Меган Максвелл - Ты только попроси. Или дай мне уйти

Выражение его лица меняется, его глаза загораются.

Еще до нашей с Эриком свадьбы Флин хотел научиться ездить на мотоцикле. Именно поэтому я попросила отца, чтобы как раз во время летних каникул он научил его сначала ездить на велосипеде. Это облегчило бы мне задачу.

Но я вспоминаю об Эрике, и стынет кровь в моих жилах. Знаю, из-за этого у меня еще поболит голова, но знаю также, что в конечном итоге он согласится. Мой парень пообещал изменить свое отношение ко всему и должен это продемонстрировать.

Флин засыпает меня вопросами о мотоцикле. Отвечаю как можно доходчивее, как вдруг он замирает и спрашивает:

– Дядя Эрик рассердится, да?

Не нагнетая обстановку, чмокаю его в макушку и, понимая, что он прав, отвечаю:

– Не переживай об этом. Обещаю его уговорить.

Однако мы с Флином не ошиблись. Этим же вечером, когда Декстер и Грациэла уезжают по делам его компании, я поднимаю тему гонок при Эрике, и он приходит в ярость.

– Зачем ты ему об этом напомнила? – спрашивает он, сидя с другой стороны стола в своем кабинете.

– Эрик, послушай, – отвечаю я, глядя на его стеллаж с оружием. – Флин был разбит из-за ухода Лауры, и я подумала, что…

– Ты решила, что заменишь Лауру мотоциклом, да?

Я смотрю на него. Он смотрит на меня.

Мы, как всегда, сражаемся взглядами.

– Перед нашей свадьбой ты пообещал ему, что он будет учиться ездить на мотоцикле.

– Я знаю, что пообещал ему. Но вот чего я не понимаю, так это зачем ты ему об этом напомнила.

В этом он прав. Я, как всегда, слишком импульсивна. Не задумываюсь о последствиях, и потом это выходит боком. Но поскольку меня это ничему не научило, добавляю:

– Он все равно попросил бы меня об этом. Через две недели мы с Юргеном участвуем в гонке и…

– В чем вы участвуете?

О… Начинается.

Он хмурит брови и весь напрягается. Однако я настроена решительно и хочу, чтобы он исполнил свое обещание, поэтому поясняю:

– Я об этом говорила. Ты знаешь уже около месяца. Я сказала, что Юрген сообщил мне об этой гонке, и ты ответил, что было бы хорошо мне в ней поучаствовать. Иначе почему ты тогда приказал перевезти мой мотоцикл в твоем самолете?

Помрачневший, он смотрит на меня и спрашивает:

– Я так приказал?

– Да. И если у тебя память еще хуже, чем у Дорис, подруги Немо[20], то это не моя проблема! – И прежде чем он что-то скажет, добавляю: – Ладно, это сейчас не важно – сейчас важно поговорить о Флине.

Эрик хмуро смотрит на меня.

– У него начинается учебный год, не хочу, чтобы он отвлекался от учебы. Перенеси занятия на весну.

– Что?!

– Джуд, ради бога. Флину все равно, начать сейчас или через время.

– Но я пообещала ему, что…

– Это не мое дело, что ты ему пообещала, – резко прерывает он. – К тому же твой и Ханны мотоциклы для него слишком большие. Ему надо бы купить подходящий для его возраста.

– Хорошо-о-о-о-о, – выдыхаю я.

Я училась на мотоцикле своего отца, и вот я здесь, цела-целехонька!

– Джуд, послушай, ясное дело, что он научится ездить на мотоцикле, но сейчас не тот момент.

– Нет, тот.

Напряжение…

Огромное напряжение.

– Джуд… – цедит он.

Я бесстрашно отвечаю:

– Эрик…

Давно я такого не чувствовала. Он смотрит на меня ледяным взглядом Айсмена, и у меня сжимается низ живота. Боже, как же он меня возбуждает! Когда я собираюсь сказать, что не хочу с ним ссориться, звонит телефон. Эрик поднимает трубку и делает знак, что это по работе.

Пять минут жду, чтобы возобновить разговор, но это затягивается, и я решаю выйти из кабинета и пойти на кухню чего-нибудь съесть.

Там натыкаюсь на Флина, который сидит с поникшей головой. Он все еще держит в руках завернутый для Лауры подарок и, взглянув на меня, говорит:

– Я не хочу, чтобы вы с дядей спорили.

– Ничего страшного, дорогой.

– Но я же слышал, что дядя разозлился.

– Он недоволен, что я напомнила ему о своем участии в мотогонке, а не потому, что ты собираешься учиться, – лгу я и, смотря ему в личико, продолжаю: – Все в порядке, солнце мое, поверь мне.

– Нет, нет, не в порядке. Вы взбеситесь, и ты снова уедешь.

