Желая быстрее выйти, я, не глядя в зеркало, надеваю короткий пляжный костюм и босоножки на каблуке. На улице невыносимая жара, и этот легкий наряд как раз кстати. Беру сумочку, тихо открываю дверь и выглядываю в коридор. Осматриваюсь и выхожу. Я знаю, что Эрик в соседнем номере, поэтому спускаюсь по лестнице на пять пролетов и только там вызываю лифт.

Горжусь своим подвигом и, когда оказываюсь на ресепшен и выхожу из отеля незамеченной, чуть ли не прыгаю от счастья. Но быстро успокаиваюсь, так как вдруг понимаю, что оставила свободный путь этой волчице Аманде. У меня опять пропадает настроение.

Беру такси и называю адрес. Мириам уже ждет меня. Приехав на место встречи, я сразу же ее замечаю. Она очаровательна. Обнимаемся — мы с Мириам дружим с самого детства. Моя мама была каталонкой, и каждое лето мы ездили в Оспиталет.

— О малышка, какая же ты красавица! — выкрикивает Мириам.

После тысячи поцелуев, объятий и комплиментов, взявшись за руки, идем в чудесный ресторанчик. Мириам знает, что я люблю пиццу. Как обычно, мы заказываем всего побольше плюс литры кока-колы и не перестаем болтать несколько часов подряд. Около двух часов ночи я наконец устаю. Нужно возвращаться в отель. Мы прощаемся и договариваемся встретиться на следующий день.

Я очень довольна встречей. Мириам настолько жизнерадостна, что я всегда заражаюсь ее позитивом и энергией.

Такси привозит меня к отелю, я расплачиваюсь, прощаюсь с таксистом и даже не замечаю, что справа припаркован белый лимузин.

Я направляюсь прямиком к дверям.

— Джудит!

Разворачиваюсь, и душа уходит в пятки. В окне лимузина я вижу каменное лицо Айсмена. Внутри все сжимается. По его губам и взгляду я вижу, что он сердится. Делаю вид, что меня это не интересует, но притворяться невозможно. Этот мужчина меня интересует! Я медленно, дерзко подхожу к машине. Его глаза пробегают по моему телу. Я наклоняюсь и заглядываю в открытое окно.

— Где ты была? — рычит он.

— Развлекалась.

Повисает неловкая пауза, но я решаюсь ее нарушить:

— А как твой вечер? Повеселился с Амандой?

Эрик фыркает. В его глазах искрятся молнии.

— Ты должна была мне сказать, где ты, — опять рычит он. — Я тысячу раз тебе звонил и…

— Сеньор Циммерман, — перебиваю вежливым и учтивым тоном. — Позвольте вам напомнить, что вы сами предложили мне выбирать: ужинать с вами и Амандой или нет… Вы забыли?

Он молчит.

— Я просто решила, как и вы, немного развлечься, — язвительно добавляю я.

По взгляду видно, что это выводит его из равновесия: от злости у него побелели костяшки на пальцах. Вдруг он открывает дверь лимузина и приказывает:

— Садись.

Я задумываюсь только на несколько секунд, но и их хватает, чтобы еще больше его разозлить. Наконец я решаю сесть (на самом деле я только этого и желала). Закрываю дверцу. Эрик, не отрывая от меня глаз, нажимает на кнопку и говорит:

— Поехали.

Машина трогается с места.

— К вашему сведению, сеньорита Флорес, — цедит он сквозь зубы, — ужин с Амандой был обязательным и касался работы. И поскольку вы — секретарь, то по протоколу нужно было приглашать на ужин вас, а не Аманду Фишер.

Я киваю. Он прав. Я знаю это, но все равно сержусь. Бывают ситуации, когда я не могу держать язык за зубами, и сейчас как раз тот случай. Не желая настаивать на своем, отвечаю:

— Надеюсь, что ты, по крайней мере, хорошо провел вечер в ее компании.

Его взгляд меня испепеляет, но Эрик даже не шевелится, хотя сидит в нескольких сантиметрах от меня. Его аромат меня дурманит, и внизу живота начинают махать крыльями бабочки.

— Я вас уверяю, верите вы мне или нет, что мне было бы приятнее в вашей компании. И пока вы не продолжили вести себя как недоверчивая девчонка, я хочу знать, где и с кем вы были. Я несколько часов ждал вас, сидя в лимузине, и требую объяснений.

Это возвращает меня в реальность.

— Ты действительно ждал меня все это время возле отеля?

— Да.

Часть меня — принцесса, которая до сих пор верит в сказки, — ликует от радости. Он ждал меня!

— Эрик, какой ты милый, — бормочу ласково. — Мне жаль. Я думала, что…

Он расслабляет плечи.

