Меган Максвелл - Ты только попроси. Или дай мне уйти

Появляются Фрида, Андрес и Бьорн – без спутницы. При виде Лайлы он несколько смущается, но когда подходит к нам, то приветствует ее, как и всех остальных. Вот только присаживается он как можно дальше от нее. Это наводит на размышления. Лайла – очень симпатичная девушка, и очень странно, что Бьорн, великий герой-любовник, удаляется от нее. Что-то происходит, и я должна выяснить, что именно.

Один за другим присутствующие вручают Эрику подарки, и он с благодарностью улыбается. Какой же счастливый мой парень в свои тридцать три года!

Когда я ставлю свечи на торт, принесенный официантом, и заставляю Эрика их задуть, то знаю, что он готов меня прибить! Но я вне себя от радости и пою ему «Счастливого Дня рождения». В конце концов он улыбается… улыбается, улыбается!

– Думаю, ты должна мне кое-что рассказать, не так ли? – шепчет Фрида, подойдя ко мне.

Увидев выражение ее лица, понимаю, о чем она, и игриво шепчу:

– Если ты насчет того, где мы закончили ночь Октоберфеста, то скажу лишь, что это было горячо!

Фрида кивает с улыбкой.

– Бьорн сказал, что вы хорошо повеселились.

Тоже киваю, и она добавляет:

– Диана просто невероятная, да? – Я снова киваю, а Фрида, глядя на Грациэлу, говорит: – А как дела у этих двоих? Вы уже играли с ними?

– Что касается первого вопроса, то думаю, что у них все хорошо. А вот насчет второго, то нет, с ними мы еще не играли.

Тридцатью минутами позже Соне звонят по телефону. Это ее новый ухажер. Марта и Артур предлагают ее подвезти, и они уезжают. Лайла беседует с Юргеном, а я, повернувшись к Фриде, спрашиваю:

– Как тебе Лайла?

– Весьма миленькая. Это лучшая подруга Ханны. – Увидев, что я нахмурилась, она спрашивает: – Что тебя действительно волнует?

Не желая волновать ее из-за того, что я слышала от Симоны и что заметила странное поведение Бьорна, говорю:

– Она когда-нибудь играла с Эриком или с вами?

– Нет, никогда. Думаю, что это не ее стиль. А почему ты спрашиваешь?

Улыбаюсь, обрадовавшись, что Эрик мне не солгал. Это успокаивает, и я отвечаю:

– Просто чтобы знать.

Два дня спустя Соня и Марта приглашают нас на церемонию присвоения звания парашютиста.

Эрик нехотя едет с нами, потому что я заставила его это сделать и теперь ему уже некуда бежать. Во время вручения дипломов он старается держаться, хотя это дико его нервирует. Зато когда его сестра и мать вместе с остальными учениками поднимаются на борт самолета, взлетающего в небо, он поворачивается ко мне и говорит:

– Я не могу на это смотреть.

– Как это ты не можешь смотреть?

– Я сказал, что не могу, – цедит он сквозь зубы и, когда я киваю, добавляет: – Скажешь мне, когда они приземлятся, хорошо?

Смирившись, соглашаюсь. Есть вещи, которые он не может изменить.

Мне даже немножечко жаль его. Бедненький мой, какие же усилия ему нужно приложить, чтобы всех нас понять.

Флин, взволнованный подвигом, который сейчас сделают его бабушка и тетя, восторженно аплодирует. Когда на одном из мониторов я вижу, что по правое крыло падают Соня и Марта, сообщаю ему об этом, и мальчик восхищенно кричит вместе с Артуром, который поднимает его себе на плечи.

– Как круто-о-о-о-о-о! Они падают в пике!

Эрик чертыхается. Он услышал, что сказал племянник, но все равно не двигается с места.

Сладкая парочка, Декстер и Грациэла, постоянно целуются. И им все равно, что они делают это у всех на виду. Им нужно нацеловаться и наласкаться. Смешные. Ох и сладенькие. Им было трудно сделать первый шаг, а теперь они не останавливаются ни днем, ни ночью. Мне даже страшно представить, какие сексуальные вакханалии они устраивают у себя в комнате. Они так липнут друг к другу, что Флин даже прозвал их «прилипалами».

Я смотрю в небо и вижу, как множество маленьких точек быстро падают, пока у них не открываются парашюты. Тогда они начинают медленно опускаться. Взглянув на Эрика, замечаю, что он белый как мел. Волнуюсь за него.

– Любимый, ты в порядке?

Не отрывая взгляда от земли, он отрицательно машет головой и спрашивает:

– Они уже приземлились?

– Нет, солнце мое… Они еще падают.

– Боже мой, Джуд, не говори мне такого, – угнетенно бормочет он.

