— За кулисами, — кивнула Алиса.

— Не устанешь? Два часа стоять придётся.

— Не устану…


Уже к концу первого часа Алиса пожалела, что не пошла в зал, но одну без билета её бы туда сейчас не пустили, и девушка была вынуждена смотреть весь концерт, стоя на ногах. Появившаяся незадолго до конца выступления Наташка окончательно испортила ей настроение.

— Успела, — радостно шепнула она Алисе и, приобняв её одной рукой, другой помахала из-за кулис «патрулям». Увидев её, Говоров сделал жест барабанными палочками, а Журавлёв, который стоял у клавиш совсем неподалёку, обаятельно улыбнулся.

— Позвонила домой, Анна Сергеевна сказала, что Аньку уже смесью покормила, я и решила за Димкой заехать, — воспользовавшись кратким перерывом между композициями, быстро проговорила Наташа, одновременно разглядывая Димкину спину в свете прожекторов и клубах дыма. Как будто почувствовав, он тоже обернулся и, увидев её, махнул рукой.

— Я вас всех люблю, черти! — негромко выкрикнула Наташа и беззвучно рассмеялась, рисуя в воздухе двумя указательными пальцами сердце.


Спев последнюю песню, Дима неожиданно подошёл к Вадиму и что-то шепнул. Согласно кивнув, тот тронул струны… Услышав первые гитарные аккорды и переглянувшись, остальные приготовились…


«Не задавала вопросов,

Слёзы — дуло к виску.

Я заплетал твои косы

Волосок к волоску.

А теперь на пределе

Бьётся бешено пульс.

В одинокой постели

Я проснуться боюсь…»

Закусив губу, Наташа счастливо зажмурилась…

— Ну, Димка…

— А что? — Алиса непонимающе посмотрела на неё.

— Это он для меня песню поёт… вне программы… — Наташка незаметно смахнула со щеки слезинку.

  «Буду грешным пред тобой,

  Меня прости,

  Захочу уйти к другой —

  Не отпусти.

  Снова косы по плечам

  Рас-пу-сти-и-и-и…

  Но не дай ты их другому

  Заплести…»

…Она еле дождалась, пока отвизжится и откричится зал, отпустив, наконец, своих любимых «патрулей»…

— Спасибо… — повиснув на шее у мужа, Наташа шепнула ему на ухо, — Я тебя люблю…

— И я тебя люблю… — сжимая её в объятиях, Дима зарылся лицом в её распущенные волосы.

— Давайте, вы дома интимными делами будете заниматься, — Мазур, как всегда, состроил «страшные» глаза, — а на работе ведите себя культурно!

— Мазурик, иди нафик… — Наташка всё ещё счастливо улыбалась в Димкиных объятиях.


«Остаётся всего три дня… — глядя на них, лихорадочно думала Алиса, — Всего три дня… Нужно срочно что-то придумать… Срочно…»

* * *

— Что с тобой, Алисонька? — заметив, что племянница как-то странно шмыгает носом, Анна Сергеевна положила руку ей на плечо.

— Ничего… — состроив скорбное лицо, девушка как бы невзначай провела ладонью по щеке.

— Ну, ты же плачешь! Что случилось? — Анна повернула её к себе и заглянула в глаза, — Я же вижу! Рассказывай!

— Мне так не хочется от вас уезжать…

— Так ты приезжай к нам, когда захочешь…

— Я сегодня звонила домой… Магазин, где я работала, скоро закроют… У меня больше не будет работы… — Алиса окончательно расплакалась, уткнувшись Анне Сергеевне в плечо.

— Ну, подожди… может, ещё не закроют…

— Закро-ют… А в городе мне жить не-где… — ревела Алиса пуще прежнего.

— Так оставайся у нас… — Анна погладила её по голове, как маленького ребёнка, — Работа у нас есть… Может, Дима тебя в свой центр кем-нибудь возьмёт…

— А где я жить буду? — рука ещё раз скользнула по уже совершенно сухому лицу.

