Я горю. Пылаю. Сгораю до пепла.

Я наслаждаюсь тем, что отдаюсь им, повинуюсь им. Мой Айсмен балует меня своим ртом, а Бьорн быстро во мне двигается.

Никогда бы не подумала, что такое может мне понравиться. Никогда бы не подумала, что я соглашусь на нечто подобное.

Никогда бы не подумала, что я сама стану инициатором столь плотской игры, но это так, я действительно начала ее. Я отдалась им и жаждала, чтобы они поиграли со мной, чтобы они растерзали меня и сделали со мной все, что захотели. Я принадлежу им. Мне нравится это ощущение, и хочу продолжить. Мне хочется еще.

Я сгораю от возбуждения. Сквозь поцелуи Эрик льет на меня поток сладких и похотливых слов, которые доводят меня до безумия. А Бьорн продолжает раз за разом проникать в меня.

Я еще шире развожу ноги, чтобы Бьорн мог максимально в меня войти. Эрик кусает меня за подбородок, и через пару секунд слышу стоны Бьорна.

Разгоряченная, возбужденная и взбудораженная, лежу на столе, еле дыша, и хочу продолжения игр. Эрик берет меня на руки и выносит меня из кабинета, несмотря на то что на мне до сих пор разорванные бикини. Мы проходим через огромный офис и входим в дом Бьорна. Мы направляемся к ванной комнате. Сам Бьорн идет за нами, но в ванную не входит – он понимает, где и когда ему можно быть. Сейчас наш с Эриком интимный момент.

Войдя в ванную, Эрик ставит меня на пол, отклеивает накладки, наклоняется и нежно снимает остатки бикини. Я улыбаюсь и, когда он поднимается с ними в руках, заявляю:

– Тебе точно нравится рвать на мне нижнее белье.

Эрик расплывается в улыбке, бросает их в мусорную корзину и, снимая с себя рубашку, заверяет:

– Ты мне больше нравишься голой.

С игривым взглядом спрашиваю его:

– А игрушка?

Он улыбается и шлепает меня.

– Пусть игрушка остается на своем месте. Время ее убирать пока не наступило.

Он включает воду, и мы оба становимся под душ. Мои волосы намокают, но Эрик не намыливает меня, а просто обнимает.

– Ты в порядке, дорогая?

Утвердительно киваю, однако он, желая услышать мой голос, отстраняется от меня немного, и тогда я поворачиваюсь к нему и мурлычу:

– Эрик, я хотела это сделать и до сих пор страстно этого желаю.

Мой немец улыбается и поднимает бровь:

– Малышка, ты сводишь меня с ума.

Цепляюсь ему за шею и подпрыгиваю, чтобы достать до его губ. Он подхватывает меня на лету, и мы целуемся под приятным потоком теплой воды. Я чувствую давление игрушки.

– Хочу еще, – признаюсь ему. – Обожаю то чувство, которое возникает во мне, когда ты делишься мною и играешь со мною. Я возбуждаюсь, когда ты говоришь мне горячие словечки. Я улетаю, когда ты предлагаешь меня, и хочу, чтобы ты снова и снова это делал.

Его соблазняющая улыбка вызывает во мне дрожь. Он так нежно меня обнимает, что, мне кажется, я наполнена счастьем по самую макушку.

Когда мы выходим из душа, Эрик заматывает меня в махровое полотенце, снова берет меня на руки и, мокрый и полностью обнаженный, выносит меня из ванной комнаты. Он заносит меня в комнату в бордовых тонах и кладет на кровать. Вероятно, это комната Бьорна – как раз в этот момент тот выходит из другой ванной комнаты, тоже мокрый и обнаженный. Он, как и мы, принял душ.

Они переглядываются и, не проронив ни слова, договариваются между собой взглядом. Игра продолжается. Бьорн отходит в сторону, и у меня бегут мурашки по коже, когда я слышу песню «Пролей море слез из-за меня» и голос Майкла Бубле.

– Эрик рассказал, что тебе очень нравится этот певец. Это так? – спрашивает Бьорн.

– Да, я его обожаю, – подтверждаю я, глядя на своего Айсмена, и улыбаюсь.

Бьорн подходит и говорит:

– Я купил этот диск только для тебя.

Я, словно мартовская кошка, встаю, чтобы снова их подразнить. Снимаю с себя полотенце и начинаю ласкать грудь в такт музыки. Они пожирают меня взглядами. Соблазняя их, поворачиваюсь, покачиваю бедрами в ритме песни. Они оба смотрят на меня, возбужденные и готовые. Спускаюсь с кровати и приглашаю их подойти ко мне. Хочу обнаженной потанцевать с ними. Эрик смотрит мне в глаза, а я обхватываю его за талию и приглашаю Бьорна обнять меня сзади. Мокрые, обнаженные и возбужденные, мы втроем танцуем под эту нежную и чувственную мелодию. Пока Эрик страстно целует мои губы, Бьорн целует меня в шею.

Похоть. Все так похотливо между нами тремя в этой комнате. Они оба выше меня на голову, и мне нравится ощущать себя между ними совсем крошечной. Я так хочу их. У меня пересохло во рту, и я улыбаюсь Эрику. Поцеловав, немец разворачивает меня, и я встречаюсь со взглядом Бьорна. Я вижу, что его рот жаждет поцеловать меня в губы, но он этого не делает. Он лишь целует мои глаза, нос, щеки, и, когда он слегка касается губами уголков моих губ, я ему шепчу:

– Поиграй со мной. Потрогай меня.

Бьорн кивает и опускает руку. Он трогает мою киску, исследует и засовывает в нее палец, отчего из меня вырывается стон. Эрик кусает меня за плечо, его руки скользят по моему телу и оказываются на игрушке. Он двигает ею, и у меня подкашиваются ноги. Он подхватывает меня за талию, и я расслабляюсь. Я их игрушка. Я хочу, чтобы они поиграли со мной.

Мы танцуем… целуемся… ласкаем… возбуждаем друг друга.

Мне нравится быть центром внимания этих двух титанов. Я в восторге от этого. Мне нравится быть развратницей, нравятся их ласки и то, что они в этот момент желают дать мне максимум удовольствия. Я закрываю глаза, они прижимаются ко мне своими телами. Я схожу с ума от этого ощущения. Обожаю быть объектом их желания.

Одна песня заканчивается, и звучит «Поцелуй не всерьез»[22] Джоржа Майкла – я на седьмом небе от возбуждения. Эрик и Бьорн в таком же состоянии. Наконец Эрик требует напряженным голосом:

– Бьорн, открой ее для меня.

Тот садится на кровать, усаживает меня перед собой, подхватывает мои ноги и разводит их. О боже, как же это развратно! Я полностью предоставлена моему любимому. Эрик наклоняется, кусает меня. Я вздрагиваю. Его жадный язык упивается мною. Каждым своим движением он сводит меня с ума.

– Мне нравится, когда ты кричишь от наслаждения, – шепчет мне на ухо Бьорн.

Эрик встает. Шаг – и он врывается в меня. О да!.. Его толчки мощные и неистовые. А Бьорн продолжает нашептывать:

– Милая, не могу дождаться, когда снова погружусь в тебя.

Эрик раз за разом впивается в меня, и я, еле дыша, кричу от сладостного, пылкого и развратного наслаждения. Вдруг он останавливается и, не выходя из меня, крепко обхватывает меня за талию и поднимает. Я еще больше на него сажусь. Бьорн встает с кровати и своими сильными руками поддерживает меня, словно невидимый стул, подталкивая меня к Айсмену, который продолжает свои неистовые атаки.

Я – их игрушка. Я нежусь в их руках, как вскоре из меня вырывается сладостный визг. Доведенный до предела увиденным, Бьорн крепко сжимает меня за бедра и начинает входить в меня с неистовой силой. О да!

Раз… два… три… четыре… пять… шесть…

Из горла у меня вырываются крики наслаждения от того, что эти мужчины вытворяют с моим телом. Они хотят меня, и я это позволяю. Я хочу этого. Мы все в экстазе.

Музыка начинает звучать крещендо, и наши тела немного успокаиваются, но ненадолго. Я упиваюсь поцелуем Эрика.

Я нахожусь между двумя мужчинами, которые мной обладают. Между двумя мужчинами, которые меня желают. Между двумя мужчинами, которых я желаю.

Четыре сильные руки держат меня с разных сторон, и оба нежно и страстно меня ласкают.

Я горю… Меня обдает горячей волной, и вдруг я чувствую, как будто вся моя кровь хлынула мне в голову, и начинаю кричать в экстазе. Я занимаюсь сексом с двумя мужчинами и доведена наслаждением до безумия. Они крепко прижимают меня к себе, требуя большего, и я снова вскрикиваю и выгибаюсь. Наконец я слышу их сладостное рычание и понимаю, что игра окончена… Пока что.

Бьорн аккуратно из меня выходит и опрокидывается рядом на кровать. Эрик не шевелится, и я продолжаю лежать в его объятиях. В комнате звучит голос Майкла Бубле и наше тяжелое дыхание, пока мы отходим от буйного секса.

Минут через пять Бьорн берет мою руку, целует и, ухмыляясь, тихо произносит:

– С вашего позволения, я пойду в душ.

Мы с Эриком лежим в постели, обнимая друг друга. И когда остаемся одни, я смотрю на него. Его глаза закрыты. Кусаю его за подбородок:

– Спасибо, любовь моя.

Он удивленно открывает глаза:

– За что?

Целую его в кончик носа, отчего он расплывается в улыбке.

– За то, что научил меня играть и наслаждаться сексом.

Он начинает хохотать, и я вместе с ним, когда он говорит:

– Ты становишься опасной. Очень опасной.

Через полчаса, после того как мы все трое приняли душ, спускаемся в кухню Бьорна. Там, усевшись на табуреты, мы едим и весело болтаем. Спустя два часа я снова оказываюсь обнаженной на кухонном столе и наслаждаюсь, отдаваясь двум мужчинам.

