— При чем туг твоя ненависть? — взвивается Джемайма. — Прости, Эмма, но я ничем не могу тебе помочь. Это катастрофа. Ты во всех отношениях уязвима. Ты будто идешь на битву в ночной сорочке.

— Джемайма, это не битва, — парирую я. — И не шахматный чемпионат. Просто ужин в обществе приятного мужчины.

— До чего же ты цинична, Джемайма, — поддерживает меня Лиззи. — А я считаю, это так романтично! Идеальное свидание. Никакой неловкости, как бывает при первой встрече. Он знает, что нравится Эмме. Знает, чем она интересуется. Получается, они полностью совместимы.

— В таком случае я умываю руки, — объявляет Джемайма, покачивая головой. — Кстати, что ты наденешь? Где твой костюм?

Она с подозрением щурится. Черт, как-то нужно выпутываться.

— Платье, — поправляю я с невинным видом. — Черное платье. И босоножки с ремешками.

Я показываю на дверцу шкафа, где висит мое платье.

Джемайма еще больше настораживается. Я часто думаю, что из нее вышел бы идеальный надзиратель в концлагере.

— Попробуй только стащить что-нибудь у меня!

— Зачем! — негодующе восклицаю я. — Просто странно, Джемайма, можно подумать, у меня своей одежды нет!

— Прекрасно. Я очень рада. Что ж, желаю хорошо провести время.

Мы с Лиззи дожидаемся, пока ее шаги замирают в конце коридора. Входная дверь хлопает.

— Все! — с облегчением вздыхаю я, но Лиззи поднимает руку:

— Подожди.

Пару минут мы сидим неподвижно. Входную дверь тихо открывают.

— Она пытается нас поймать, — шипит Лиззи. — Эй! Кто там?!

— Это я, — пищит Джемайма, появляясь в дверях. — Забыла блеск для губ.

Она бросает взгляды во все стороны и, ничего не обнаружив, отступает.

— Вряд ли ты найдешь его здесь, — ехидно замечает Лиззи.

— Наверное. — Она снова оглядывает комнату. — Ладно. Приятного вечера.

Протопав по коридору, она снова закрывает дверь.


Мы отлепляем скотч от двери Джемаймы, и Лиззи тщательно отмечает место карандашом.

— Погоди, — приказывает она, когда я берусь за дверную ручку. — Внизу еще одна ленточка.

— Тебе следовало стать шпионкой, — замечаю я, видя, с какими предосторожностями Лиззи отдирает вторую полоску скотча.

— Отлично, — объявляет она, сосредоточенно хмурясь. — Но это не все. Должны быть еще чертовы ловушки.

— Скотч на гардеробе, — подсказываю я, — и… О Боже, смотри!

Я показываю наверх, где стоит стакан с водой, готовый опрокинуться на любого, кто откроет дверцу.

— Ну и негодяйка! — не выдерживает Лиззи, когда я тянусь за стаканом. — Представляешь, вчера я весь вечер отвечала на ее звонки, и никакой благодарности!

Я благополучно убираю стакан, и Лиззи берется за ключ.

— Готова?

— Готова.

Лиззи глубоко вздыхает и распахивает дверцу. Раздается пронзительный жалобный вой сирены. «Уиии… Уи… у… уи…»

— Мать ее! — шипит Лиззи, захлопывая дверцу. — Черт! Как она это проделала?

— Выключи! Выключи немедленно! — волнуюсь я.

Мы обе лихорадочно шарим по стенкам шкафа в поисках выключателя.

— Тут нет ни кнопки, ни выключателя… Ничего!

Шум так же резко прекращается, и мы, задыхаясь, смотрим друг на друга.

— Знаешь, — шепчет Лиззи после длинной паузы, — знаешь, по-моему, это просто автомобильная сигнализация под окнами.

— Ой, и верно! — подхватываю я. — Скорее всего!

Лиззи со смущенным видом снова тянется к дверце. На этот раз все тихо.

— О'кей, — говорит она. — Давай!

— Вот это да! — хором ахаем мы, когда дверца распахивается.

Шкаф Джемаймы — настоящий клад с сокровищами. Нет, рождественский чулок с подарками! Новая, дорогая, роскошная одежда, горы одежды, все аккуратно сложено или повешено на ароматических вешалках. Как в магазине. Все туфли в коробках, с полароидными снимками на крышке. Пояса аккуратно закреплены на крючках. Пакеты стоят на полках рядами. Я давно уже ничего не заимствовала у Джемаймы, и с тех пор, похоже, она целиком обновила гардероб.

— Должно быть, тратит не менее часа в день, чтобы привести все в порядок, — завистливо вздыхаю я, вспомнив о беспорядке в собственном гардеробе.