Стараясь понять, каких сил ему стоит здесь присутствовать, ворошу его светловолосую голову, дабы успокоить. Когда Соня и Марта ступают ногами на землю, говорю:

– Все, дорогой, они приземлились.

Дыхание Эрика меняется, он устремляет взгляд туда, куда смотрят все, и аплодирует, чтобы его увидели мать и сестра.

Ну и актер!

Проходят дни, и все это время Лайла ведет себя любезно со мной и Грациэлой. В то же время я замечаю, что ее отношения с Симоной все больше накаляются. Что происходит?

Однажды вечером, когда мы отдыхаем в крытом бассейне, появляются Бьорн и Эрик. Они только что приехали из офиса и потрясающе выглядят в своих деловых костюмах.

Декстер, находясь в воде вместе с нами, замечает их и кричит:

– Эй, чуваки, идите окунитесь.

Эрик и Бьорн улыбаются. Они выходят, возвращаются через десять минут в плавках и прыгают в воду.

Мой парень сразу же подплывает ко мне. Он обвивает меня руками и, жадно поцеловав, шепчет:

– Привет, красавица.

Отвечаю ему поцелуйчиком. Две секунды спустя мы играем в воде, как дети. Симона заходит в помещение и ставит поднос с разными вкусностями. Лайла тут же устремляется к подносу, на котором стоят несколько стаканов с апельсиновым соком. Подойдя к краю бассейна, где находимся я и мой немец, говорит:

– Эрик, держи, только что выжатый. Как тебе нравится.

Мой здоровяк с удовольствием берет его, а я изумленно таращусь на Лайлу. Но она на меня не смотрит – она поглощена Эриком. Внезапно она произносит:

– А эта свежая «Кока-Кола» с двойной порцией льда – для Джудит, ты ведь ее так обожаешь, – обращается она ко мне.

Я настораживаюсь. Какая она, оказывается, наблюдательная! Отвечаю:

– Спасибо, Лайла.

– Тебе спасибо за то, что ты всегда так любезна со мной.

Минут через двадцать мы все сидим на краю бассейна. Бьорн, играючи, толкает меня, и я оказываюсь в воде. Вижу, как Эрик тут же толкает Бьорна, и тот тоже бултыхается.

– Давай наперегонки, – бросает он мне вызов.

И тогда я, не ответив, изо всех сил плыву к другому концу бассейна. Когда уже почти доплываю до края, Бьорн тянет меня за ноги, и я ухожу под воду.

Когда мне удается вынырнуть, он обхватывает меня за талию и тащит туда, где я могу постоять и отдохнуть. Как только мы доплываем туда, он отпускает меня, и я весело говорю:

– Ты мошенник, ты об этом знал?

Он улыбается и отвечает:

– Такой же, как и ты. Не люблю проигрывать.

Мы смеемся. Уличив подходящий момент, я спрашиваю, не меняя выражения лица:

– Что происходит между тобой и Лайлой?

– Ничего.

Его тигровый взгляд изменился, и он желает знать, что мне известно. Мы общаемся глазами и отлично понимаем друг друга. Я шепчу:

– Между вами что-то произошло. Я это знаю.

– Ты очень смышленая.

– А ты плохонький актер.

– Помалкивала бы!

– Ой, как грубо! – И, видя его взгляд, добавляю: – Стоит лишь заметить, что ты неохотно с ней разговариваешь и держишься от нее на расстоянии. И это ты, парень, который не пропускает ни одной юбки. А ведь она очень миленькая, и было бы логично предположить, что вы крупно повздорили.

Бьорн улыбается. Я его удивила.

– Скажу лишь, что буду очень рад, когда она уедет, – отвечает он.

– Эрик знает, что ты ее не выносишь?

Он отрицательно машет головой.

– Нет.

– Расскажешь, что произошло?

– Да, но не сейчас. При случае.

Киваю. Я ему доверяю. Снова начинаю баловаться. Топлю его, а он – меня. Мы бесимся, пока не выходим из воды и Эрик укутывает меня полотенцем.

– Одно удовольствие смотреть, как вы ладите с Бьорном, – слышу я от Лайлы.

– Он очень хороший друг, – отвечаю я.

– Лучший, – замечает Эрик.

Бьорн смотрит на нас с улыбкой, а Лайла добавляет:

– Ты же не будешь отрицать, что это очень красивый мужчина?

Он смотрит на нее, ухмыляется и, всем свои видом говоря: «Заткнись», – цедит сквозь зубы:

– Спасибо, Лайла.

Поддерживая игру, говорю:

– А я и не отрицаю, Лайла. Бьорн – очень красивый и сексуальный мужчина.

Эрик смотрит на нас. Я улыбаюсь и, чмокнув его, добавляю:

– Но не такой, как ты.

Мы смеемся. У всех хорошее настроение. Но Лайла опять берется за свое:

– Если бы ты не познакомилась с Эриком, ты обратила бы внимание на Бьорна?

Меня позабавил ее вопрос. Как обычно, я отвечаю откровенно:

– Конечно же. Мне всегда темненькие нравились больше, чем светленькие.

– Серьезно? – смеется Грациэла.

Я киваю. Эрик крепко сжимает меня за талию, приподнимает над собой и, глядя на меня, говорит:

– Значит, ты вышла замуж за светленького, который не собирается тебя отпускать.

– А я и не хочу, чтобы ты меня отпускал, – отвечаю я и восторженно его целую.

Поднимаясь с шезлонга, мой безумный любимый, словно дикарь, закидывает меня на плечо и говорит:

– Ребята… мы скоро вернемся.

– Отпусти меня, – смеясь, пищу я.

– Нет, дорогая… Ты заплатишь за свои слова.

– Да ты, парень, извращенец, – посмеивается Бьорн.

По смешку мужа догадываюсь, как он торопится, а Декстер говорит:

– Давай, дружище, иди и заставь ее заплатить за дерзость отдавать предпочтение темненьким.

Нигде не останавливаясь, Эрик доносит меня до нашей комнаты и, бросив на кровать, словно тюк, говорит, снимая плавки:

– Раздевайся.

С улыбкой до ушей снимаю бикини. Когда я оказываюсь абсолютно обнаженной, он падает на меня, проводит рукой по моей киске и шепчет:

– Смугляночка, ты сводишь меня с ума.

Я просыпаюсь в семь часов утра. Сегодня воскресенье, и я участвую в мотокроссе. Вскакиваю с постели и иду в душ. Выйдя, надеваю джинсы и спускаюсь завтракать. На кухне нахожу только Декстера.

– Доброе утро, моя королева.

Улыбаюсь. Беру чашку, наливаю себе кофе и сажусь к нему за стол. Декстер подвигает ко мне кекс, я беру его и кусаю.

Несколько минут я поглощаю все, что вижу. Внезапно слышу:

– Эрик нервничает. Из-за того, что ты участвуешь в этих гонках, он почти не спал.

– А ты откуда знаешь?

– Потому что в четыре часа утра, когда я пришел выпить стакан холодной воды, он сидел на том же стуле, на котором сейчас сидишь ты.

Удивительно. Почему Эрик так волнуется? Не желая развивать эту тему, спрашиваю:

– А почему ты не спал в четыре часа утра?

Декстер улыбается:

– Я не мог спать. Слишком много забот.

Делаю глоток кофе и спрашиваю:

– Эти заботы начинаются на Гра… и заканчиваются на …циэла?

Мексиканец улыбается и, откидываясь в своем кресле, отвечает:

– Я в замешательстве. Не думаю, что справедливо то, что я с ней делаю.

– Декстер, насколько мне известно, она от этого в восторге.

Он кивает, но с серьезным видом продолжает:

– Когда со мной случилось это происшествие, моя жизнь развернулась на сто восемьдесят градусов. Я перестал быть желанным мужчиной, у которого всегда играли гормоны, и стал мужчиной, который желал, но чьи гормоны не играли. Было время, когда я страдал и не мог принять случившееся. Преодолеть это мне удалось только тогда, когда я престал заводить романтические отношения с женщинами. Все было под контролем, но Грациэла…

– Тебе нравится Грациэла, да?

– Да. Более того – очень.

– И тебя особо удивило то, о чем мы с тобой знаем, ведь так?

Декстер кивает и, глядя мне в глаза, говорит:

– Я боюсь причинить ей боль и боюсь, что она сделает это со мной. Я отдаю отчет своим ограничениям и…

– Они ей тоже известны, и она сказала мне, что ее это не волнует, – прерываю я его. – Возможно, если бы вы были типичной парочкой, то это было бы для тебя важно, это тревожило бы тебя, но поскольку вы не такие, считаю, что вы оба пойдете в одном сексуальном направлении. Так что не переживай.

– А что насчет детей? Я и об этом не должен переживать? Она – женщина и рано или поздно захочет ребеночка, а я не смогу ей этого дать.

Уф… Мне не очень нравится говорить о детях, но я все-таки спрашиваю:

– А почему бы и нет?

Декстер изумленно смотрит на меня. Он, наверное, подумал, что я сошла с ума, поэтому поясняю:

– В мире множество детей мечтают о семье. Не думаю, что ребенок должен быть обязательно твоим, чтобы любить его, заботиться о нем и защищать его. Уверена, что, когда придет время, вы с Грациэлой сможете иметь своего ребенка, если только оба этого захотите. Вам лишь нужно поговорить об этом. Вот увидишь. Но сейчас, Декстер, наслаждайся Грациэлой и позволь ей тоже получать от тебя удовольствие. Сейчас – ваш час любить друг друга, веселиться, узнать друг друга поближе и не допустить, чтобы что-то огорчило вас.