— Поживёшь пока с нами, а там видно будет…

Глава 6

— Вот это подарочек под Новый год… А я всё думал — ну, когда же… — сидя в аппаратной, Дима уже в третий раз пересматривал небольшой сюжет об открытии своей «Творческой деревни», снятый местным телеканалом «Всё про всех». От интервью, которое он и Наташа давали Сергею Кронскому, не осталось и следа, зато текст от автора пестрил всевозможными разоблачениями, догадками и сомнительными фактами, касающимися как самого Морозова, так и его музыкальных проектов, сделанными, видимо, в результате нескольких бессонных ночей скандального корреспондента. Захлёбываясь, тот буквально орал «за кадром», сопровождая видео с презентации собственными версиями обоснованности творческой идеи. Судя по его словам, новый творческий центр, который открыл музыкант Дмитрий Морозов, не что иное, как очередной проигрышный проект, основанный лишь на собственных амбициях, жажде денег и славы и не подкреплённый ни материальной, ни творческой базой. В доказательство своей позиции Кронский цитировал Димин ответ о том, что «волков бояться — в лес не ходить».

«Видимо, других аргументов у Морозова не было, поэтому единственное, что пришло ему в голову, эта пословица», — радостно верещал Кронский. Математические расчёты, сделанные им прямо в эфире, не давали Димке никаких шансов рассчитаться со взятым кредитом, а его ограниченное время неминуемо сулило творческий спад. В заключение Кронский, как бы невзначай, упомянул о предстоящих кастингах для нового шоу, которое задумал Морозов. Намёк на известный способ попасть в труппу был очень непрозрачным, и подтверждался словами некоей девушки, пожелавшей остаться неизвестной, которая «сказала по секрету и только этому телеканалу», что уже имела неприличное предложение от одного из участников рок-группы «Ночной патруль», лидером которой и был сам Морозов, в обмен на возможность участия в новой программе.

«Впрочем, — сказал в заключение Кронский, — идея не нова, а время покажет».


— Вот сука, даже Наташку зацепил, — Говоров, усмехнувшись, уставился на носки своих ботинок, — Может, на него в суд подать?

— Да ладно тебе, — закрыв компьютер, Дима повернулся на стуле, — слушай, Саня… Только не ври, ладно? Он что-то там про кастинг трындел… Это не ты, случайно, неприличные предложения делал?

— Да какие там… — Сашка машинально потрогал веко, на котором красовалось фиолетовое пятно, — Да мало ли я кому какие предложения делал…

— Значит, всё-таки, ты.

— Димыч, честно, ни фига не помню. Может, что и брякнул сдуру…

— А кому?

— Да тут после презентации две малолетки подвернулись, а мы с Жекой уже изрядно бухнули… Ну, и, достигли с ними консенсуса… видимо…

— Ну, вы даёте, — Морозов укоризненно покачал головой, — вы же меня подставляете, да ещё с малолетками.

— Да это не мы даём… — усмехнулся Сашка, — Ну, как малолетки… Лет по восемнадцать. Подошли сами…

— Ну, да, и, судя по всему, не просто так они к вам подошли, раз Кронский в курсе…

— Да чё теперь… — Сашка снова дотронулся до века, — назад не сыграешь.

— Это чем тебя Ирка огрела? — Дима сочувственно вглядывался в лицо друга.

— Ты будешь долго ржать… но… — Сашка тяжело вздохнул, — Сковородкой…

— Классика, — едва сдержавшись, чтобы не рассмеяться, Морозов нарочно отвернулся в другую сторону.

— Тебе — гы-гы… А мне — фонарь, хорошо, не во весь лоб… Не, она вообще-то по лбу и долбанула, просто синяк на веке получился.

— Так ты что, дома не ночевал? Или просто под горячую руку…

— Не ночевал…

— А где был-то на самом деле?

— А… Где был, там уже нет…

— Помирились с Иркой?

— Не-а… Я у матушки уже вторую неделю живу.

— Ничего себе… А чего не сказал?

— А зачем? — Говоров пожал плечами, — Сам накосячил, сам разберусь.

— А Новый год где встречать собираешься?

— Пока не знаю… Ещё двенадцать часов впереди, определюсь.

— Если что, приезжай к нам.

— Разберёмся… — явно загрустив, Сашка опустил голову.

— Ну, разбирайся, — хлопнув его по плечу, Дима подошёл к вешалке, — Давай, до встречи в клубе.

— Давай, Димыч, — невесело кивнул на прощание Сашка, — до встречи.

* * *

Последнее выступление «Ночного патруля» в уходящем году проходило в ночном клубе «Золотой лев», там же, где несколько дней назад выступала Наташа. Весь двадцатиминутный перерыв Журавлёв провёл у барной стойки — его подруга Настя работала здесь барменом, и сегодня была её смена. Настя всё ещё сердилась на него, разговор не клеился, и Женька молча потягивал виски. Сделав последний глоток, поставил стакан на стойку и, облокотившись, устремил взгляд на девушку.


— Ну, я пошёл.

