— О-о… Наташка… — пытаясь усадить её рядом с собой, Журавлёв усмехнулся, — Это тебя, в твои двадцать три года, можно на чью-нибудь ответственность… А этой девочке она уже не нужна. Можешь мне поверить…

— Давай без подробностей, — Наташа в шутку показала ему кулак, — а если Дима узнает? Жень?.. ты вообще понимаешь что-нибудь?!

— Понимаю, — обаятельно улыбаясь, Женька, не оставляя попыток обнять её за плечи, — Наташка, если ты меня ревнуешь, то я застрелюсь от счастья…

— Бабник! — подушка в очередной раз опустилась ему на голову, — Убить тебя мало!.. Кстати, — оглянувшись, она как будто о чём-то вспомнила, — А где Сашка?

— А ты только сейчас догадалась, что мы были вдвоём? — лукаво глядя на неё, Женька потянулся за бутылкой, — Сашка с Димой ещё уехал. Его Ирка простила и домой позвала…

— Одни бабники кругом, — Наташа укоризненно покачала головой, потом, прислушавшись к звуку стукнувшей входной двери, многозначительно посмотрела на Женьку, — значит, так. Я ничего не знаю. И не вздумай проговориться Димке, понял?

— Понял… — согласно кивнул Журавлёв, опрокидывая очередную порцию текилы.

— И лимон съешь, — Наташа всучила ему в руку маленькое блюдце с нарезанным лимоном, — а то рожа слишком довольная…

* * *

— Только что Костя звонил из Германии, — усевшись, наконец, за стол, Дима посмотрел на Наташу, потом на Журавлёва, — велел всех поздравить, и сказал, что, возможно, в июне сможет устроить нам тур по десяти городам. Концерт из двух отделений — в первом Наташка со своей программой, во втором — «Ночной патруль».

— Ништяк, — Женька показал большой палец, — кстати, как раз в июне в его городе будет проходить рок-фестиваль. Как насчёт совместить?

— Только за, — Дима развёл руками.

— А детей куда будем пристраивать? — Наташа обернулась к мужу, — Валера-то хоть в садик ходит, а Аню не на кого оставлять.

— Кстати, — Женька говорил и закусывал одновременно, — у меня знакомая певица есть, так она прямо с ребёнком ездила на гастроли. Брала с собой няню, и ехала.

— Думаешь, так можно? — Наташа с сомнением покачала головой.

— Так все поступают, — вместо Журавлёва ответил Дима, — я сам хотел тебе об этом сказать. Многие, кто занимаются гастрольной деятельностью, берут с собой детей и няню.

— Тогда будем искать няню, — задумчиво ответила Наташа, — Только где? Нужно, чтобы надёжная была. А я, как назло, никого не знаю из этой сферы. Алинка моя замуж вышла… Папа болеет, Светлана Петровна работает… А больше никто на ум не идёт.

— А вот Алиса, — Женька кивнул в сторону девушки, — Чем тебе не няня?

— На Алису у нас другие планы, — Дима шутливо подмигнул сестре, — да, Алис?

— Это какие же? — с интересом спросил Журавлёв.

— Всё тебе расскажи… Ты вообще не вздумай заглядываться на мою сестру, а то уволю…

— Ты что, Дима… — Женька приложил руку к груди, бросив недвусмысленный взгляд на Алису, — И в мыслях не было! Да и старый я для неё…

— То-то же… — рассмеялся Морозов, — Ну, что, может всё же выпьем за Новый год? И за новое счастье?

— Выпьем… — взяв фужер с шампанским, Алиса, наконец-то, подала голос, — За новое счастье…

Глава 7

«Малинина Милена Владимировна… — выйдя из дверей паспортно-визовой службы, Милена ещё раз раскрыла только что полученный новенький паспорт, — Вот так… В тридцать лет — развод и девичья фамилия…»

Не совсем весело улыбнувшись своим мыслям, женщина раскрыла сумочку и аккуратно положила туда документ. Первый рабочий день после новогодних каникул начался с перемен… Состоявшийся месяц назад развод с мужем Милена пережила на удивление спокойно, хотя инициатором расторжения брака был именно он — Николай.

Николай Залесский… С ним она познакомилась около восьми лет назад, в поезде. Молодой мужчина оказался единственным попутчиком в купе, в котором Милена ехала домой из Москвы. Познакомившись, они весело проболтали несколько часов подряд, пока поезд не подошёл к перрону его родного города.

«Я позвоню!..» — крикнул он ей, стоя на платформе, когда состав уже тронулся. Улыбнувшись на прощание, Милена махнула ему рукой из открытой двери вагона.

Приехав домой, она тут же окунулась в повседневные дела: работа, уход за больной матерью… Она совершенно забыла о своём случайном попутчике, поэтому, когда он позвонил через неделю, едва его вспомнила.

«Я к тебе приеду», — этого она совершенно не ожидала, поэтому не сразу нашлась, что ответить…

«Приезжай…» — немного подумав, Милена усмехнулась в трубку. Ну, какой дурак поедет за пятьсот километров после шестичасового знакомства? Шутит мальчик… Каково же было её изумление, когда буквально через день он уже звонил в двери её квартиры…

Руку и сердце он предложил почти сразу. Не зная, что сказать, Милена попросила подождать с ответом. Полюбить за такой короткий срок она его, конечно, не успела… Сам же Николай клялся и божился, что с тех пор, как он её увидел, ещё ни ночи не спал спокойно. Проведя у неё целый день, он отправился в гостиницу. Обескураженная неожиданным визитом, девушка не знала, что и думать… Парень был симпатичным, напористым, с хорошим чувством юмора. По его словам, работал в серьёзной фирме, имел жильё — двухкомнатную квартиру. Он показался ей надёжным…

«Я буду ждать твоего решения, но у меня всего три дня…»

Уже на следующее утро она мучительно ловила себя на мысли, что готова согласиться. Да, вот так — ни с того, ни с сего согласиться. А чего ей ещё ждать? После расставания с Журавлёвым она долго не могла прийти в себя. Его измена, расцененная ею как предательство, оказалась таким ударом, что даже сейчас, полтора года спустя, она не могла спокойно думать о нём…

Женька… Вычеркнув его из своей жизни, она и подумать не могла, что даже после расставания он не оставит шанса ни одному мужчине в её жизни… Он так и жил в её сердце всё это время, несмотря на все её усилия забыть его…

О скандале в доме Журавлёвых Милена узнала от Ритки — невесты его старшего брата Геннадия. Она долго не могла поверить услышанному, ведь Женька не мог… Решив спросить его напрямую, она мысленно себя уговаривала, что всё это неправда, и что вот сейчас он рассеет все её сомнения… Но, лишь взглянув ему в глаза, поняла — не врала Ритка…

Полтора года прошло с тех пор, а облегчения всё не наступало. После того он приходил к ней несколько раз, звонил, но она не открывала дверь и бросала телефонную трубку. А после… после шла реветь в ванную, чтобы не услышала мать. Вопреки положительным прогнозам врачей, Татьяне Николаевне вскоре вновь стало хуже, и Милена, как могла, скрывала от неё своё состояние.

Она не прощала его и ревела… ревела и с каждым разом всё больше и больше ощущала свою потерю… В отчаянии, где-то в глубине души, она стала ловить себя на мысли, что начинает его прощать… Она и боялась его простить, и желала этого одновременно… Ругая и даже ненавидя себя за эту слабость, она только и думала о нём… Ребёнок «на стороне»? Ну, и пусть… Это всё не по любви. Ритка сказала, что Женька твёрдо заявил родителям, что не женится ни на ком, кроме неё, Милены. Генка передаёт ей все их семейные разговоры… Да, он изменил, но любит-то он её… И она его любит. И, когда он ещё раз придёт просить прощения, то…

…Дни шли, а он больше не приходил. Напрасно она прислушивалась к шагам на лестничной клетке и срывала телефонную трубку… Через месяц та же Ритка поведала ей, что отец той девчонки поднял все свои связи в милиции, и что Женьке реально угрожает срок за совращение несовершеннолетней. Доказательств, кроме показаний «потерпевшей» не было, но, когда ребёнок родится, то генетическая экспертиза будет самым веским доказательством…

…Он долго сопротивлялся. Но, когда Кирилл привёл свою дочь в дом к Журавлёвым — уже на восьмом месяце беременности, не выдержала даже мать… Она была на стороне сына всё это время, понимая в душе, что расплата за ошибку будет слишком высокая — женитьба без любви не приведёт ни к чему хорошему. Но, увидев беременную девушку, вдруг резко изменила свою позицию.

Они добились своего… Свадьба состоялась. Милена вспоминала, как она, узнав дату и место, прибежала в городской парк… Она не знала, зачем она это делает. Но ноги сами несли её туда… туда, где за чугунной оградой остановился свадебный кортеж… Она стояла, вжавшись в прутья, не в силах отвести взгляда от Женьки… Ей тогда показалось, что вот именно сейчас она прощается с ним навсегда.

