолжить свой путь, Фернандо. Уйди с дороги, ладно?

– То есть ты хочешь сказать, что предпочитаешь его компанию моей? – шепчет он, не отодвинувшись ни на шаг, и с угрожающим видом говорит: – Этот тип использует тебя, и когда он тобой пресытится, то бросит, как сотни женщин до тебя. Для него ты – лишь очередная кукла, а для меня ты – единственная, понимаешь? Джудит, ради бога, я думал, что ты намного разумнее.

Не хочу быть такой же жестокой, как он. Я по-своему люблю Фернандо, он хороший друг. Но к Эрику я испытываю нечто такое, что не могу преодолеть. Не дождавшись ответа, Фернандо садится на мотоцикл и мрачно говорит:

– Ладно. Разбивайся об стену в одиночку.

Он уезжает, оставив меня сбитой с толку и с горьким привкусом во рту.

На седьмой день отец напоминает о ежегодной мотогонке в соседнем городке Пуэрто-Реаль. Мне становится тяжело на душе. Я хотела бы провести время с Эриком, но, видя, в каком предвкушении отец, сдаюсь и предлагаю Эрику поехать с нами.

Отец всегда хотел иметь сына. Мужика. Но судьба подарила ему двух дочерей. Хотя, кажется, я, со своим сумасшествием, компенсировала это с лихвой.

Сначала Эрик не очень понимает, куда мы собираемся ехать. Он давно дал мне понять, что не признает рискованные виды спорта. Я улыбаюсь и перевожу разговор на другую тему. Что же мне с ним делать?

Но когда он видит мой мотоцикл на прицепе отца, а рядом стоят Лусена и Бичаррон и обсуждают прыжки, заносы на поворотах и прочее, он сразу понимает, что я собираюсь делать. На его лице появляется беспокойство:

– Я не хочу, чтобы ты делала то, о чем они говорят, – шепчет он, стоя в нескольких метрах от них.

– Послушай, Эрик, то, о чем они говорят, – пара пустяков. Я участвую в мотогонках с шести лет. И смотри: мне двадцать пять, и я еще цела и невредима.

Его напряжение выдают рот и лицо.

– Обещаю, что тебе понравится, – настаиваю я. – Ты здесь и должен это увидеть, договорились?

– Ну надо же! – вдруг слышу я за спиной. – Моя дорогая босячка хересаночка.

Разворачиваюсь. Передо мной стоит Фернандо. Его слова мне вовсе не понравились. У меня все сжимается внутри, но я делаю все возможное, чтобы это никто не заметил.

Бичаррон смотрит на сына, затем на Эрика. Я чувствую, что он тоже напряжен, но беру себя в руки и улыбаюсь:

– Фернандо, это Эрик. Эрик, это Фернандо.

Они пожимают друг другу руки, а я между ними – как между двух огней.

Соперники-мужчины вызывают друг друга на дуэль. К счастью, отец поднимает руку, сообщая о том, что пора ехать. Фернандо отходит, и Эрик сразу же говорит, что будет ехать за нами на мотоцикле. Я решаю поехать вместе с ним.

Когда отец, Лусена, Бичаррон и Фернандо садятся в машину, Эрик передает мне шлем и говорит:

– Не нравится мне этот Фернандо.

– Ревнуешь?

– А следовало бы?

Неловко себя чувствуя, чмокаю его в губы.

– Нет, дорогой.

Когда мы прибываем в то место, где будет проходить гонка, отец и его друзья приветствуют всех, и я вместе с ними. Мы знакомы практически со всеми участниками и их сопровождающими. Со всеми, с кем вместе участвовали многие годы в гонках. В половине одиннадцатого Кристина, организатор мотогонок, вручает мне номер, 51, и сообщает, что в полдень – первые отборочные соревнования.

Эрик молчалив. Наблюдает за мной. Каждый раз, когда я прохожу мимо, в его глазах вспыхивает волнение, и я пытаюсь его успокоить. Но когда я появляюсь в красном кожаном мотокостюме, в защитных доспехах, ботинках, перчатках и шлеме, он становится белым как стена.

