— И — чего теперь? Это её проблемы… У Димы поклонниц миллион, но он жену любит…

— Да мы знаем, — Ленка нетерпеливо махнула рукой, — но он бы взял, с праздником её поздравил… Ну, чисто символически. Она же сама сроду не подойдёт! Это мы с Марой без комплексов… А Птаха — она в этом отношении на всю голову больная… Ну, чё, вызовешь?

— Ладно, — усмехнувшись, Женька покрутил головой, — сейчас, их блок закончится, попробую… Но результат не обещаю.

— Она тут будет ждать, возле выхода! — крикнула Ленка ему уже вслед.

* * *

Всё выступление Дима невольно натыкался взглядом на худенькую девичью фигурку, маячившую у самой сцены. Девчонка была не одна, а с двумя подружками. Все трое зажигательно танцевали под песни «Ночного патруля», но худенькая Птаха без конца оглядывалась на сцену, туда, где в это время находился Морозов. Как только прозвучал последний аккорд и стихли аплодисменты, девчонка метнулась к выходу со сцены.


— Ну, привет, — помня о просьбе Журавлёва, Дима остановился перед Птахой, — как дела?

— Привет! — обалдевшая от свалившегося счастья, девчонка во все глаза смотрела на своего кумира, — Нормально!

— Ну, что, с наступающим праздником? — глядя на её выражение лица, Дима не мог скрыть улыбки.

— Спасибо… — она нерешительно переминалась с ноги на ногу, — А можно взять у вас автограф?

— Запросто! — Дима похлопал себя по карманам, потом снова посмотрел на девушку, — Только у меня нет ручки…

— У меня есть! — она кивнула с готовностью и вытащила из кармашка фломастер, — Вот!

— Где расписаться? — Дима с готовностью поднял руку.

— А можно на плече?.. — как будто испугавшись, что он откажет, она молниеносным движением руки оголила плечо.

— Без проблем, — едва нажимая, чтобы не сделать ей больно, Морозов что-то старательно написал на нежной девичьей коже.

— А можно ещё сфотографироваться? — она торопливо достала телефон и подала его стоявшей неподалёку Ленке, — Сфоткай?

— Можно, — Димка выглядел радостно-добродушным, приобняв девушку перед камерой, — Всё?

— Всё… — забрав телефон со снимком, она сначала посмотрела на дисплей, потом снова подняла глаза на Морозова, — Не всё…

— Не всё?! — со смехом переспросил Дима, — А что ещё?

— Можно я тебя поцелую?..


Наташка, которая во время выступления «патрулей» танцевала в компании «деревенских», неторопливо подходя к сцене, с удивлением наблюдала, как, расцеловавшись с Мазуром, Говоровым и её Димой, три девчонки радостно переговариваются, показывая друг другу что-то в мобильных телефонах.


— Ну, вот, Птах, и у тебя теперь фота с твоим есть, — обращаясь к худенькой девушке, которая только что целовала Диму, другая хлопнула её по плечу, — ой, извини!.. Я забыла, что он у тебя на плече расписался…

— А чё написал-то? — третья попыталась отодвинуть ворот джемпера, — Ну, Птах, чё написал-то?

— Любимой Птахе от Димона, наверное, — прыснула вторая, — да, Птах?

— Ой, ну вас, — худенькая смущённо поправила одежду, — не скажу…

— Ну, точно, в любви признался, — дразнили девчонки, — следующий раз уже не номер, а виллу тебе снимет, на берегу моря…


Наташа молча прошла мимо дурачившихся девчонок и направилась к гримёрке, в которой за несколько минут до этого скрылся Дима.


— Наташ, ты где была? Я тебя потерял, — увидев жену, он обрадованно шагнул навстречу, — одевайся, поедем домой.


Ничего не ответив, она натянула на ноги сапоги, надела шубку и пулей вылетела из гримёрной. Он догнал её только на стоянке, возле машины. На все его вопросы Наташа не отвечала, только обиженно кусала губу. Ничего не понимая, Морозов завёл машину и, дождавшись Алису, нажал на газ…

Просьбу Милены отпустить её сегодня до утра молодые супруги восприняли почему-то с плохо скрываемой радостью — у каждого на то была своя причина.


— Может, вас отвезти? — единственное, о чём спросил Дима, когда Милена уже одевалась.

— Нет, спасибо, за мной сейчас заедут, — улыбнувшись, та взялась за ручку двери.

— Ну, вы нас потом познакомите?.. В смысле — с тем, кто за вами заедет… — Наташа тоже вышла в прихожую.