Но проститься навсегда не получилось. Они не виделись с тех пор, но не было дня, чтобы она не вспоминала о нём… Она так больше никого и не полюбила за всё это время.

«А, может, это судьба?» — думала она на следующее утро после визита Николая.

«Хороший парень, — мать, как будто догадавшись, только подтвердила её решение, — если согласишься, я умру спокойно».

Дав согласие выйти замуж, Милена поставила Николаю условие — она не сможет уехать от больной матери.

Первые полгода они так и жили — в разных городах, встречаясь раз в две недели. Работая без выходных, Николай брал сразу несколько отгулов и уезжал к жене. Но через полгода мать Милены скончалась, и она уехала к мужу насовсем. Ей даже казалось, что она полюбила Николая — редкие встречи и его мужское внимание потихоньку топили лёд в её сердце.

Она не стала продавать квартиру, хотя он и настаивал на этом, а пустила туда жильцов. Переехав на новое место жительства, устроилась на работу в частный детский сад — воспитателем, где и отработала все семь лет. Она частенько думала, что правильно сделала, выйдя замуж и уехав из родного города. Новая жизнь отвлекала, и она всё реже и реже вспоминала Журавлёва. С Николаем они практически не ссорились, и единственное, что омрачало их брак — отсутствие детей. Врачи утверждали, что и она, и супруг абсолютно здоровы, и потомство не должно заставить себя ждать. Но годы шли, а они так и оставались вдвоём.

Гром грянул, как всегда — среди ясного неба.

«Слушай, я тут твоего на днях видела с какой-то кралей… — Ольга, подруга и коллега по работе, даже не скрывала своей тревоги, — в супермаркете продукты покупали… Я ещё подумала, что ошиблась… Потом пригляделась — точно, твой Колька…»

Милена тогда даже не поняла, чего было больше в её чувствах — оскорбления, обиды или недоумения. Она сразу вспомнила и его участившиеся в последнее время и задержки на работе, и командировки по выходным, и пониженное внимание к ней, как к женщине… Уверенная в его чувствах, она не придавала всему этому значения, списывая всё на его должность, загруженность и усталость.

Его она тоже решила спросить напрямую. Отнекиваться Николай не стал.

«Да, Миля… Я люблю другую женщину…»

Оказывается, это у него уже давно, и он буквально на днях собирался обо всём ей рассказать. Да, он любил её… Да, она замечательная жена и хозяйка… но он хочет детей. А она не может ему родить ребёнка… Конечно, он понимает, что она не виновата… Но жизнь мужчины без детей — бессмысленна…

«И что… Т а м тебе обещали родить ребёнка?» — поразившись невозмутимости, с которой он объявлял ей о разрыве, усмехнулась тогда Милена.

«Т а м не просто обещали, — уловив её горькую иронию, Николай всё же постарался сохранить спокойный тон, — через полгода у меня уже будет сын или дочь».


Переваривая этот разговор, Милена вдруг с удивлением обнаружила, что, кроме потрясения и обиды, естественных при таких обстоятельствах, она не испытывает главного — она не испытывает искреннего горя… Такого, какое она испытала тогда, почти десять лет назад, узнав об измене Журавлёва.

«Судьба, что ли, у меня такая… — усмехалась она про себя, — И Женьку потеряла из-за чужого ребёнка… И Николая… А сама так никого и не родила…»

Развод в начале декабря прошёл спокойно. К тому времени, на которое было назначено заседание, Милена смогла принять удар судьбы и где-то даже смириться с ним…

«Впервые за мою практику люди разводятся так спокойно и без имущественных претензий», — работник ЗАГСа, женщина средних лет, одобрительно покачала головой.

На крыльце Милена вновь столкнулась с теперь уже бывшим мужем — выйдя раньше, он поджидал её на улице.

«Прости, но квартиру делить, сама понимаешь… У тебя ведь есть жильё в твоём городе, так что ты не должна на меня обижаться».

«Что ты, Коля, — она улыбнулась ему краешком губ, — И в мыслях не было. Завтра я соберу вещи и уйду. Потерпи до завтра».

«Подожди… — он задержал её за руку, — Ты меня не поняла… Это касается только квартиры, всё остальное напополам… Всё-таки мы прожили семь с половиной лет».

«Успокойся, — всё так же слегка улыбаясь, она подняла на него свои печальные карие глаза, — мне ничего не нужно. Я заберу только свои вещи».