Это был легкий, дружеский поцелуй. Уважительный. Знак дружбы и расположения. Поцелуй, который двадцатипятилетний мужчина дарит тридцатитрехлетней женщине, с которой он предпочел бы лечь в постель, но знает, что не может этого сделать, и не хочет испортить их дружеские отношения, но все же желает, чтобы они стали когда-нибудь чем-нибудь большим, чем дружба.

Фэб это поняла.

Но этого не понял Дэн.

— Дэнтон! — Его голос взорвался в тишине бара наподобие гранаты конфедератов над тлеющим полем битвы. — Неужели эти золотые часы на твоем запястье не говорят тебе, что у тебя осталось всего три с половиной минуты, чтобы дотащить свою задницу до своего номера? — Он навис над их столиком, свирепо щурясь. Фэб отметила, что рубашка из грубой ткани с расстегнутым воротом очень идет ему.

— Как поживаете, тренер? Хотите услышать самую смешную убойную шутку? Я только что объяснял Фэб, каким вы сами были довольно-таки гибким пареньком в отношении отбоя. А тут появляетесь вы. Если это не…

— Две минуты сорок пять секунд! И я штрафую тебя на пятьсот долларов за каждую минуту твоего отсутствия в собственном номере.

С обиженным видом Бобби Том поднялся на ноги, — В чем дело, тренер, что это вас так разозлило?

— Ты сделал три плохих рывка в пятницу. А что тогда говорить о молодежи?

Бобби Том выудил несколько банкнот из своего кармана и, скомкав, швырнул их на стол. Он внимательным взглядом окинул Дэна:

— Не думаю, что это связано с моими плохими рывками. — Он отсалютовал Фэб своей шляпой:

— Увидимся завтра, миз Сомервиль.

— Увидимся, Бобби Том.

Как только он удалился, Дэн рявкнул, обращаясь к ней:

— В номер! Ко мне! Быстро!

— Не думаю, что мне этого хочется.

— Заигрывая с лучшим нападающим АФК, вы четко заступили за линию. Если вы не хотите, чтобы ваше грязное белье полоскали на публике, немедленно следуйте за мной.

Фэб нехотя побрела за ним к вестибюлю. Она могла бы напомнить кое-кому, кто тут босс, а кто — нет, но ей не хотелось портить очаровательный вечер. Войдя в кабину лифта, она прислонилась к стенке и принялась разглядывать его. Он действительно очень мил. Но, кажется крайне раздражен. Надо бы его успокоить.

Два коктейля «Маргаритэ» привели ее в состояние уютного благополучия. Она оттопырила нижнюю губу и повелела ему не быть таким старым ворчуном.

Она и не знала, что их номера находятся рядом. Он отпер дверь и не очень-то нежно втолкнул Фэб внутрь. Затем взмахом кулака указал на диван, обитый парчой:

— Садитесь.

Ее мозг давно посылал ей предупредительные сигналы, но легкая затуманенность сознания не давала ей воспринимать их всерьез, поэтому она шутливо отсалютовала ему и исполнила приказание.

— Есть, сэр.

— Спрячьте в карман свое идиотское остроумие! — рявкнул он во второй раз. — Держитесь подальше от моих игроков, слышите меня! Эти люди находятся здесь, чтобы делать свою работу, а не гоняться за юбками.

И это было только начало. Он говорил долго и довольно бессвязно, во всяком случае, она не всегда могла его понять. Иногда жилы на его шее натягивались, а лицо краснело, как бывало, когда он орал на судью. Наконец он остановился, чтобы перевести дух.

Она послала ему кривую улыбочку и засунула кончик указательного пальца в рот.

— В чем дело, Пудди? Разве вы никогда не целовали девушку в баре?

Казалось, он был ошеломлен, словно ни одна женщина ни разу не говорила ему такого. Господи, какой он милый. Милый и сексуальный, и огромный, и гадкий. Умммм мрррр… Женщине придется приложить немало стараний, чтобы приручить его.

Она зябко передернулась.

Это потребует постели. И запах жасмина будет вливаться в открытое окно. И легкий скрип колеса ветряной мельницы будет долетать до мансарды.

Она поднялась.

Юная Элизабет могла бы укротить его своими тлеющими фиолетовыми глазами, и ее маленькие белые грудки выбросились бы ему навстречу, словно ванильные булочки из кружевных чашечек ее лифчика.

Ой-й-й! Он вернулся домой, к ней, этот воющий по ночам на луну мужчина Опять пьяный Беспутный Пахнущий виски и дешевым одеколоном этой шлюхи по имени Лулабелл. Но он все еще не пресыщен, этот человек с горячей кровью и горячей плотью. Только одна женщина может удовлетворить его.