— Обязательно, — охотно кивнула та и выпорхнула из квартиры.


— А теперь рассказывай, что случилось… — вернувшись в спальню следом за Наташей, Дима повернул её к себе лицом, — Почему ты со мной не разговариваешь?

— Ты со мной вчера тоже не разговаривал, — наконец, нарушила она молчание.

— Ничего себе, — он, прищурившись, посмотрел на неё, — тебе такие охапки цветов дарят… такие открытки пишут…

— Да?! Зато я ни с кем не целуюсь, и не пишу автографы на… на… — она никак не могла придумать, на чём ещё можно написать автограф, и, не найдя ничего более подходящего, выдала, — на пузе!

— Ах, вот оно что! — он рассмеялся, и, несмотря на её попытки вырваться, ещё крепче сжал её в руках, — Это ты обиделась за то, что я расписался у той девочки на плече?!

— И расписался, и целовался, и сфотографировался, — обиженно бубнила Наташка, — и это только то, что я видела…

— Ну, давай, я с тобой сфотографируюсь, хочешь?

— Хочу… — как-то шутливо-зловеще проговорила Наташа и, дождавшись, когда он выпустит её из своих объятий, толкнула его обеими руками — от неожиданности Димка не удержал равновесие и упал на кровать. С гордым видом прихватив халат, она быстро вышла из комнаты.


…Стоя под душем, Наташа не услышала, как дверь ванной отворилась. Она стояла к ней спиной, поэтому не видела, как Дима, прислонившись к стене, смотрит на неё… Наконец, почувствовав что-то, оглянулась…


— Ну, что, один — один? — целуя её под упругими струями воды, тихо спросил Дима.

— Лучше ноль — ноль… — растворяясь в его ласках, в ответ прошептала Наташа.

* * *

Где-то ближе к утру, Женька оставил спящую Милену и тихонько вышел из комнаты. Запершись в туалете, набрал номер Насти.


— Я тут случайно с пацанами завис… Не убивай меня ладно?.. Возьми такси, ага?.. — Журавлёв старался говорить как можно тише, — Ага?.. Насть?.. Ну, утром буду, честно…


Покурив на кухне, снова вернулся в комнату. Милена казалась спящей, но, как только он лёг рядом, тут же обняла его и прижалась к его груди.


— Спи… — он поцеловал её и тоже закрыл глаза.


Проснулась Милена тоже от его поцелуя. В первый момент ей показалось, что она находится в квартире Морозовых, и спит на своём диване в детской, но, открыв глаза, увидела Женьку — он, улыбаясь, сидел рядом…

— С праздником!.. — повернув голову, она ахнула — на соседней подушке лежал букет цветов…


…Проводив её домой около восьми утра, Журавлёв без особой охоты ехал в квартиру Насти. Несмотря ни на что, праздник ей портить не хотелось, Настя этого совершенно не заслужила… Но, в то же время, в глубине души Женька ловил себя на мысли, что, если она заведёт разговор или спросит его напрямую, он не удержится и скажет ей всю правду именно сегодня.

Открывая ключом дверь, он внутренне приготовился к обычным упрёкам.


Настя, действительно, не спала. Услышав характерные звуки, Журавлёв заглянул в ванную — Настя стояла, нагнувшись над раковиной…


— Ты чего? Перепила что ли? — он удивлённо смотрел, как она умывает лицо.

— Вообще не пила… — едва успев произнести эти слова, она снова бросилась к раковине.

— А чего?.. — уже догадываясь, «чего», он всё равно задал этот дурацкий вопрос.

— Того… — закрыв кран, она сняла с вешалки полотенце и прижала его к лицу; потом, повернувшись, посмотрела на Журавлёва, — Кажется, у меня для тебя есть свадебный подарок…

Глава 21

Настя ещё какое-то время смотрела на него, ожидая реакции на свои слова, но Женька молчал.


— Что же ты молчишь?! Не радуешься… не хватаешь меня в охапку… — в её словах было столько горькой иронии, что, будь у него припасено тысячу слов на этот случай, Журавлёв всё равно не смог бы их произнести.

Не дождавшись от него ответа, Настя вышла из ванной. Он стоял ещё с минуту на одном месте, где-то в глубине души удивляясь тому, что в голове нет совершенно ни одной мысли. В этот момент его мозг можно было сравнить с чистым файлом. Скорее по инерции, засунув руки в карманы брюк, он медленно двинулся вслед за Настей.

Она сидела в комнате, на краю дивана, склонившись и обхватив руками плечи.


