Глава 1

Ринат

— Первый, что там у вас?

— У нас все чисто.

А значит, группа заняла свои позиции и готова действовать. Ждут лишь мою отмашку. Но я почему-то с этим не тороплюсь. Смотрю из окна бронированного микроавтобуса на пролетающие мимо машины. Скольжу взглядом вверх, туда, где между невысоких домов исторического центра виднеется серое полотно неба, и мысленно еще раз все просчитываю. В моей работе не место накладкам. Все должно пройти согласно утвержденному плану. От и до.

— Ринат Ильич… — нервничает сидящий со мной рядом альфач, — время.

Голос Гуреева звучит неуверенно. Потому что главный здесь я, как ни крути. И поторапливать меня — решение, за которое в иной ситуации может здорово прилететь. Впрочем, на этот раз я лишь отрывисто киваю и возвращаю внимание к мониторам, на которые выведены изображения установленных в доме камер. Медлю секунду, прежде чем по давнишней армейской привычке склоняю голову к плечу и бросаю в гарнитуру короткое:

— Тогда поехали.

Дальше все идет по накатанной. Кому-то происходящее может показаться адом, но для меня это просто разминка. Задержание какого-то там замминистра — это вам не операция по освобождению заложников из заминированного здания, находящегося под контролем двух десятков отбитых на всю голову боевиков. А так… Можно сказать, рядовое событие.

В дом Быстрова группа захвата проникает с торца, через крышу. Чтобы не спугнуть. И чтобы вышла красивая картинка для новостей — об этом тоже забывать не стоит. Вопросу освещения задержания генерала в моем плане отведена своя немаловажная роль.

Быстров даже не успевает выйти из-за стола, когда его заламывают. Сработано идеально.

— У нас посторонние! — звучит голос третьего. Переключаю внимание на другой монитор и краем глаза успеваю заметить, как один из бойцов, применив силовой, сбивает с ног женщину. Это может быть кто угодно, но её я узнаю, кажется, сразу. И не иначе как от неожиданности меня позорно ведет.

— Какая-то баба. Как она сюда попала?!

— Это дочка Быстрова, — проясняю ситуацию и приближаю картинку. Мне еще предстоит выяснить, как она очутилась в доме, а пока до этого не доходит черед. И лишь в затылке начинает противно покалывать, когда я вижу тонкую струйку крови, стекающую из уголка ее рта, и боль, затаившуюся в глазах. Боец довольно бесцеремонно заламывает Саше руку, толкает ее лицом в пол и наваливается сверху, вдавив коленку ей между лопаток. И вроде бы ничего такого. Опять же, все стандартно. Если бы на месте Саши была любая другая женщина, я бы, скорей всего, промолчал, а тут в один момент завелся: — Какого хрена ты разлегся, третий? — цежу, отмахиваясь от бурлящих внутри чувств и желания навалять этому уроду, пожаром распространяющегося по моим венам. — Делом займись. Мы еще не закончили.

— А с этой что?

— А эту к остальным веди. Там решим.

Боец стремительно поднимается. Не ослабляя захвата, начинает тащить Сашу за собой вверх по лестнице. За широким шагом тренированного альфача угнаться сложно. Но Саше каким-то образом удается и это. Она замедляется лишь на секунду, проходя мимо камеры. Поднимает взгляд и смотрит так, будто точно знает, что та установлена именно здесь. Прямо в мои глаза смотрит. Мое сердце в груди предательски подскакивает и со всей дури ударяется о ребра, как всегда при виде этой роковой для меня женщины.

Хватаю балаклаву, надеваю на голову и выхожу. Не надо, чтобы меня здесь видели. Но с другой стороны, моя прямая обязанность — проконтролировать происходящее. Обыск, выемку — все. Надо, чтобы шоу выглядело натурально.

Редкие прохожие шарахаются в сторону. Хотя при мне даже оружия нет. Толкаю дверь. Взлетаю вверх по ступенькам на нужный этаж, заранее предупредив парней о своем приближении. Ребята уже полным ходом работают, когда я захочу в кабинет — уютную, со вкусом обставленную комнату, в которой за какие-то пару минут все умудрились перевернуть вверх дном.

— Сейф вскрыли?

— Так точно.