Иди ко мне, малыш Тебе будет хорошо со мной. Я — настоящая женщина, и я знаю, как укротить моего мужчину Легкой походкой она подошла к нему; ее влажные губы были полуоткрыты, локон светлых волос падал на ресницы, каждая клеточка ее кожи вбирала в себя жар его тела и готовилась опалить его своим собственным зноем. Почему она вообще боялась его, такая пылкая и опасная кошка? Пусть поймет, что она за женщина. Пусть почувствует, как полыхает ее пекло.

— Фэб?

Она остановилась перед ним и ухватилась за его кулаки, большие и тяжелые, как гири. Она заглянула в его цвета морской волны глаза и поняла, что ей незачем бояться его силы, потому что он сам отлично понимает, кто здесь босс, а кто — нет.

Она выгнула дугой спину и прислонилась к нему. Она была кошкой, охваченной жаром, и она поцеловала его раскрытыми губами, сбросив одну босоножку, чтобы потереться голой ступней о грубую ткань его джинсов. Чувство веселой радости прошлось волной по ее телу, подкрепленное осознанием собственного могущества. Почему она так боялась секса, когда это так легко, так естественно?

Он издал негромкий, хриплый горловой звук, а может быть, она сама это сделала. Их губы были соединены, а руки сцеплены, и она не позволит страху помешать ей. Его язык действовал как опытный взломщик. Она твердила себе, что она достаточно женщина, чтобы ответить на его страсть, и расслабляющий подсознание алкоголь позволит ей довести дело до конца. Затем, возможно, она будет свободна.

— Фэб. — Он прошептал ее имя, он не пытался больше орать на нее. Его огромные пальцы мяли ее тело, и руки поднимались все выше.

— Не останавливайся, — взмолилась она. — Не имеет значения, что я скажу. Не останавливайся.

Пораженный, он отшатнулся от нее:

— Ты действительно этого хочешь?

— Да.

Проходили секунды, ее слова медленно укладывались у Дэна в мозгу. Разочарование охватило его, потом накатило отвращение, а следом пришел цинизм. Чему он удивляется? Ему следовало бы сразу понять, что Фэб обычная похотливая сучка. Просто ей, как Вэлери, нужно поиграть в кошки-мышки. Все ее «нет» в ту воскресную ночь означали «да». Она играла с ним, и он попался на удочку.

Он устало поглядел на нее. Ее огромные, улетающие с лица глаза влажно мерцали. Неужели так трудно было намекнуть на простое, неусложненное соитие в постели? Без всяких умственных завихрений. Без выкрутасов. Просто — немного улыбки и добрый, полноценный, здоровый американский секс.

Внезапно его обуяла ярость. Подобная той, которая охватила его в баре, когда он увидел Бобби Тома, раскатавшего на нее губу. Она, возможно, щупала его под столом. Терлась об него этими длинными голыми ногами. Касалась его рук своими выпиравшими сосками. Подогревала его целым мешком дерьма. Не останавливайся, даже если я скажу «нет», Бобби Том. На самом деле я имею в виду «да».

Может быть, Вэлери так достала его, но похоже, что женщины в его стране безнадежно сошли с катушек. Они то желают вбить тебе пару высоких каблуков в грудь, то просят приковать их наручниками к спинке кровати. Середины для них, как оказывается, не существует.

Он ходил этой тропой сотни раз, и у него нет ни малейшего желания изображать из себя крутого парня. Сегодня он положит этому конец.

— Как скажешь, малышка.

Похоже, Фэб не смутил издевательский оттенок в голосе Дэна, а возможно, она просто не распознала его. Ей было так хорошо, что она ничего не боялась. Он вскинул руку к ее затылку и намотал ее пышные волосы на кулак. Другая рука потянулась к пуговкам на вороте платья. Его ладонь коснулась ее груди, и ткань распахнулась.

Он фыркнул, увидев простой белый лифчик. Есть много способов затягивать игру, но все они были ему не по нраву. Ее голые плечи ощутили холодок, идущий от кондиционера, когда он рывком опустил лиф ее платья вниз, поймав ее руки в ловушку. Он трудился теперь над тремя жесткими крючками, пришитыми к эластичной ленте ее лифчика.

— Ты уже выросла, малышка, но ты явно не Долли Партон. Загляни как-нибудь в магазин нижнего белья на Виктория-стрит. Там есть вещички, которые сильно облегчают мужчине работу.

Насмешка, крывшаяся в его голосе, чуть притушила ее радужное настроение. Она попыталась высвободиться из мягких тисков, охватывающих ее локти, но в этот миг он справился с лифчиком, и ее груди свободно упали.

— Проклятие!

Тихо произнесенное слово было скорее междометием, чем бранью.

Прежде чем она успела понять, что произошло, он завел ее руки за спину и стиснул оба запястья одной рукой. Это грубое движение вздернуло ее груди кверху, и чувство абсолютной беспомощности, которое она ощутила, вызвало во всем ее существе легкий трепет паники. Он наклонил голову. Жаркое дыхание обожгло ее кожу одновременно с покалывающим прикосновением шершавой щеки. Он толкнул правый сосок языком. Тот превратился в кусочек гальки. Он взял его в рот и прихватил зубами.

У нее появилось странное чувство, будто каждая косточка ее тела изогнулась. Это ощущение было таким возбуждающим, что она забыла о своих руках. Он перешел ко второй груди, проделав с ней то же, что и с первой. Ноги ее подкосились.

Его рука скользнула под подол короткого платья и легла на бедро. Паника вернулась. Она знала, что ей надо освободиться, иначе случится нечто ужасное. Его пальцы двинулись вверх.

— Подожди, — прошептала она. Она попыталась отстраниться, но его руки были выкованы из стали. — Пусти" меня.

— И не подумаю.

— Я хочу этого.

— Верю, что хочешь.

— Дэн!

— Все, что леди угодно.

Он ослабил тиски, но лишь на мгновение, потребовавшееся ему, чтобы одним рывком сдернуть с нее платье. Оно мягким кольцом упало к ее ногам. Бюстгальтер соскользнул следом, и она осталась стоять перед ним в одних хлопчатобумажных трусиках. На левой ноге ее тускло поблескивал наколенный браслет.

— Ты, похоже, совсем не хочешь тратиться на белье.

Она опять не доверяла ему. Она попыталась схватить свою одежду, чтобы прикрыть себя, но прежде чем она смогла до нее дотянуться, он поднял ее на руки и понес в спальню. Когда он бросил ее на кровать, ее единственная босоножка слетела.

Он навис над ней, но не как супермен из безумных фантазий, а как реальный мужчина. Он молча выпутывался из грубой ткани своей рубашки, обнажая прекрасно разработанную грудь с выпуклыми буграми мускулов; вздувшиеся, словно веревки, вены оплетали его бицепсы. Густые, завивающиеся в мелкие кольца волосы покрывали его торс, образовывая перевернутый треугольник, вершина которого, сбегая по твердому, плоскому животу, исчезала за поясом его джинсов.

Она знала, что он ежедневно занимается поднятием тяжестей в гимнастическом зале, и по вечерам видела, как он описывает круги вокруг тренировочного поля, но все же не была готова к такому. Его мощное мускулистое тело поразило ее. Все мечтания юной Элизабет вылетели из ее головы. Она почувствовала себя восемнадцатилетней девственницей. Она вознамерилась шутить шутки с профессионалом, когда на деле не смогла бы управиться и с любителем.

Он еще раз бросил взгляд на ее груди и расстегнул пояс. Она ухватилась за край кровати.

— Отпусти это.

— Нет. — Она подтянула конец стеганого одеяла к подбородку, одновременно откатываясь к противоположной стороне кровати.

— Все идет по схеме.

Склонившись, он ухватил ее за колено и бросил спиной на подушки.

Она тихонько испуганно вскрикнула. Целеустремленное, неколебимое выражение этих холодных зеленых глаз вновь вызвало в ней волну ледяного ужаса. Она уцепилась за одеяло, прикрываясь им как щитом.

— Пожалуйста, Дэн…

Ее голос прозвучал беспомощно, а не строго; она поняла, что полностью утратила контроль над ним.

— Это ведь ты хотела немного поиграть?

— Нет. Я…

— Заткнись! — Он расстегнул «молнию» на джинсах. — Ну-ка покажи мне свои сиськи еще раз.

Его грубость больно задела ее и придала сил. Она соскочила с кровати и заметалась по комнате. Смутно она слышала, как он проворчал ей вслед:

— Я слишком стар для этого.

Она схватила влажное полотенце, которое валялось на стуле, и ринулась в прихожую к двери. Она почти выскочила в коридор, когда он перехватил ее.

— Ты даже безумнее, чем Вэл! — Он круто развернул ее, ухватив за руку выше локтя. — На тебе ничего не надето. Ты хочешь, чтобы тебя все увидели?

— Мне наплевать. — Она заплакала; сердце тяжело билось. — Я говорила тебе, чтобы ты прекратил.

— Ты также велела мне не слушать никаких твоих возражений, и я это самое и делаю.

Он легко подхватил ее на руки, словно она ничего не весила, и понес ее назад в спальню, где опять бросил на развороченную постель.