Айрис Джоансен - Ты у меня одна

Джордан замер, но рука его дрогнула, когда он наливал ей кофе в небольшой пластиковый стаканчик. Протянув его жене, Джордан сердито бросил:

– Выпей.

– Джордан… – Сэнди сделала глоток. Кофе был крепкий и горячий. – Как жаль, что из меня не получается роковая соблазнительница. Будь у меня хоть на гран больше способностей, мы бы сейчас с тобой катались по палубе…

– Соблазнительница из тебя получилась хоть куда! – сухо возразил он ей. – Меня спасло только то, что так похолодало.

– Это ты пытаешься утешить меня, – она отпила еще глоток кофе. – По-моему, мы прежде не пробовали заниматься любовью на катере.

– И вряд ли когда-нибудь попробуем.

Сэнди присела на надувной матрас, скрестив ноги и накинув на индейский манер одеяло на одно плечо:

– Неужто тебе не нравится эта идея? А мне кажется, что ритм прибоя – весьма эротичен. Вот бы попробовать соединить одни колебания с другими… – она улыбнулась. – По-моему, все же стоит попробовать.

– Сэнди, прекрати! – еще более сердитым тоном оборвал ее Джордан и сел напротив. – Допивай кофе и уходи.

– Не могу. Мне ведь следует тебя искушать, ты не забыл?

– Искушать? – вдруг вскинулся Джордан. – А, кстати, что ты там говорила насчет искушения… Когда упала?

– Разве я такое говорила? Что-то не могу припомнить. Наверное, я была не в себе и плела Бог знает что.

– Ты спросила: почему я искушал тебя. И я почувствовал себя так, словно ты выстрелила мне прямо в сердце.

Сэнди пережила почти то же самое, так как и у нее сжалось сердце от жалости к нему:

– Я совершенно ничего не соображала тогда. И за те свои слова не отвечаю.

– Нет, ты была права. Я действительно искушал тебя.

Сэнди вдруг гибко скользнула на пол и встала перед ним на колени:

– Да перестань же себя казнить. Понятия не имею, что я тогда несла и в связи с чем. Надеюсь, ты и сам видишь разницу между любовью, соблазнением и искушением. – Она нежно провела указательным пальцем по его щеке. – Ты всегда будешь меня искушать, Джордан. Всегда. Даже когда мне удастся высветить все темные закоулки твоей души и когда я буду знать тебя всего, как свои пять пальцев, – ты все равно будешь притягивать меня к себе, зачаровывать. Неужели ты думаешь, что, если бы я не поняла этого до конца, я бы решилась сбросить свою старую кожу? – Она поморщилась. – Мое эго не позволило бы это. Я же эгоистка.

Джордан покачал головой:

– В тебе совсем нет эгоизма.

Но Сэнди, засмеявшись, закрыла ему рот ладонью:

– Наверное, мне тоже имеет смысл оставить некоторые темные пятна в своей душе для большей загадочности. Но если хочешь знать: я умею быть эгоисткой. А еще – страшной ревнивицей. – Она отвела руку от его губ. – И не надейся, что я буду смотреть сквозь пальцы на твои шашни с другими женщинами.

– Для меня другие женщины перестали существовать, – севшим от волнения голосом прохрипел Джордан. – Словно их у меня никогда и не было. С ними был только секс. А с тобой… – он замолчал и еще плотнее закутал ее одеялом. – Допивай побыстрее кофе и беги домой, там теплее.

– Пока ты будешь здесь, я не тронусь с места. – Закинув голову, она сделала последний глоток и поставила стаканчик в сумку. – Подумай над моим предложением. Представь, как нам будет тепло в моей постели.

Джордан покачал головой.

– Значит, в твоей?

Он опять отрицательно качнул головой.

Сэнди вздохнула:

– Хорошо. Тогда нам остается только палуба. Какой же ты несговорчивый, Джордан. – Вытянувшись на матрасе, она попыталась устроиться поудобнее. – Подойди же и согрей меня.

– Возвращайся в дом.

Приподнявшись на локте, Сэнди посмотрела ему в глаза:

– Нет, так не пойдет. – В голосе ее прозвучали стальные нотки. – Больше никогда в жизни мы не ляжем спать порознь. Твоя постель – будет моей постелью.

– Тебе придется одной спать на больничной койке, если будешь продолжать в том же духе. Простудишься, подхватишь воспаление легких – тем дело и кончится, – устало ответил Джордан. Но Сэнди не шевельнулась, и ему ничего не оставалось, как, бормоча сквозь зубы проклятия, двинуться к ней и лечь рядом. Накрывшись сначала одним, затем вторым одеялом, Джордан надеялся, что сможет удержать хотя бы частичку своего тепла. – Сэнди, ты не права. Ты совершаешь глупость.

В ответ она только теснее прижалась к нему:

– Нет, я тысячу раз права. Чувствуешь, как… нам хорошо? И я почти рада, что ты не позволил мне соблазнить тебя.

Джордан напрягся, как деревянная колонна:

– Да?

– Угу… Так даже уютнее. Не могу вспомнить, лежали ли мы когда-нибудь вот так: просто прижавшись друг к другу, и при этом не занимались любовью? Наверное, мне вообще не стоит пытаться тебя соблазнять. Просто сначала я решила применить то же оружие, которым пользовался ты. Вот и схватилась за него. Неудивительно, что тебя это возмутило.

– Возмутило – не то слово.

– Неважно. В любом случае я ошиблась в выборе оружия. А теперь мы просто полежим, обнявшись, и будем разговаривать. – Она помолчала, выжидая. – Почему же ты не говоришь со мной?

– У меня ни единой мысли в голове не осталось. Я не знаю, о чем говорить. – Удивительно, как ему вообще удалось сложить слова в предложение, подумал про себя Джордан, когда ее грудь прижимается к его груди. Наверное, и в самом деле надо попытаться отвлечься, вспомнить что-то, чтобы только забыть о ее мягком гибком теле. – Попытайся заснуть.

– Хм-м, это было бы чудесно, – она приникла к нему с доверчивостью ребенка и устроилась поудобнее у него на плече. А потом зевнула. – Здесь волны убаюкивают, как в колыбели. Удивительное ощущение покоя, правда?

– Правда… – Лично он ничего подобного не испытывал. Ему казалось, будто его терзают дикие звери. И вдруг на него нахлынула волна нежности. Такая высокая, что перекрыла все другие эмоции. Вздохнув, он прижал ее к себе теснее. – Но только ты все равно напрасно стараешься, Сэнди. Я не передумаю.

– Нет, не напрасно. – Она снова зевнула. – Тем более что все это доставляет мне массу удовольствия. А тебе?

В том чувстве, которое его охватило, присутствовала капелька горечи, но все равно оно было очень необычным и глубоким, при всем желании он не мог это отрицать. Потом, когда Сэнди не будет рядом, он сможет мыслить более разумно. Но сегодня… Сегодня не стоит пытаться делать вид, что ее нет рядом. Уж лучше полностью отдаться этой нежности и едва уловимой боли.

– Да, – выдохнул Джордан. – Мне тоже очень хорошо. – Он погладил ее по волосам. – Действительно, ты старалась не напрасно. Мне нравится.

– Как ты считаешь, удалось мне тебя искусить? – промурлыкала Сэнди.

Искусительница, соблазнительница, пытка и радость, мука и счастье – и все это дарит она. Его губы прикоснулись к ее виску. Джордан чувствовал, что Сэнди уже засыпает.

– Да, и самым необычным образом.

– Вот и хорошо, – едва слышно проговорила она.

Сэнди погрузилась в глубокий сон, а Джордан все еще смотрел в темноту. Какой же легкой и хрупкой она ему казалась. Нежность и желание боролись в нем, как огонь и речная волна. Прежде ему никогда не приходилось держать себя в такой жесткой узде. А узду надо было натягивать изо всех сил, потому что его тянуло к Сэнди сильнее, чем умирающего от жажды – к воде.

К воде… Искаженное лицо матери, ее потрескавшиеся губы снова всплыли в памяти.

Он невольно вздрогнул и еще крепче прижал Сэнди. Сквозь сон она что-то протестующе пробормотала, и Джордан слегка ослабил объятия. Господи, он опять сделал ей больно. И всякий раз он будет причинять ей боль, хочется ему того или нет. Держать ее железной хваткой, стараться уберечь от беды, но беда все равно придет. Никуда от нее не деться.

Сэнди этого не понимает. У них нет будущего. И есть только эта ночь. Последняя ночь.

– Что ты делаешь? – Сэнди приподнялась на локте, глядя на Джордана, который стоял и слушал радио. «Как это замечательно, – подумала она удовлетворенно, – проснувшись, увидеть рядом с собой любимого человека». Только сейчас она поняла, что соскучилась по этому чувству и что ей не хватало этого ощущения все полтора года, что они были врозь.

Джордан выключил радио.

– Пришло сообщение из Санта-Барбары, – спокойно проговорил он. – Ты слышала?

Сэнди отрицательно покачала головой и села, протирая глаза ладонями:

– Я только что проснулась. Что-нибудь серьезное?

– Да, – ответил Джордан. – И очень неприятное. – Он задумчиво посмотрел на нее, прежде чем пришел к какому-то решению. – Нам надо уезжать отсюда. – Он подхватил свитер, лежавший рядом с ней на матрасе, и натянул на Сэнди. – Беги к домику и скажи Марчу, чтобы он как можно быстрее собрал и принес сюда вещи. А к тому времени, как вы вернетесь, я успею завести мотор.

Тревога, которую он пытался скрыть, заставила ее сразу проснуться:

– Что случилось? Позвонила Пенни?

– Нет. – Он помолчал. – Пенни исчезла.

Глаза ее в ужасе округлились:

– Господи, только не это!

– Может быть, с ней ничего не произошло, – быстро заметил Джордан. – Полиция еще не нашла…

Он не закончил предложение, со страхом отметила Сэнди. Речь шла о теле ее подруги.

– Скажи, что там творится? Это не все, так ведь?

– Тебе совершенно не о чем волноваться, – успокоил ее Джордан. – Пока это только предположения.

Джордан снова пытается защитить ее, уберечь, в отчаянии подумала Сэнди и уже более требовательно проговорила:

– Расскажи мне наконец, что случилось.

– Нам никак не удавалось связаться с Пенни. Поэтому мы решили обратиться в полицию, чтобы они взломали дверь и вошли к ней в квартиру. Полиция обнаружила следы поспешного отъезда. – Он помолчал. – И кое-что еще. Корешок билета. До автобусной станции Грейхаунда.

Сэнди почувствовала себя так, словно ледяные пальцы сжали ей сердце:

– Кемп…

Джордан кивнул:

– Такая возможность не исключается. Полицейские считают, что преступник тщательно изучал все, что связано с его жертвой. И не мог не узнать, что Пенни не только твой редактор, но еще и близкая подруга. Взвесив все за и против, он мог напасть на нее и захватить в заложницы, чтобы выведать, где ты находишься.

– Он коварен, как хищник, – Сэнди начала натягивать на себя свитер, пытаясь хоть немного согреться и унять охвативший ее озноб. – И безжалостен, как чудовище. Это не человек. Если бы ты видел этих бедных растерзанных женщин. Господи, Пенни!

– Мне кажется, что полицейские снова что-то напутали, – проговорил Джордан. – Но в любом случае если мы будем оставаться здесь, то не сможем помочь твоей подруге. И не надо забывать, что ты снова в опасности. Главной мишенью остаешься ты. И он может заставить Пенни рассказать, где ты находишься.

– Нет, кого угодно, но только не Пенни. Да она умрет скорее, чем… – Сэнди замолчала, зажав себе рот дрожащей рукой. – Джордан, он убьет ее. Если уже не убил.

– Не стоит думать о худшем, – он помог ей встать. – Сейчас мы только знаем, что это место перестало быть безопасным. Иди в дом и скажи Марчу, что мы немедленно уезжаем.

– Хорошо, – еле слышно ответила она и, выйдя из каюты, двинулась к сходням. Следом за ней вышел на палубу Джордан. А потом он вдруг замер и что-то крикнул. Сэнди обернулась и увидела, что он смотрит в открытое море. Тело его напряглось, как перед схваткой.

– Что случилось? – Проследив за его взглядом, Сэнди увидела небольшое суденышко.

– Ничего, – быстро ответил Джордан. Одним махом он преодолел расстояние, разделявшее их, подхватил ее под руки и быстро провел по сходням к тропе. – Всего лишь рыбак. Беги и предупреди Марча.

Сэнди бросилась по тропинке наверх, подгоняемая тревогой, которая прозвучала в его голосе. Миновав береговую полосу, она обернулась. Джордан все еще стоял, глядя на нее.

– Поторопись, – повторил он. – Беги скорее к Марчу!

Она кивнула и начала подниматься вверх.

«Беги скорее к Марчу!» – эта фраза продолжала вертеться у нее в голове. Несмотря на страх и ужас, которые лишили ее способности адекватно воспринимать ситуацию, что-то в его словах показалось ей подозрительным.

Добравшись до вершины холма, она наконец поняла, что именно засело в памяти, как заноза. Почему Джордан сказал не «за Марчем», а «к Марчу»? Теперь тропа вела вниз и бежать было намного легче. Такое впечатление, что она должна была не привести Марча за собой, а найти у него защиту…

Рыбак!

Сэнди побледнела как полотно, когда эта мысль пронзила ее. Как же она могла проявить такую беспечность? Идиотка! Неужели какому-нибудь рыбаку пришло бы в голову рисковать собой в такую погоду? Только безумец мог отважиться выйти в море. И таким безумцем был Кемп. Ничто его не пугало и не могло остановить.