— Ладно… — и тем же строгим голосом спрашивает: — Я опять стал Эриком, сеньорита Флорес?

Я улыбаюсь. У него на лице не дрогнул ни один мускул. О, мой Айсмен! И поскольку я уже задела его слабое место, придвигаюсь к нему поближе, и черты его лица смягчаются.

— Эрик… я сожалею.

— Нет, не сожалеешь. Постарайся вести себя как взрослая. Я не так много прошу.

Отлично. Он перестал называть меня ребенком.

При других обстоятельствах я бы немедленно вышла из машины и хлопнула у него перед носом дверью, но сейчас не могу. Он меня околдовал. Он на меня не смотрит, но я продолжаю:

— Я целый день думала о том, как разденусь для тебя. А когда ты сказал об ужине с Амандой, я…

Он впивается в меня взглядом и не дает мне закончить:

— Эта поездка в первую очередь деловая. Или ты забыла об этом?

Жесткий тон рассеивает волшебство момента, а с ним заканчивается и перемирие. Я меняюсь в лице, учащенно дышу и не могу удержать свой испанский пыл:

— Я отлично знаю, что поездка — деловая. Мы это выяснили еще до отъезда из Мадрида. Но сегодня ты прервал совещание и выставил всех за дверь, а потом снял с меня трусики. Ты что, думаешь, я каменная? Или, может быть, ты считаешь меня одной из своих игрушек? — Поскольку он молчит, я продолжаю: — Ладно, я сама согласилась на эту поездку. Я чувствую себя виноватой и…

— А сейчас на тебе есть трусики?

Я разеваю рот. Он сошел с ума? Хмурю брови и отодвигаюсь от него.

— Тебя не должно интересовать, что я ношу. — Но внутри взрывается демон, и я кричу, как одержимая: — Да ради бога! Мы ссоримся, а ты меня спрашиваешь, есть ли на мне трусики?

— Да.

Я отказываюсь отвечать. Кажется, я сейчас сойду с ума.

— А еще ты мне не сказала, где и с кем сегодня была.

Я тяжело вздыхаю. С ним так трудно ссориться.

В конце концов я откидываюсь на спинку сиденья и сдаюсь:

— Я ужинала со своей подругой Мириам в ресторанчике на набережной, и на мне трусики. Что-нибудь еще?

— Вы были одни?

Соблазн сказать, что я ужинала с целой командой регбистов, очень велик. Но я передумываю.

— Да, конечно, одни. Когда мы встречаемся с Мириам, то болтаем без умолку.

Кажется, мой ответ удовлетворил его, и его губы немного расслабились. Он подвигается ко мне и наклоняется, словно хочет поцеловать.

— Дай мне свои трусики, — говорит он.

— С какой это стати? — протестую я.

Эрик улыбается и целует меня. Наконец-то мир!

— Последний раз, когда я тебя видел, ты была без белья, и я не разрешал тебе его надевать.

— Стало быть, я должна гулять по Барселоне без трусиков? — Вижу, что ему не по душе моя шутка, и, быстро снимая их, бормочу: — Держи.

Он берет их и кладет в карман брюк. Он такой красивый в этих широких льняных брюках и голубой рубашке… Он смотрит на мои ноги. Касается их, потом проводит рукой по груди.

— Я вижу, ты без бюстгальтера.

— Без. Под этот костюм он вовсе не нужен.

Он кивает. Касается сосков.

— Сядь напротив меня.

Выполняю его просьбу. Он трогает мои ноги.

— Ты такая нежная.

Мое короткое одеяние прикрывает только попку. Он поднимает юбку еще выше. Раздвигает мне колени.

— Прекрасно и соблазнительно.

У меня учащается дыхание. Хочу свести ноги, но он не разрешает.

— Держи их так для меня.

Чувствую, что приближается секс, но теряюсь, так как не понимаю, когда и как. Меня охватывает возбуждение. Я безумно хочу его.

Машина останавливается. Эрик опускает мою юбку, и через пару секунд открывается дверь. Мы перед баром с вывеской «Chaining».

Эрик подает мне руку, помогая выйти из машины. Я вздрагиваю от порыва ветра. Юбка слишком короткая, и без трусиков я чувствую себя практически голой! Эрик обвивает рукой мою талию и говорит несколько слов портье. Тот открывает перед нами дверь.

Внутри помещения — громкая музыка и гул голосов. Чувствую на своей попке руку Эрика и снова возбуждаюсь. Мы подходим к бару и делаем заказ. Бармен ставит перед ним виски, а передо мной — бокал кока-колы. Я умираю от жажды и делаю большой глоток. С любопытством осматриваюсь. Толпа оживленно разговаривает и смеется.