26

Жизнь с Айсменом идет хорошо, несмотря на наши споры. Наши встречи тет-а-тет безумны, сладки и страстны, а когда мы ездим к Бьорну, то они еще пылкие и развратные. Эрик делит меня со своим другом, и я с удовольствием на это соглашаюсь. Нет никакой ревности. Ни упреков. Есть только секс – игра и похоть. Мы в полной мере наслаждаемся влечением друг к другу при каждой встрече. Нет никакой лжи. Нет никакой скрытности. Только безумное сладострастие.

С Флином же все совсем иначе. С парнем мне приходится нелегко. Я замечаю, что с каждым днем он становится все менее дружелюбным со мной и раздражается нашему с Эриком счастью. Мы с Эриком ссоримся из-за него. И, кажется, мальчик получает огромное удовольствие оттого, что становится причиной наших с Эриком споров.

Иногда по утрам я езжу вместе с Норбертом отвозить Флина в школу. Но Флин не догадывается о том, что, когда Норберт уезжает, я тайком за ним наблюдаю. Я не понимаю, что происходит. Мне не понятно, почему Флин является центром насмешек своих якобы друзей. Они обзывают его, толкают, а он не реагирует. Всегда заканчивается тем, что он лежит на земле. Нужно найти этому какое-то решение. Нужно, чтобы он улыбнулся, чтобы поверил в себя, но я не знаю, как это сделать.

Однажды вечером, когда я в своей комнате напеваю песню Пабло Альборана «Столько»[23], замечаю, что за окном опять идет снег. Это мне понимает настроение. Снег такой красивый! Радуясь снегопаду, иду в комнату игр, где Флин делает уроки, и открываю дверь.

– Хочешь поиграть в снежки?

Мальчик со своим обычным серьезным видом смотрит на меня и отвечает:

– Нет.

Я прихожу в ярость, увидев у него разбитую губу. Беру его за подбородок и спрашиваю:

– Кто это сделал?

Мальчик смотрит на меня и сердито отвечает:

– Это тебя не касается.

Вместо того чтобы ответить ему тем же, решаю промолчать. Закрываю дверь и иду искать Симону. Нахожу ее в кухне, готовящую бульон. Подхожу к ней и говорю:

– Симона.

Женщина поворачивается ко мне, вытирая руки о фартук.

– Да, сеньорита.

– Ай, Симона, ради бога, называй меня по имени, просто Джудит!

Симона улыбается.

– Я стараюсь, сеньорита, но мне очень сложно к этому привыкнуть.

Да, ей, наверное, действительно трудно.

– В доме есть санки? – спрашиваю я.

Женщина недолго думает и отвечает:

– Да, есть. Мне кажется, что какие-то санки хранятся в гараже.

– Отлично! – хлопаю в ладоши. И, поворачиваясь к ней, говорю: – Хочу тебя попросить кое о чем.

– Говорите.

– Мне нужно, чтобы ты вышла на улицу и поиграла со мной в снежки.

Не веря своим ушам, она хлопает глазами и ничего не понимает. А я, улыбаясь, беру ее за руку и шепчу:

– Я хочу, чтобы Флин увидел, что он теряет. Он ребенок и должен играть в снежки и кататься на санках. Давай покажем ему, что можно весело играть не только в приставку.

Сначала женщина кажется неуверенной: она не знает, что делать, но, видя, что я ее жду, снимает фартук.

– Дайте мне пару секунд, я одену сапоги. В той обуви, в которой я сейчас, нельзя выходить на улицу.

– Здорово!

Пока я надеваю красный пуховик и перчатки, в дверях появляется Симона, надевает свой синий пуховик и шапку.

– Идем поиграем! – говорю я, беря ее под руку.

Мы выходим из дома, шагаем по снегу, пока не оказываемся напротив комнаты Флина, и начинаем играть в снежки. Вначале Симона ведет себя немного скромно, но после нескольких моих точных попаданий, заметно оживляется. Мы, смеясь, хватаем снег и бросаемся снежками.

Изумленный нашей игрой, к нам выходит Норберт. Поначалу он не хочет участвовать, но уже через пару минут мне удается его завлечь и он присоединяется к нам. Флин за нами наблюдает. Я вижу, что он смотрит на нас через окно, и кричу ему:

– Флин, иди сюда… Давай играть с нами!

Мальчик отрицательно качает головой, а мы втроем продолжаем играть. Я прошу Норберта принести из гаража санки. Когда он возвращается с ними, вижу, что они красного цвета. Вне себя от радости, сажусь на них и съезжаю со снежной горки. Валюсь кувырком и, обвалявшись в мокром снегу, катаюсь со смеху. Следующей скатывается Симона, а потом мы съезжаем с горки вдвоем. Мы с ног до головы в снегу, но счастливы, несмотря на озадаченное лицо Норберта. Он не может поверить своим глазам. Вдруг вопреки всем прогнозам я вижу, что на улицу выходит Флин и смотрит на нас.