Киваю и, больше не в силах противиться окутавшему меня мороку, перевожу взгляд на Сашу. Она сидит на стуле, руки скованы за спиной, отчего ее тяжелая грудь выпячена вперед и кажется еще больше. С трудом гашу желание стащить с себя пиджак, чтобы прикрыть ее сию же секунду. Мне кажется, на неё пялится каждый мужик, присутствующий в комнате, хотя это не так. Со мной работают гребаные профессионалы, которых не сбить с толку так просто. Один я ведусь… До сих пор ведусь, как пацан последний. И пялюсь, жру её взглядом. Облизываю. Шикарную гриву волос, идеально вылепленные скулы и пухлые губы. Соскальзываю ниже. Задерживаюсь на проступивших под тонкой блузкой сосках. Сжавшихся от холода или страха? И южнее. На все такую же, как я запомнил, узкую талию, крутые бедра, обтянутые разошедшейся по шву юбкой, точеные ноги, тонкие щиколотки и слишком длинные, как для женщины, ступни с алым педикюром.

— Немедленно объяснитесь, на каком основании идет обыск и представьтесь!

Голос Быстрова звучит почти нормально. Почти. Лишь в конце немного срывается, выдавая его волнение. Тертый калач. Сразу видно. Обычно в таких случаях даже взрослые мужики плачут, как сопливые барышни.

— Вы арестованы по подозрению в превышении должностных полномочий, в мошенничестве, совершенном в особо крупном размере, и получении взятки должностным лицом.

Саша вздрагивает. Оторвавшись от разглядывания своих коленей, впервые поднимает на меня взгляд, а секундой спустя округляет губы. Странная реакция. И если бы это не было глупостью чистой воды, я бы решил, что она меня узнала по голосу. Но такого быть не могло. Это я по ней сохну вот уже сколько лет. А Саша… Не думаю, что она вообще обо мне вспоминает.

— Это ошибка!

Я игнорирую замечание Быстрова и вместо этого равнодушно интересуюсь:

— Свои права и обязанности вы знаете, или разъяснить?

— Не надо! — рявкает тот.

— Вот и хорошо.

— Я требую адвоката!

Первый поворачивается ко мне. Я равнодушно пожимаю плечами:

— Дайте Ивану Сергеевичу телефон.

Заставляю себя собраться и, пока ребята заканчивают, вообще на нее не смотрю. Это несложно, когда есть на что переключиться. А вот от своих воспоминаний отделаться не получается, сколько я ни пытаюсь… Звуки, сопровождающие обыск, размываются и стихают. Картинка перед глазами рушится, идет пикселями. И меня воронкой засасывает прошлое.

Мне было двадцать, когда я впервые ее увидел. В числе других ребят, отобранных для подготовки в элитные подразделения, мы прибыли на засекреченную военную базу ближе к ночи.

— Нехилое такое местечко, — присвистнул один из парней, оглядывая чистенькие обитые белым сайдингом домики. На подготовке элитных войск, похоже, в нашем государстве не экономят.

— Охренеть.

Пацаны разношерстные, но лучшие каждый в своем. Я, пожалуй, самый мелкий в группе. Есть еще Костя Стриж, но он снайпер. Ему мускулы не нужны. Придирчиво разглядываю других ребят. Здесь мы все новички, дедовщины не будет. Но не факт, что будет легко. Мужики еще не отесаны. Стоят, вон, играют мышцами… Таким только дай кого-нибудь зачморить. Я на таких насмотрелся.

Заселились без приключений. Часть и впрямь маленькая. Метрах в пятидесяти от КПП — штаб. Цветочки, яркая весенняя зелень. Даже непривычно как-то. Перед двухэтажным зданием штаба — плац. В глубине территории — отдельно стоящее здание столовой. Медсанчасть тут же с торца. Левее казармы, по правую сторону, очевидно, жилье, предназначенное для штабских. А за этой всей красотой — полигон. Все новенькое, как с картинки.

На построение собрали сразу после на удивление вкусного завтрака.

— Итак, с вашими личными делами я уже имел возможность ознакомиться. Пришел черед представиться мне. Майор Салимов. Для вас теперь я папа, мама, брат и сестра. А это наш личный состав…

— Волку позорному ты папа, задница черномазая, — бормочет стоящий рядом парень. Я его сразу заметил. Гора мышц, вызывающий взгляд. Про таких говорят — сила есть, ума не надо. Как только комиссию прошел? Нетерпимых отбраковывают сразу.

— Ты что-то сказал, сержант? — майор смотрит прямо и равнодушно, но у меня один черт приподнимаются волосы на предплечьях.

— Никак нет!

В шеренге устанавливается давящая на мозги тишина. Салимов нехотя отводит взгляд и начинает представлять наших инструкторов.

— Капитан Абрамов — огневая подготовка. Лейтенант Курпатов — минно-подрывная подготовка…

Специальная, радиотехническая, разведывательная… Становится неинтересно. Я начинаю тайком озираться по сторонам и в тот же миг замечаю ее. И все. Меня в бараний рог скручивает. Она даже в армейской форме выглядит, как фотомодель. Только те тощие, а эта… все при ней, в общем. И лицо. Удивительной красоты лицо.

— Что же касается вашей психологической подготовки, то за это отвечает лейтенант Быстрова.

Отовсюду слышатся улюлюканье и свист. Шум на секунду замирает, когда она подходит ближе, и в нем отчетливо слышится смех стоящего рядом со мной громилы:

— А можно меня начать готовить прямо сейчас?

— Да заткнись ты уже, — шепчу, так низко опуская голову, что подбородок почти касается груди. А потом совсем рядом я слышу ее голос.

— Майор…

— Командуйте, лейтенант.

Саша подходит еще ближе. Становится нос к носу с придурком. Она так близко, что до меня доносится ее пряный запах. Любой другой женщине он бы вряд ли пошел, но эта… Я вдруг понимаю, что она не может пахнуть иначе. Член в штанах болезненно дергается. Кадык прокатывается по горлу. И следующий вдох дается с трудом, хотя она на меня даже не смотрит.

— Ну, что, тогда прямо сейчас и начнем. Упал, отжался, — командует и задумчиво закусывает губы. — Сто раз для начала, думаю, в самый раз.

В строю так тихо, что я отчетливо слышу звук собственного учащенного дыхания. Здоровяк выходит из строя, дурашливо улыбается и, опустившись на плац, с силой толкает землю. Мой максимум — пятьдесят раз. Но этот идиот делает сотку, рисуясь по полной. Правда, когда встает, выглядит он уже не таким заносчивым.

— Как лихо она из тебя все дерьмо вытрахала, Жданов, — бросает кто-то смелый уже после отбоя.

— Ничего, — хмыкает тот. — Я в ответ вытрахаю из нее дурь.

— Губу закатай. Больно ты ей нужен.

— Да она не особенно разборчивая. Че пялишься? Вы, что же, о ней ничего не знаете? — в тишине отчетливо слышен скрип пружин, когда Жданов переворачивается на другой бок.

— А что мы должны знать? — проявляет любопытство еще кто-то.

— Есть у нее замечательная традиция поощрять лучшего с курса сладеньким. — Жданов гаденько ржет. — Только не говорите мне, будто сомневаетесь, что среди нас лучшим буду я.

— Гони! — разносится недоверчивый шепоток под потолком. — Ты как будто не знаешь, что за неуставные бывает.

— А ей похрен.

— Чего это?

— Да того! Она дочка Быстрова. Вы не догнали еще? Ну, дебилы-то, ё-моё.

— Ринат Ильич… Ринат Ильич!

Выныриваю из потока воспоминаний.

— Да, что у вас?

— У нас все. Можем ехать.

— Дайте мне протокол задержания. А впрочем, ладно. Потом.

— А с этими что делать?

Оборачиваюсь. Ловлю Сашин пристальный взгляд. Дергаю плечом:

— Что-что… Отпускайте.

Возвращаемся в контору, где я торчу еще бог его знает сколько времени. Отчитываясь непосредственно перед первым лицом. И контролируя дальнейший ход следствия.

Я не чувствую ног от усталости, когда возвращаюсь домой. А тут еще звонок брата… Миша обращается ко мне не так часто, поэтому, когда он просит меня посидеть со своей годовалой дочкой, потому что у них с женой на работе случился очередной аврал, я без вопросов соглашаюсь. Мы гуляем с Машкой в парке у моего дома. Она только-только научилась ходить, и я коршуном слежу за каждым ее неуверенным шагом. Поэтому, наверное, не сразу замечаю притаившийся в тени деревьев силуэт. Но увидев, уже нисколько не сомневаюсь в том, что это Саша. Я её чувствую на животном уровне. Я только не знаю, зачем она здесь. Или… все-таки знаю?

Глава 2

Саша

Надо встать. Надо что-то делать. Куда-то звонить… Кому-то. В конце концов, у отца хватает связей, и уж кто-нибудь мне точно поможет. Но я сижу, бестолково пялясь в стену, и не могу пошевелиться. В ушах шумит. Сквозь этот шум доносится ворчливый голос экономки, на которую случившееся, в отличие от меня, кажется, вообще не производит впечатления:

— Нет, вы посмотрите, что эти свиньи наделали! Перевернули дом вверх дном и свалили, а ты, Галя, убирай. Так, выходит? Вот скажи, Александра Ивановна, они что, не могли взять, чего им там надо, и уйти, как нормальные люди? Зачем было вытаскивать ящики из стола полностью? Или опустошать книжный шкаф? А чем им мешал ковер? Даже шторы, ты только посмотри… Даже шторы помяли.