Эти слова вызывают у меня улыбку. Мой смурфик[21]-ворчун любит меня, и это трогает до самого сердца. Сев на стул рядом с ним, я беру его лицо руками и поворачиваю к себе.

– Флин, послушай, мы с твоим дядей очень любим друг друга, но в то же время мы с ним во многом очень разные, поэтому нам трудно не спорить. Но, хотя мы и спорим, это не значит, что я уеду. Чтобы я оставила тебя и его, должно произойти что-то очень… очень… очень серьезное, но я не допущу, чтобы это произошло, понятно?

Мальчик кивает. Беру его за руку и усаживаю к себе на колени. До сих пор не верится, что мы с ним так сблизились. Когда он обнимает меня и кладет свою маленькую голову мне на плечо, я шепчу:

– Мне нравится, когда ты меня обнимаешь. Ты знал об этом?

Замечаю, что он улыбается, и так мы сидим минут пять. Потом он снова смотрит на меня и говорит:

– А мне нравится, что ты живешь с нами.

Мы оба смеемся, и Флин, к моему удивлению, добавляет, беря меня за руку:

– Раз уж Лаура уехала, я хочу, чтобы этот подарок достался тебе.

– Ты уверен?

Флин кивает, и я беру подарок.

Разворачиваю бумагу и улыбаюсь при виде браслета, который он сам сделал из деталей игры «Братц» моей племянницы. Невероятно, но он моего любимого цвета – фиолетового!

– Он чудесный, я в восторге!

– Он тебе нравится?

– Конечно! – Надевая браслет, я вытягиваю руку и спрашиваю: – Ну, как тебе?

– Тебе очень идет. К тому же он твоего любимого цвета.

– Откуда ты знаешь?

– Это Лус мне сказала, а еще об этом когда-то говорил дядя.

Мне приятно это слышать, и, чмокнув его, я шепчу:

– Спасибо, дорогой. Мне очень нравится подарок.

– Не ссорься из-за меня с дядей.

– Флин…

– Пообещай мне это, – настаивает он.

Желая снова увидеть его улыбку, прикладываю свой большой палец к его пальцу и торжественно произношу:

– Обещаю.

Он крепко меня обнимает. Настолько крепко, что становится больно, но я не жалуюсь. Этот мальчик в любом случае должен быть счастливым. Я щекочу его и говорю:

– Я тебя сейчас зацелую, ясно?

Он заливается смехом, а я, радуясь от всей души, смеюсь вместе с ним, пока мы не замечаем, что в дверях стоит Эрик. Он смотрит на нас. Как всегда, меня поражает его взгляд. Он подходит и, наклонившись, чтобы быть с нами на одном уровне, произносит:

– Во-первых, – я не могу не улыбнуться, – Джудит никогда от нас не уедет, понятно? – Мальчик кивает, и Эрик продолжает: – Во-вторых, мы купим детский мотоцикл, подходящий тебе по возрасту, так ты сможешь начать занятия с Джуд. И в-третьих, как ты смотришь на то, чтобы поехать сейчас по магазинам и сделать Джуд самой красивой на Октоберфесте?

Флин хлопает ресницами, бросается дяде в объятия и пулей вылетает из кухни. До сих пор ничего не понимаю. Что произошло? Я замираю, а мой любимый становится передо мной на колени и шепчет:

– Очень… очень… очень… очень серьезным должно быть то, что произойдет между мной и тобой, чтобы я позволил тебе уйти, понятно, малышка?

Услышав это, я расплываюсь в улыбке и спрашиваю:

– Ты что, слышал наш разговор?

Эрик кивает и, приблизившись губами к моим, шепчет:

– Я услышал достаточно, чтобы понять: мой племянник и я без ума от тебя, и мы не сможем жить без нашей смугляночки.

Он меня обезоружил…

Его слова ломают всю мою защиту…

Я целую его, и он с упоением отвечает поцелуем. В исступлении я хочу его, но когда мои руки начинают страстно его сжимать, Эрик останавливает меня и говорит:

– Хотя в этот момент мне больше всего на свете хочется раздеть тебя и тысячу раз сделать своей, это сейчас невозможно.

Я протестую.

Видя мою гримасу, он улыбается и говорит:

– С минуты на минуту сюда войдет Флин, чтобы мы отправились за покупками.

– Куда?

Мы встаем, и любимый целует меня… долго… долго целует. Я почти теряю сознание, а он, шлепнув меня по попке, говорит:

– Пойдем, нужно купить тебе что-нибудь симпатичное к великому празднику Мюнхена.

Несколько часов спустя в самом обычном магазине мы встречаемся с Декстером и Грациэлой. Они присоединяются к нам, и вместе мы весело выбираем типичные баварские наряды. Мы пойдем на праздник!

Два дня спустя начинается Октоберфест – самый грандиозный праздник пива в мире. Эрик договорился встретиться с друзьями и родными.

Одевшись, смотрю в зеркало. Я похожа на немецкую деревенскую девушку в дирндле[22] – длинной юбке, фартуке, корсаже и белой блузке. В приподнятом настроении заплетаю косички и с улыбкой рассматриваю свое отражение. Уверена, Эрику понравится мой пестрый наряд.

Раздается стук в дверь, и в комнату входит Флин. Он такой красивенький в коричневых кожаных бриджах, подтяжках, зеленой шапке и светло-сером шерстяном пиджаке.

– Ты готова?

– Флин, какой же ты красивый!

Мальчик улыбается, а я, покрутившись перед ним, спрашиваю:

– Я похожа на немку в таком наряде?

– Ты прекрасно выглядишь, но у тебя такая же проблема, как и у меня, – мы с тобой вообще не похожи на немцев.

Мы хохочем, и я снова кручусь перед ним, позабавленная его комментарием.

– Скажи дяде, что я спущусь через пять минут.

Мальчик пулей вылетает из комнаты. Я заканчиваю прическу, разворачиваюсь и, к своему удивлению, вижу Эрика, стоящего в дверном проеме.

Он смотрит на меня… и с ухмылкой произносит:

– Не знаю, как это у тебя получается, но ты всегда прекрасно выглядишь.

У меня пересохло во рту.

Боже, какой же у меня обалденный муженек.

Передо мной стоит красивый, великолепный, потрясающий Эрик! Он сногсшибателен в темно-коричневых кожаных штанах, бежевой рубашке и высоких коричневых сапогах. Никогда не думала, что Эрик может быть таким сексуальным в баварском наряде.

Кстати, ему очень идет кожа. Нужно заставить его купить что-нибудь из этого материала.

Наконец я прихожу в себя после увиденного и повторяю то же, что недавно делала перед Флином, – кручусь. Когда поворачиваюсь лицом к Эрику, его руки уже у меня на талии, и он страстно меня целует.

О да… Обожаю его мощь.

Я тут же обнимаю его за шею и подпрыгиваю, ногами обхватывая его в поясе.

– Если ты и дальше будешь так меня целовать, я закрою дверь на щеколду, и мы устроим праздничек в этой комнате, только ты и я.

– Мне нравится эта идея, малышка.

Мы снова целуемся…

Еще более страстно…

– Что вы делаете? – спрашивает Флин, застав нас врасплох. – Прекратите целоваться, и поехали на праздник. Нас все ждут.

Мы переглядываемся и смеемся.

Увидев, что мальчик не двигается с места, засунув руки в карманы бриджей, Эрик опускает меня на пол и шепчет:

– Это так не закончится.

Я весело киваю и бегу за Флином, а Эрик, улыбаясь, идет следом за мной.

Декстер и Грациэла уже ждут нас. Они такие миленькие в своих баварских нарядах. Собравшись, мы прощаемся с Симоной, которая не захотела ехать с нами, и садимся в машину.

Норберт высаживает нас как можно ближе к Лугу Терезы – месту празднества.

Я в шоке от невероятного хаоса и говорю Эрику:

– Веришь или нет, но мне это напоминает Севильскую апрельскую ярмарку. Я уже готова закричать: «Оле… тореро!..»

Эрик разражается хохотом, а я добавляю:

– Точно говорю, здесь вы надеваете баварские костюмы и пьете пиво, а мы там облачаемся во фламандские наряды и пьем ребухито[23].

Мой счастливый мужчина целует меня в голову. Тем временем сотни немцев и иностранцев, разодетые во всевозможные наряды, собираются развлекаться среди музыки и льющегося бесконечной рекой пива.

Эрик крепко сжимает мою руку, второй рукой держит Флина. Он не хочет никого из нас потерять и, повернувшись к Декстеру и Грациэле, говорит:

– Идите за мной.

Мы пробираемся сквозь толпу. Я замечаю, что на каждом из павильонов есть вывеска с названием марки пива. Подойдя к одному из них, вижу, что у дверей стоит верзила. Узнав Эрика, он сразу же пропускает нас. Внутри звучит музыка. Люди поют, танцуют и пьют. Они веселятся и отрываются по полной! Эрик останавливается, осматривается и когда обнаруживает то, что искал, мы продолжаем идти.

– Здесь полно народу, – выкрикиваю я.

Он кивает и говорит:

– Не переживай, мы каждый год резервируем одно местечко.

Внезапно в толпе я замечаю Фриду и Соню, которая держит на руках маленького Глена, а рядом танцуют Марта и Андрес.

– Кто к нам пришел?! – кричит Соня при виде внука.

Обняв бабушку, Флин гримасничает Глену, и тот улыбается.

Обрадовавшись нашей встрече, Фрида осматривает меня и восклицает: