Флин, еще совсем ребенок, подходит к дяде, обнимает его и спрашивает:

– Они выздоровеют или останутся такими навсегда?

– Они выздоровеют, – уверяю я, желая переключить его внимание.

– Я на это надеюсь, – шепчет Эрик, обнимая племянника.

Я смотрю на него, но больше ничего не говорю. Знаю, что мой немец очень переживает по этому поводу, хоть и молчит. Достаточно увидеть, как он смотрит на себя в зеркало, чтобы все понять. Но мы с ним об этом не говорим. Не хочу усугублять ситуацию. Надеюсь лишь, что после лечения все вернется в норму.

Отец часто говорит, что все хорошее притягивает такое же хорошее.

Будем думать о хорошем!

Наблюдаю за Симоной, которая постоянно поглядывает на глаза Эрика.

Я ее понимаю.

Его глаза ужасают больше всего. Конечно же, и нога в гипсе привлекает внимание, но по-настоящему сильное впечатление производят именно залитые кровью глаза. Без капли белого. Красно-голубые. Необычная комбинация.

Когда вечером мы садимся ужинать, то просим Норберта и Симону присоединиться к нам за десертом. Нам нужно сообщить им приятную новость. Услышав о моей беременности, Флин выкрикивает:

– У меня будет кузен! Как круто!

Мы с Эриком переглядываемся, и я говорю:

– Ты для него станешь старшим братом, и тебе придется многому его научить.

Все смотрят на меня. Они удивлены моими словами, поэтому я с полной уверенностью поясняю:

– Флин – мой ребенок, и Медуза тоже им станет…

– Медуза?! – в один голос спрашивают Симона и Флин.

Норберт и Эрик улыбаются. Я поясняю, указывая на свой пока еще плоский живот:

– Я называю его Медузой – пока не узнаю, кто это будет, девочка или мальчик. – Все кивают, и я спрашиваю у Флина, который не сводит с меня глаз: – Хочешь быть его старшим братом, правда?

Он кивает и изумленно шепчет:

– Кру-у-у-у-у-то, мама.

Иногда Флин называет меня мамой, в другой раз – тетей, в третий – Джуд. Видимо, он еще не решил, кто я для него. Но для меня важно лишь то, что я важна для него.

Взволнованная всем этим, Симона берет Норберта за руку и восклицает:

– Какое счастье! Еще один малыш будет бегать по дому. Какая радость!

Я смотрю на них с нежностью. У этих милых людей нет детей. Несколько месяцев назад Симона призналась мне, что они долгие годы пытались завести ребенка, но судьба так и не подарила им этого счастья. Знаю, что эта новость особенно запала ей в сердце, и Медуза станет для нее родным внуком.

– Значит, мы не покупаем для меня мотоцикл, да? – спрашивает Флин.

Услышав это, я вздыхаю. Мотоцикл для Флина! Я совсем о нем забыла.

Эрик смотрит на меня, потом – на племянника и говорит:

– Сейчас Джуд не может тебя обучать. Ей нельзя ездить на мотоцикле из-за беременности. Но если ты хочешь, мы купим его на выходных, и учить тебя будет мой кузен Юрген.

Эрик прав. Сейчас я не могу и не должна. Но мне нравится его положительный настрой по отношению к мальчику. То, что он предлагает, кажется мне потрясающим решением, но реакция Флина удивляет:

– Нет. Я хочу, чтобы меня учила Джуд.

Ласково глядя на него, поясняю:

– Я не могу сейчас ни ездить на мотоцикле, ни бегать за тобой.

Мальчик пристально смотрит на меня и спрашивает:

– Но когда родится Медуза, ты же сможешь, правда?

Я киваю. Сразу видно: для него очень важно, чтобы его обучала именно я. Смотрю на улыбающегося Эрика и, чмокая мальчугана в макушку, решительно отвечаю:

– Значит, решено. Будем учиться ездить на мотоцикле, когда Медуза будет спать в люльке.

Вечером, оказавшись в своей комнате, мы с Эриком чувствуем полную обессиленность. Он осторожно присаживается на кровать и отставляет в сторону костыль.

Мой любимый счастлив быть дома и я, глядя на него, спрашиваю:

– Помочь тебе раздеться?

С радостной улыбкой мой парень кивает, и я начинаю.

Сначала расстегиваю рубашку, снимаю ее и ласкаю его плечи. Боже, как же он мне нравится. После этого заставляю его встать и, не задевая загипсованную ногу, снимаю с него черные трикотажные штаны. Увидев его выдающийся член, спускаю трусы и мурлычу:

– О да… Это именно то, что мне нужно.

Эрик смеется, и я добавляю:

– Я слишком давно не… и я хочу… хочу… хочу…

Опьяненная желанием, приближаю свои губы к его. Мы уже можем спокойно целоваться. Рана на его губах зажила, и я наконец– то могу наслаждаться поцелуями мужа и страстно его целовать. Возбужденная близостью мужчины, которого люблю до безумия, я осторожно сажусь к нему на колени и спрашиваю:

– Ничего, если я здесь присяду? – Он отрицательно машет головой, и я, нежась, шепчу: – Значит, я никуда не сдвинусь с этого места.

Эрик целует мои губы и, взявшись горячими руками за мои бедра, говорит:

– Теперь ты точно не сдвинешься с этого места.

Я расплываюсь в улыбке. Вот мошенник! Кусая его за губу, отвечаю:

– Я буду двигаться так, что твои крики услышат даже в Австралии.

– Как это соблазнительно, – мурлычет он.

Вне себя от счастья снова обнимать Эрика, смотрю на него и говорю:

– Я вдруг вспомнила, что обещала тебя наказать.

Эрик замирает, смотрит на меня с гримасой на лице, и я поясняю:

– Ты очень плохо себя вел. Ты засомневался во мне и…

– Знаю, любимая. Я никогда себе этого не прощу.

Я не улыбаюсь. Хочу, чтобы он поверил: я действительно буду его наказывать. Он продолжает:

– Джуд, прошу тебя, ты мне нужна… Накажи меня в другой день, но сегодня…

– Ты меня наказал, лишив себя на очень много дней. Ты вообще задумывался об этом, Эрик?

– Да… – И приблизившись к моим губам, он умоляет: – Джуд, пожалуйста… Слышать, как ты меня ругаешь, – для меня это словно музыка.

Он полностью мне сдался.

Я нужна ему так же, как и он мне. Отвечаю:

– Наказание должно быть соразмерным с твоим преступлением.

Он замер. Я знаю, что его это огорчает. Он смотрит на меня в ожидании моей следующей реплики. Не в силах больше мучить его, произношу:

– Итак, твое наказание в том, что ты должен удовлетворять меня до тех пор, пока я не упаду от изнеможения.

Эрик разражается хохотом, и я улыбаюсь. Хватит с нас наказаний!

Он соблазняет меня губами.

Проводит ими по моим губам. Когда я открываю рот, готовая к поцелую, он делает то, что так мне нравится. Высовывает язык, облизывает мою верхнюю губу, затем нижнюю, потом кусает ее и наконец целует. Пожирает меня. Сводит меня с ума.

Его упругий член пульсирует подо мной. Охваченная желанием, я шепчу:

– Разорви мои трусики.

– Хмм… малышка, это становится интересно. – Он без промедления выполняет мою просьбу.

Резким движением дергает за трусики с обеих сторон, и они рвутся на части.

Да!

Горя желанием почувствовать его внутри, приподнимаюсь. Беру пленительный пенис мужа и, подведя его к центру своего желания, потихоньку ввожу его в себя, нашептывая:

– Я соскучилась.

Руки Эрика скользят к моей попке и шлепают меня. Еще раз. И еще. Не произнося ни слова, он требует, чтобы я двигалась. Я повинуюсь. Начинаю двигаться, и он вздрагивает. Откидывает голову назад и закрывает глаза.

О да… Наслаждайся… Наслаждайся, любовь моя.

Обнимаю его за шею и, ласково кусая за подбородок, начинаю двигать бедрами вперед и назад. Наши стоны сливаются. Раз за разом я молча нанизываюсь на член своего немца, и по телу бегут мурашки.

Мои гормоны, мое тело, сама я требуем большего. Понимая это, Эрик крепко сжимает меня за бедра и останавливает. Он не может свободно двигаться из-за гипса на ноге и все же шепчет:

– Малышка, позволь мне понести свое наказание.

Это выводит меня из ритма, а я так не хочу останавливаться. Вдруг он резко двигает моим тазом по кругу, нанизывая меня еще глубже, и я вскрикиваю. Он улыбается. Он знает, что мне это нравится, и повторяет то же движение.

На этот раз вскрикиваем мы оба. Резкими движениями он проникает в меня глубже и глубже. Повторяет это в седьмой, восьмой, девятый раз, и после стольких дней жажды мы наконец достигаем экстаза.

Час спустя, лежа с ним в обнимку в кровати, я уже почти сплю, как вдруг он произносит:

– Джуд…

– Что?

– Трахни меня.

Я вмиг открываю глаза и поворачиваюсь, уставившись на него. Он объясняет:

– Любимая, я бы сам это сделал, но мне не дает моя нога, а я хочу искупить свою вину.

Смотрю на часы – 00:45. Для немцев это о-о-очень поздно.

Весело спрашиваю:

– А ты, оказывается, шалун.

Мой парень улыбается и, прикасаясь к моим бедрам, отвечает:

– Все эти дни я очень по тебе скучал, и мне нужно наверстать упущенное.

Улыбаюсь и молниеносно реагирую. Открываю ящик в столике, беру несессер с кучей наших игрушечек и говорю:

– Я сниму трусики, пока ты не порвал их. А то двое за одну ночь будет слишком. Эрик смеется. Затем просит:

– Не включай свет.

– Почему?

– Хочу остаться в темноте, чтобы пофантазировать.

Я с улыбкой снимаю трусики и сажусь на него в кровати. Опускаю его пижаму и, увидев в полумраке его поднявшийся член, тихо говорю:

– Ну надо же… надо же, сеньор Циммерман, однако вы очень, ну очень в чем-то нуждаетесь.

Эрик улыбается.

– Слишком долгое время без тебя, сеньора Циммерман.

– Вот как? – И полностью сев на стоящий член своего мужа, шепчу, приблизившись губами к его губам: – Ты провинился в том, что не поверил мне.

Эрик отвешивает мне звонкий шлепок по попке. Потом сжимает ее своими огромными руками и шепчет:

– Малышка, ты только попроси – о чем хочешь, только трахни меня.

Это мгновение так сексуально…

Его голос…

И полумрак комнаты… Все это еще больше сводит нас с ума.

Он лежит на кровати весь в моем распоряжении, и я жажду поиграть с ним. Он хочет пофантазировать. Я тоже. Наклонившись к его уху, шепчу:

– За нами наблюдает одна пара. Они хотят посмотреть, как мы играем.

– Да.

– Девушке нравится смотреть, как ты облизываешь мои соски, а ему хочется, – вкладываю кое-что ему в руку, – посмотреть на мою попку и на то, как ты введешь в меня эту игрушку.

Эрик включается в игру. Он от нее в восторге!

Его дыхание становится глубже, прерывистей, когда он с наслаждением облизывает мои соски. О да… Они настолько чувствительны, что я заворожена удовольствием и болью одновременно. Не отрываясь от них, Эрик крепко сжимает мои ягодицы, разводит их и, выпустив соски, шепчет:

– Давай покажем твою прекрасную попку этому мужчине.

– Да, – мурлычу я.

– Малышка, он в восторге от твоей попки. Он смотрит на нее. Она ему нравится. И он хочет ее.

– Да…

– Но ему также нравится, как я мощно в тебя врезаюсь.

От мощного толчка у меня прерывается дыхание, и я кусаю его за плечо. Тем временем он продолжает:

– Девушка горит желанием облизать твои прекрасные соски. У нее текут слюнки, она взглядом просит меня отпустить тебя, чтобы она смогла насладиться тобой.

– Не отпускай меня. Наслаждайся мной, а потом предложи меня ей.

От этих слов меняется ритм моего дыхания. То, что произносит мой парень, возбуждает меня так же, как и его самого. Он снова шлепает меня по попке, и я, прогнув спину, шепчу:

– Вот так, тебе нравится, что я выставляю себя напоказ.

– Малышка, прогнись еще…

Прогибаюсь и чувствую, как мое тело вздрагивает от нашей похотливой игры. Мы любим разговаривать. Нам нравится фантазировать. Мы любим секс. Засовывая мне в рот анальную игрушку, Эрик шепчет:

– Оближи его, давай… оближи…

Выполняю его просьбу и представляю, что за нашей сексуальной игрой с удовольствием наблюдают двое. Эрик посасывает мои твердые набухшие соски, а я облизываю анальную игрушку. Ритм моих облизываний такой же, как и ритм посасываний и покусываний Эрика.

– Я сейчас введу в тебя то, что хочешь ты и чего хотят они, – говорит он.

До безумия возбужденная нашей словесной игрой, я прогибаюсь, и Эрик медленно проводит игрушкой по позвоночнику вниз, до самой моей дырочки. Она сухая. Он не наносил лубрикант и, вводя игрушку, шепчет:

– Вот так, малышка… вот так…

Я глубоко вздыхаю, ощущая давление от игрушки, но мое жаждущее тело принимает ее. Когда она оказывается у меня внутри, Эрик двигает ею, и из меня вырываются стоны, мои соски бьются о его грудь, и он говорит:

– Я сейчас оттрахаю тебя, а потом, когда насыщусь тобой, отдам тебя им. Сначала девушке, а потом мужчине. Я разведу твои ноги, чтобы открыть тебя для них, и ты подаришь мне свои стоны, договорились?

– Да… да… – стону я, доведенная до безумия, и он прижимает меня к себе с такой силой, что кажется, я сейчас разорвусь пополам.

– И ты ни на секунду не сведешь свои ноги. Ты позволишь ей взять все, что она захочет, ты готова?

– Да… я готова…

Тон моего голоса, наша фантазия и наше желание создают именно ту атмосферу, которой мы хотели. Упираюсь руками в его мускулистую грудь и продолжаю двигаться на нем. Эрик держит меня за талию и прижимает к себе, чтобы поглубже войти в меня.