— Так и есть, — подтверждает Лиззи. — Я сама видела.

Заметьте, платяной шкаф Лиззи еще хуже моего. То есть вместо него у нее простой стул, едва ли не до потолка заваленный вещами. Она утверждает, что от уборки у нее голова болит и главное — чтобы все было чистым, а остальное значения не имеет.

— Начнем? — ухмыляется Лиззи, снимая белое, усыпанное блестками платье. — Какой имидж предпочтет мадам сегодня вечером?!


Я не собираюсь надевать белое платье с блестками. Но все же примеряю. Собственно говоря, мы обе успеваем перемерить большую часть того, что висит в шкафу, а потом скрупулезно водворяем все на место. В самый разгар бурной деятельности снова срабатывает сигнализация, и мы в ужасе подскакиваем, но тут же делаем вид, что нам все нипочем.

Наконец я останавливаюсь на изумительном красном топе с разрезами на плечах, идеально подходящем к моим черным шифоновым брюкам от ДКНЙ,[30] и серебряных туфельках Джемаймы от Прады на высоких каблуках (двадцать пять фунтов в «Ноттинг-Хилл траст шоп»).

В последнюю минуту я неожиданно для себя хватаю маленькую черную сумочку от Гуччи.

— Выглядишь потрясающе! — объявляет Лиззи, когда я в последний раз поворачиваюсь перед ней. — Фантастика!

— Не слишком роскошно?

— Конечно, нет! В конце концов, ты собираешься ужинать с мультимиллионером!

— Ради Бога, только не об этом, — прошу я, чувствуя, как в животе все сжимается. Я смотрю на часы. Почти восемь.

О Боже, теперь я начинаю нервничать по-настоящему. В веселой суматохе сборов я совсем забыла о том, что мне предстоит.

«Спокойно, — твержу я себе. — Это всего лишь ужин. Всего лишь. Ничего больше. И не стоит…»

— Черт! — восклицает Лиззи, выглядывая в окно. — Потрясно! На улице большой автомобиль!

— Что? Где?

Я бросаюсь к ней. Сердце уже пустилось в галоп. Слежу за направлением взгляда Лиззи, почти не смея дышать.

Гигантский роскошный автомобиль стоит у наших дверей. Да уж, на самом деле гигантский. Серебристый, сверкающий, он выглядит удивительно неуместно на нашей крохотной улочке. До того неуместно, что из окон напротив начинают высовываться жильцы.

Вот теперь я напугана до смерти. Что я делаю?!

Это мир, о котором я ничего не знаю. Сидя на соседних местах в том злополучном самолете, мы с Джеком были равны. Просто два незнакомых человека, случайно встретившихся в полете. Но взгляните на нас теперь. Взгляните на тот мир, в котором живет он… и на тот мир, в котором пребываю я.

— Лиззи, — говорю я еле слышно, — я никуда не хочу идти.

— Хочешь! — решительно возражает Лиззи, но я-то вижу, что она перепугана не меньше меня.

Дребезжит звонок, и мы снова подпрыгиваем.

Ой, меня вот-вот вывернет!

Ладно. Все хорошо. Я иду.

— Привет, — говорю я в домофон. — Я… я сейчас спущусь. — Кладу трубку и смотрю на Лиззи. — Ну, — дрожащим голосом объявляю я, — вот и началось!

— Эмма! — Лиззи хватает меня за руку. — Послушай не обращай внимания на то, что несет Джемайма. Веселись и ни о чем не думай. — Она крепко обнимает меня. — Позвони, если удастся.

— Обязательно.

Я в последний раз смотрю на себя в зеркало, открываю дверь и спускаюсь. Снова открываю дверь. На крыльце стоит Джек в пиджаке и с галстуком. Улыбается мне и все страхи мгновенно улетучиваются. Джемайма ошиблась. И никакая это не битва. Не против него. А я и он вместе.

— Привет. Прекрасно выглядишь, — говорит он.

— Спасибо.

Я тянусь к ручке дверцы, но мужчина в форменной фуражке спешит открыть ее для меня.

— Какая я глупая, — нервно смеюсь я.

Поверить невозможно, что я сажусь в такую машину! Я, Эмма Корриган. Чувствую себя настоящей принцессой! Нет, кинозвездой!

Украдкой поглаживаю бархатное сиденье, стараясь не думать, насколько отделка отличается от той, какую мне когда-либо приходилось видеть в других машинах.

— Все в порядке? — спрашивает Джек.

— Разумеется, — отвечаю я, но от волнения из горла вырывается хриплое карканье.

— Эмма, обещаю, будет весело. Кстати, как насчет обычного сладкого хереса перед свиданием?

Откуда он знает?.. Ах да. Самолет.

— Как всегда, — признаюсь я.