— Иди, — рассчитываясь с клиентом, она даже не посмотрела в сторону Журавлёва.

— Ну, пока… — он движением головы откинул назад волнистые волосы.

— Ты отсюда сразу поедешь домой? — увидев, что он серьёзно собирается уйти, Настя всё-таки окликнула его.

— Нет, к Морозу, — проводив взглядом двух девушек, Женька снова придвинулся к стойке. — Сегодня у него встречаем.

— Ну, конечно… — обиженно усмехнулась Настя, — О чём это я… Со мной ведь не остался бы…

— Насть, ты на работе, — пожал плечами Журавлёв, — чего я тебе мешаться буду?

— Вот именно, мешаться… — она со стуком поставила наполненный стакан перед очередным клиентом.

— Давай не будем ругаться перед новым годом? Сегодня встречу у Димы, а завтра я приеду к тебе.

— А ты мне нужен?..

— Я думаю, что нужен, — он обаятельно улыбнулся и снова положил на стойку локти.

— А я тебе? — встав напротив, девушка тоже облокотилась о столешницу и посмотрела ему прямо в глаза, — Я тебе нужна?.. Женя?..

— Давай, мы всё обсудим завтра? — он ладонью накрыл её кисть, — Мне ещё отделение отработать нужно.

— Отработаешь, — Настя резко выдернула свою руку, — Отработаешь и пойдёшь развлекаться, это мне ещё до утра пахать.

— Ты так говоришь, будто это я виноват, что ты именно сегодня работаешь.

— Да если бы даже не работала, можно подумать, ты бы приехал ко мне…

— Ну, если бы успел, то приехал бы, — Женька невозмутимо пожал плечами.

— Ну, да, если бы… — она опять усмехнулась, потом посмотрела на него с вызовом, — А с собой бы взял? К Морозу?..

— Ну, почему бы и нет? — он снова пожал плечами, — Взял бы.

— Да врёшь ты! — почти выкрикнула она, пользуясь тем, что рядом никого не было, — Не взял бы! Ты только спать ко мне приходишь, этого ведь никто не видит. А вот пойти со мной куда-нибудь — это выше твоего достоинства! Да, Журавлёв?

— Настя, мне пора…

— Конечно, куда мне… Там же творческая аудитория, супер-пупер… — всё больше распаляясь, девушка с ожесточением принялась протирать стаканы, — А мы рылом не вышли…

— В общем, я пошёл, — хлопнув ладонью по стойке, Журавлёв ещё раз улыбнулся, — завтра, надеюсь, успокоишься. А я как раз подъеду, хорошо? — не дожидаясь ответа, он поднял на прощание руку, — Пока. С Новым годом.

— Скотина… — отвернувшись, она провела по глазам полотенцем — чёрные пятна от туши прочно впитались в белоснежную ткань, — Угораздило же…


Покидая Настю, Женька думал, что она, конечно, во многом права… Познакомившись с ней несколько лет назад в ресторане, в котором они оба работали, он не обошёл вниманием хорошенькую официантку. Его внимание к женскому полу обычно ограничивалось несколькими встречами, после чего неизбежно переключалось на другой предмет… Так получилось и с Настей. Поняв, что серьёзных намерений у Журавлёва нет, девушка очень сильно переживала, и вскоре уволилась из этого заведения. Следующая их встреча произошла через год, в ночном клубе «Золотой лев» — Журавлёв уже работал в «Ночном патруле» и на одном из выступлений узнал в симпатичной барменше свою бывшую мимолётную подружку. В этот раз их отношения затянулись — почти на три года. Женька, видимо, устал без постоянной подруги, а Настины чувства к нему возобновились с новой силой. Она его устраивала во всём — несмотря на упрёки в его адрес, любовь её была абсолютно бескорыстной. Она не ждала от него большего, чем он мог ей дать, не бегала за ним по пятам, не выслеживала и не устраивала публичных «разборок». За все эти годы она ни разу не заявилась к нему домой, но в любое время дня и ночи открывала ему дверь своей квартиры… Единственное, на что она решалась от обиды — это на редкие звонки по телефону, да «выговоры» по утрам.

И в том, что он не взял бы её с собой встречать Новый год в компании друзей, она тоже была права…


— Привет! — Журавлёв уже подходил к сцене, когда сзади раздался девичий голос.

— Привет… — оглянувшись, он с удивлением узнал Лену — девушку, которая ночевала у него на днях.

— С Новым годом! — девчонка кокетливо заглядывала ему в глаза.