– Ты можешь объяснить, почему ты так одета? – сердито спрашивает он.

– Ну разве я не секси? – подшучиваю я.

Он не отвечает на мой вопрос.

– Джуд, я не хочу, чтобы ты это делала. Это рискованный вид спорта.

– Да ладно тебе!.. Не говори глупостей, – снова улыбаюсь, пытаясь успокоить его.

Фернандо, который наблюдал за нами и наверняка слышал нас, подходит и с самой фальшивой улыбкой, какую я когда-либо видела, говорит:

– Давай, прелесть моя… поддай газу, чтобы они все потеряли дар речи.

– Я так и сделаю, – отвечаю.

Фернандо с двумя стаканами пива в руках спрашивает Эрика:

– Хочешь стаканчик? – и, не дав ему времени ответить, продолжает: – Бери. Это пиво твое. А второе – мое. Я ничего ни с кем не делю.

Этот комментарий выводит меня из себя. Да что этот безумец вытворяет?

Эрик не отвечает, но я вижу, что он недоволен. Фернандо подходит к нему:

– Ты в курсе, что наша девочка – специалист по прыжкам и скольжению в поворотах?

– Нет.

– Тогда приготовься. Если ты не знал, то сегодня я тебе это объясню.

– Давай, прелесть моя. Порви их! – говорит Фернандо и целует меня в щеку.

Наконец мы остаемся одни. Эрик смотрит на меня недобрым взглядом.

– Что это значит: «наша девочка» и «делиться пивом»?

– Не знаю, – отвечаю, до сих пор не веря в то, что произошло.

Эрик – не дурак и заметил, что я пришла в бешенство. Он тяжело выдыхает, ругается и отводит от него взгляд:

– Ты можешь пораниться, Джуд. Не понимаю, как отец позволяет тебе этим заниматься.

Меня это смешит. Показываю взглядом на отца, который с товарищами делает последние приготовления в моем мотоцикле пред стартом:

– Ты и вправду думаешь, что отец переживает?

Эрик несколько секунд наблюдает за ним и, поняв, как он счастлив, отвечает:

– Ладно… но тот факт, что он не переживает, вовсе не означает, что это не должен делать я.

Я улыбаюсь и, не обращая внимая на то, что за нами наблюдает Фернандо, поднимаюсь на стоящий на земле ящик. Оказавшись с Эриком на одной высоте, приникаю к его губам:

– Успокойся… малыш. Я знаю, что делаю.

Уголки его губ немного изгибаются. Он почти улыбается. И я с удовольствием его целую.

– Тем лучше для тебя, – говорит он серьезно, – если ты знаешь, что делаешь, иначе, я клянусь тебе, что ты за это заплатишь.

– Мммммм… меня это завораживает!

– Джуд… я серьезно, – продолжает он.

– Ладно, понялаааа… для меня это плевая прогулочка.

Он не улыбается, я же не могу сдержать улыбку.

Меня зовет отец. Пора выезжать на трассу. Быстренько целую Эрика, спускаюсь с ящика, отпускаю его руку и бегу к мотоциклу. Отец заводит двигатель и пару раз газует. Я визжу от счастья и переполняющих меня эмоций, а у Эрика все сильнее и сильнее хмурятся брови.

Через десять минут я уже на трассе вместе с другими участниками. В воздухе витает адреналин. Я подпрыгиваю и гоняю, не отдавая себе отчета об опасности. Мотогонка – это сочетание скорости и ловкости, и это меня заводит.

Я всегда была безрассудной сорвиголовой, пацаном, о котором мечтал мой отец. Скольжу на крутом повороте, прыгаю по глубоким лужам, не сбавляя скорости, и мой костюм покрывается грязью, а адреналин ускоряет движения. Я понимаю, что в этой гонке у меня хорошие позиции, и в первом заезде я оказываюсь среди первой четверки.

Эрик белый как мел. Он еле дышит после того, как увидел, что я вытворяла на трассе и как сталкивались другие участники. Но некогда разговаривать, пора идти на второй заезд. Я с успехом прохожу в последующие заезды до тех пор, пока не остается шесть участников.