— Не хотите еще немного?

Он открывает бар, и я вижу бутылку «Харвиз бристол крим» на серебряном подносике.

— Вы купили это специально для меня? — удивляюсь я.

— Нет, это мое любимое пойло, — отвечает Джек с самым серьезным видом, но я неудержимо смеюсь. — Кстати, и я с вами выпью за компанию. — Он вручает мне бокал. — Никогда не пил его раньше.

Плеснув немного на дно стакана, он делает глоток и начинает отплевываться.

— Вы это серьезно? Или разыграли меня?

— Но вкусно же! Как на Рождество.

— Насчет вкуса я промолчу. — Он качает головой. — Боюсь даже сказать, с чем это можно сравнить! Нет, если не возражаете, я останусь верен виски.

— Как хотите, — пожимаю плечами я. — Но вы многое теряете.

Делаю еще глоток и счастливо улыбаюсь. Наконец мне удалось расслабиться.

Это будет лучший вечер в моей жизни.

13

Мы приезжаем в ресторан в Мейфэре, где я ни разу не была. Собственно, не уверена даже, что вообще бывала раньше в Мейфэре. Такой шикарный район, что мне тут делать?

— Это что-то вроде частного заведения, — сообщает Джек, когда мы идем между рядами колонн по крытому двору. — Не слишком многие знают о нем.

— Мистер Харпер, мисс Корриган! — восклицает появившийся словно из ниоткуда мужчина в костюме, какой носил Неру. — Пожалуйста, сюда.

Подумать только! Здесь знают мое имя!

Мы проходим в шикарную комнату, где, кроме нас, сидят еще три пары. Мое внимание привлекает женщина средних лет, с платиновыми волосами, в золотистом жакете.

— Привет! — улыбается она. — Рейчел!

— Что?

Я в растерянности оборачиваюсь. Неужели она смотрит на меня?

Женщина встает и, слегка покачиваясь, подходит и целует меня в щеку.

— Как поживаете, дорогая? Сколько лет, сколько зим!

От нее просто несет алкоголем! При взгляде на ее спутника я убеждаюсь, что его так же развезло. Если не сильнее.

— По-моему, вы ошиблись, — вежливо говорю я. — Я не Рейчел.

— Правда?

Женщина несколько секунд смотрит на меня. Потом оглядывается на Джека и понимающе кивает.

— О! О, понимаю! Разумеется, не Рейчел! Как это я… — Она лукаво подмигивает мне.

— Нет! — в отчаянии уверяю я. — Я в самом деле не Рейчел. Я Эмма.

— Эмма! Ну конечно, — заговорщически кивает она. — Что ж, желаю приятного ужина. Позвоните мне как-нибудь.

Она, спотыкаясь, бредет к своему месту. Джек насмешливо смотрит на меня:

— Ничего не хотите мне сказать?

— Хочу. Эта женщина пьяна в стельку.

Я встречаюсь с ним взглядом, невольно хихикаю, и уголки его губ чуть приподнимаются.

— Ну что, садимся? Или здесь найдется еще парочка старинных друзей, с которыми придется поздороваться?

Я задумчиво оглядываю комнату.

— По-моему, все.

— Уверены? Не торопитесь. Точно знаете, что вон тот престарелый джентльмен не ваш дедушка?

— Что-то не похож…

— Поверьте, я совсем не против псевдонимов, — продолжает Джек. — Многие знают меня под именем Эгберт.

Я фыркаю и поспешно сжимаю губы. Это элитарный ресторан. И без того на нас уже смотрят.

Нас провожают к угловому столику у самою камина. Один официант отодвигает для меня стул, расстилает салфетку на коленях. Другой наливает воду, третий приносит булочки. Джек удостаивается такого же обслуживания. Подумать только, целых шесть официантов ходят вокруг нас на задних лапках! Я снова смеюсь, но Джек остается невозмутимым, словно все так и должно быть.

И тут я понимаю, что, вероятно, для него это вполне обычная процедура. Наверное, у него есть дворецкий, который заваривает чай и каждый день утюжит газету.

Ну и что? Почему это должно меня угнетать?

— Итак, — спрашиваю я, когда вся обслуга благополучно испаряется, — что мы будем пить?

Я уже заметила, что стоит перед женщиной в золотистом жакете. Что-то розовое, с кусочками арбуза, насаженными на край стакана. Выглядит это абсолютно восхитительно.

— Я уже обо всем позаботился, — с улыбкой объявляет Джек, и у стола немедленно возникает официант с бутылкой шампанского. Ловко вытаскивает пробку и наливает шипучий напиток в бокалы. — Я помню, как в самолете вы сказали, что идеальный мужчина начнет с бутылки шампанского, которая как по волшебству появится на столе.