— Вот только не ври мне… Ладно?.. — подняв голову, она посмотрела на него полными слёз глазами, — Не ври!

— Что я не должен врать? — он как будто оттягивал время перед тяжёлым разговором.

— Ничего не ври. Не ври, что ты бухал с пацанами… Ты совершенно трезвый…

— Ну, и что…

— Ты позвонил и сказал, что ты с ребятами завис…

— Да… — он медленно покачал головой, — Я завис.


Повернувшись, он вышел в кухню и открыл холодильник. Бутылка водки, которую Настя собиралась выставить на праздничный стол, показалась ему сейчас как нельзя кстати… Налив полный двухсотграммовый стакан, Женька выпил его, не отрываясь и без закуски. Посидев несколько минут, понял, что алкоголь почти не берёт. Снова потянулся за бутылкой, но, подержав её несколько секунд на весу, поставил назад. Он так и не разделся, войдя в квартиру, и теперь, почувствовав, что становится жарко, лишь расстегнул молнию на куртке. Покурив в открытое окно, вернулся в комнату. Настя сидела в той же позе, низко наклонив голову.


— За что?.. — она произнесла это как-то глухо, обречённо.

— Настя, прости меня…

— За что?.. — как будто не слыша его, она повторила свой вопрос.

— Прости меня.

— Ну, за что, Женя?! — она медленно повернула к нему лицо. Они много раз ссорились, ругались до хрипоты, но никогда ещё Журавлёв не видел столько неподдельного горя в Настиных глазах.

— Ты говори сейчас всё, что хочешь. Я знаю, что я гад.


Видимо, она всё-таки таила надежду, что он попытается что-нибудь соврать… В этом случае, можно было быть уверенной, что он не собирается уходить именно сейчас… Но врать он не собирался.

Поднявшись, она близко подошла к нему.


— Это… Это — она?! Да, Журавлёв?! — схватив его за полы куртки, Настя изо всех сил сжала их в кулаках, — Только не ври… Да?!

— Да, это она, — Женька вдруг почувствовал какое-то облегчение от того, что смог, наконец, признаться, пусть и под напором.

— Я ведь знала… — слёзы покатились по щекам, но она их не вытирала, всё так же держась за его куртку, — Я сразу догадалась… Ты думал, что я такая дурочка?.. Да, Журавлёв?! Ты думал, что я такая тупая?! А я сразу всё поняла… И пустышка в кармане… И тот номер… И ты, как пришибленный… И твои ночные отлучки…

— Настя, успокойся…

— Ну, почему?! Почему — так?! Почему?! — рыдая, Настя трясла его за куртку, — Почему именно сейчас?!

— У меня нет ответа на твои вопросы… — он мягко постарался отвести её руки от себя, но она ещё крепче сжала кисти.

— Где она была все эти годы, где?! Ну, где?..

— Пожалуйста, успокойся, — ему всё же пришлось с силой оторвать её от себя, — она ни при чём…

— Ни при чём?! — попятившись назад, Настя перешла на крик, — Да пропади она пропадом!..

— Замолчи… — Женька угрюмо смотрел на носки своих ботинок, — Она ни в чём не виновата. И ты не виновата… Виноват только я. Меня проклинай.

— Тебя?! Нет… тебя я не буду проклинать! А вот она… Пропади она пропадом! — глядя прямо на него, Настя с расстановкой, зло выкрикнула эти слова.


Понимая, что все объяснения сейчас бесполезны, Журавлёв снова ушёл на кухню. Второй стакан водки он налил лишь наполовину, и уже собирался выпить, когда на пороге появилась Настя.


— Налей мне водки, — кивнув на бутылку, она достала с полки пачку сигарет и зажигалку.

— Не налью, — отставив свой стакан, он взял в руки бутылку и стал запихивать её во внутренний карман куртки, — тебе нельзя…

— Нельзя? — усмехнувшись, она быстрым движением схватила его стакан и торопливо выпила.

— Что ты делаешь?! — глядя, как она, сморщившись, пытается вдохнуть в себя воздух, Журавлёв быстро налил ей воды, — Запивай…

— Пошёл ты, — стакан вылетел из его руки и завертелся на полу, оставляя за собой небольшие лужицы. Нервно шагнув к окну, Настя рванула фрамугу на себя, — не твоё дело…

— Это моё дело, — он исподлобья смотрел, как она пытается закурить, — ты беременна.

— Твоё какое дело?! — повернув к нему заплаканное лицо, Настя сделала глубокую затяжку, — Ты сделал выбор.