— Ты должна быть наказана за то, что плохо вела себя этим вечером, — вдруг говорит Эрик мне на ухо.

Я смотрю на него с удивлением.

— Сеньор Циммерман, ты мне очень нравишься, но если тебе взбредет в голову вести себя неподобающим образом, уверяю, ты за это заплатишь.

Он улыбается с присущим ему высокомерием. Делает глоток виски и, наклоняясь ко мне еще ниже, шепчет:

— Малышка, мои наказания не имеют ничего общего с тем, о чем ты подумала. Запомни это.

У меня мурашки бегут по коже.

Наши взгляды встречаются. Моя жажда усугубляется нервозностью, и я быстро осушаю бокал. Эрик обхватывает ладонями мое лицо и страстно целует, а затем тихонько говорит:

— Иди за мной.

Завороженная, я следую за ним. Он проходит сквозь толпу, прикрывая меня, чтобы никто не задел. Как приятно, что он заботится обо мне… Мы входим в другой зал. Здесь не так людно. Музыка не такая громкая, и посетители кажутся более спокойными. Мы подходим к бару. Эрик заказывает то же самое. Бармен ставит перед нами бокалы, а рядом — какое-то ведерко с водой и кладет льняные полотенца. Эрик берет высокий табурет и приглашает меня сесть. Я с радостью соглашаюсь, так как за целый день ужасно устала от каблуков.

Присев, я сразу скрещиваю ноги.

Мне бы не очень хотелось, чтобы все увидели меня без нижнего белья. Эрик обнимает меня за талию, а я обвиваю руками его шею. Романтическое мгновение. На этот раз я сама приближаюсь к его губам. Я посасываю его верхнюю губу, а когда собираюсь это сделать с нижней, он кладет руку на мой затылок и властно меня целует. Его язык атакует с неимоверной страстью, и я снова словно пластилин в его руках.

— Джуд, раздвинь для меня ноги.

Несколько мгновений смотрю на него, затем окидываю взглядом помещение.

В зале полумрак, и к тому же мы сидим далеко от остальных посетителей. Думаю, никто не заметит, что я без трусиков. Я улыбаюсь и, не отводя глаз от Эрика, делаю то, что он просит, — поднимаю ноги на перекладину табурета.

Эрик кладет руки мне на колени и начинает очень… очень медленно продвигаться вверх. Его губы приближаются к моим и шепчут: «Ты восхитительна». Я закрываю глаза, а его руки скользят по внутренней стороне бедер. От возбуждения я ерзаю на стуле. Мне хочется большего. Я нервничаю из-за того, что вытворяю такое в людном месте, но меня это возбуждает. Он понимает и говорит мне на ухо:

— Успокойся, малышка. Мы в свингер-клубе, и все сюда пришли по этой же причине.

Я в шоке.

Свингер-клуб?

Я цепенею.

Ужас, изумление и ступор. Эрик поворачивает табурет так, чтобы я могла видеть окружающих. Вдруг я понимаю, что возле бара сидят несколько мужчин разного возраста и наблюдают за нами.

— Все они хотят запустить руку под твое коротенькое платье, — шепчет Эрик. — По их лицам видно, что они умирают от желания поиграть с твоими сосками, раздеть тебя и, если я разрешу, войти в тебя, и сделать все, чтобы ты кончила. Видишь их лица? Они возбуждены, желают зубами поймать твой клитор и заставить тебя кричать от удовольствия.

У меня учащается пульс.

Сердце колотится!

Я никогда не делала ничего подобного, но меня это возбуждает. Очень возбуждает. Дыхание прерывается. Мне становится жарко от картинки, которую описал Эрик. Очень жарко. Пытаюсь развернуть табурет, но Эрик его удерживает.

— Малышка, ты просила, чтобы я рассказал тебе, что мне нравится. Мне нравится именно это. Похоть. Мы с тобой в частном сексуальном клубе. Здесь человек отрешается от всего и думает лишь о наслаждении и игре.

Начинает покалывать кожа на шее. Опять эти пятна!

Эрик замечает. Сжимает мою руку и дует на шею.

— В подобных местах, — продолжает он, — люди дарят свое тело и наслаждение, не прося ничего взамен. Есть пары, которые меняются партнерами, другие — ищут третьего, еще есть те, кто просто присоединяется к оргии. В этом месте несколько помещений, и сейчас мы находимся в зале, предшествующем играм. Здесь человек решает, хочет он играть или нет, а самое главное — выбирает, с кем.

Эрик разворачивает табурет. Смотрит мне прямо в глаза и, не меняя выражения лица, добавляет: