— А можно с тобой?.. — сделав шаг к нему, Лена взглянула чуть исподлобья и, улыбнувшись краешком губ, провела ладонью по его груди.

— Ну, если только без последствий и обязательств, — приглушив голос, он взял её за плечи и притянул к себе, — И учти… Ты сама это предложила…

* * *

Предновогодние чёсы уже начались, Наташе с Димой предстояли рабочие вечера и даже ночи, поэтому разместить гостей было решено в их новой квартире — оставляя детей на бабушку и дедушку, молодые Морозовы всё равно ночевали у Диминых родителей. Глядя на Анну Сергеевну, Наташа каждый раз испытывала чувство благодарности и вины одновременно. Она даже представить себе не могла, насколько безотказной будет её свекровь, у которой, помимо домашних хлопот и хлопот с внуками была очень ответственная работа. Несмотря на огромную нагрузку в лицее, где Анна исполняла обязанности завуча, приходя домой, она тут же превращалась в заботливую и любящую бабушку. К счастью, Валерик рос спокойным и послушным малышом, и хлопот почти не доставлял, чего нельзя было сказать о маленькой Ане. Едва дождавшись, когда жена и дочь приедут домой из роддома, Дима буквально не спускал девочку с рук в те недолгие часы, когда он бывал теперь дома, занятый своим новым творческим центром. Несмотря на то, что общение его с маленькой дочкой происходило лишь по вечерам, было неизвестно, чьи руки она чувствует чаще — матери или отца.

— Дима, ты её уже избаловал, — говорила Наташа, когда Анечке исполнилось всего три недели, — она совсем не хочет лежать одна, требует, чтобы её постоянно держали на руках.

Как бы в подтверждение этих слов, девочка начинала громко плакать, материнское сердце сжималось, и, достав её из кроватки, Наташа шла с ней на кухню или в их домашнюю студию.

— Давай её мне, — Дима на ходу забирал у неё дочь и, присев к синтезатору, одной рукой наигрывал ей свои мелодии.

К счастью, спала Анечка спокойно, и в эти часы Наташа могла заниматься домашними делами и своим творчеством. Рождение второго ребёнка придало ей сил, и, несмотря на то, что её день был загружен с утра до вечера, в первое время ей казалось, что она совершенно не устаёт. Но, когда она снова вышла на сцену, то уже через пару месяцев почувствовала, что отдых всё-таки необходим.

Открытие нового творческого центра сулило им с Димой дополнительные заботы и обязанности, к тому же, на предстоящую весну уже были расписаны гастроли, поэтому мысли о няне для детей всё чаще и чаще приходили Наташе в голову. Помимо прочего, ей очень хотелось освободить от нагрузки Анну Сергеевну, перед которой она считала себя в неоплатном долгу. Наташка часто вспоминала, как она боялась сказать ей о своей второй беременности, в душе понимая, что помогать им с детьми придётся не кому-нибудь, а всё той же Анне Сергеевне…

Выручил случай — неожиданно потеряв сознание, она очнулась на диване в гостиной, куда её положил Дима, и первые слова, которые она услышала, ещё не успев открыть глаз, принадлежали свекрови: «Дима… — видимо, догадавшись обо всём, та обращалась к сыну, — Никаких абортов. Ты меня понял?» — «Какие аборты, ма?.. — ответил Дима. — У нас должна быть девочка…»

Услышав этот диалог, Наташа с облегчением открыла глаза…


Она не случайно вспомнила сейчас всё это. Начиная с завтрашнего вечера и ей, и Димке предстояли ежедневные выступления на предновогодних корпоративах и концертах в ночных клубах. Кроме того, буквально сразу после Нового года они планировали начать подготовку её новой сольной шоу-программы, сценарий которой был уже готов, все песни написаны, и оставалось лишь набрать труппу, пошить костюмы и начать репетиции. Заявки на кастинг поступали уже сейчас, и Дима по ночам уже начинал прослушивать в записи голоса потенциальных конкурсантов. Кастинги по вокалу и танцам предполагались платные, но плата была умеренной, и, судя по всему, желающих принять участие было немало — в качестве бонуса для тех, кто не пройдёт отбор, предполагалось заключительное выступление на сцене «Творческой деревни», на которое могли бы прийти все желающие. Многие подавали заявки только ради этого выступления, заранее зная, что оно будет освещено в местных СМИ.

Наташа уже в который раз подумала, что Диме сейчас как никогда нужна её помощь… Планы были грандиозные, но обязанности молодой мамы очень ограничивали её время и возможности.

«Нужна няня…» — глядя на спящую Анечку, Наташа никак не могла представить себе, кому бы она смогла доверить этот крохотный родной комочек… Анна Сергеевна не справится с такой нагрузкой, да и совесть нужно иметь… Конечно, они с Димой посвящают своё время не отдыху и не развлечениям, это их работа, которая принесла им обоим достаточную популярность… Но, всё-таки… Это Димке легко, это его родители… А как быть ей, Наташе? Она ведь понимает, что бабушка и дедушка, хоть и безгранично любят своих внуков, но они совсем уже не молодые… Александру Ивановичу скоро пятьдесят, Анне Сергеевне — сорок восемь… И им тоже нужен отдых…

«Была бы жива мама…»


Поужинав в тесной компании с родственниками, Морозов уехал выступать в ночной клуб, но Наташа осталась в этот вечер дома. Её очередное выступление должно было состояться только завтра, и она, проводив мужа, вернулась на кухню. Гости уже совсем освоились. Алиса днём посетила своё учебное заведение и теперь рассказывала о предстоящих экзаменах. Вскоре вся компания поднялась из-за стола и направилась в гостиную, к телевизору, только Наташа осталась: решив помочь Анне Сергеевне, она принялась убирать со стола.


— Ну, как тебе наши гости? — задержавшись, спросила вполголоса Анна, глядя, как Наташа складывает в мойку грязные тарелки.

— Гости замечательные! — искренне улыбнулась та, — А Пётр и Александр Иванович очень похожи.

— Да, знаешь, в первые годы, когда были живы Сашины родители, мы часто ездили туда, и я очень удивлялась этому сходству. Хотя, ничего удивительного нет, ведь их отцы были близнецами.

— Серьёзно? — Наташа изумлённо посмотрела на свекровь.

— Да, правда. Где-то у нас есть их фотографии, я потом тебе покажу. Они были похожи, как две капли воды. И Саша, и Пётр похожи на своих отцов…

— А ведь мы с Димой никогда не рассказывали друг другу о наших семьях… — Наташа покачала головой, — Только о родителях, и всё… А, ведь, это неправильно.

— Это беда всех молодых людей, — улыбнулась Анна Сергеевна, — И мы были такими же. Сейчас бы многое спросил, да не у кого.

— Вот когда-нибудь выберем время, и вы мне покажете фотографии и расскажете о Диминих предках, хорошо? Ему всё равно некогда, а я когда-нибудь расскажу Валере с Аней.

— Хорошо, — Анна благодарно кивнула невестке, — обязательно расскажу всё, что знаю сама. Только у меня к тебе просьба… Ты при Алисе ничего не говори о том, что знаешь, что Петя ей неродной отец…

— Да я и не собиралась, — Наташа пожала плечами.

— Она, конечно, знает… Но Пётр просил… В их семье на эту тему — табу, тем более, что Алиса очень похожа на свою мать, такая же рыжая. Да и он сам любит её как родную, и разницы между ней и своим сыном не делает.

— Конечно, — заверила Наташа, — вы не беспокойтесь. Я ничего не скажу.

— Она носит его фамилию и отчество, и для неё он всегда будет родным отцом, хотя, конечно, все в их посёлке знают, кто её настоящий отец.

— А кто он?.. — Наташа уже мыла посуду и, спрашивая, повернула голову к Анне, — С ним что-то случилось?

— Да… Но случилось позже. Дело в том, что мать Алисы не стала с ним жить и развелась уже через год после свадьбы.

— Почему?

— Он сильно пил. Распускал руки… Да и вообще был очень грубым человеком… — Анна как-то странно задумалась, — Вся их семья была такая. И мать, и отец… Особенно мать. Она обладала изощрённым характером, любила манипулировать людьми. И все трое сыновей пошли в неё…

— Вы так хорошо знаете их историю, — про себя Наташа подумала, что Анна рассказывает о чужих, по сути, для неё людях так, как будто она очень хорошо их знает… даже лучше, чем семью собственного мужа.

— Да, собственно, я ничего не знаю, — свекровь, как бы очнувшись от воспоминаний, развела руками, — я же говорю, там маленький посёлок, и все про всех всё знают. А Саша с Леонидом были друзьями…

— С Леонидом?! — намыленная тарелка выскользнула из рук и со стуком упала на металлическое дно мойки.

— Ну, да… — Анна вдруг поняла, что проговорилась о том, о чём совершенно не хотела говорить невестке, но отступать было поздно, и она придала лицу отвлечённое выражение, — С Леонидом. Они одноклассники, всегда дружили, и сюда приехали вместе. Правда, Саша после службы остался в армии, мы ещё несколько лет поездили по гарнизонам, но, когда вернулись, их дружба возобновилась.

— Вы имеете в виду Лапина? — как можно равнодушнее спросила Наташа.

— Да, Лёню… — ещё равнодушнее постаралась ответить Анна.

— Так что, отец Алисы… — Наташа не успела продолжить, как свекровь её перебила.

— Нет, настоящий отец Алисы не Леонид, а его родной брат Михаил, — Анна Сергеевна казалась расстроенной тем, что пришлось рассказать всю правду, — После развода он совсем спился и, в конце концов, повесился. Поэтому о нём никто не хочет вспоминать, ни бывшая жена, ни брат…

— Понятно… — До Наташи, наконец, дошло, кого напоминает ей рыжеволосая зеленоглазая гостья… Нет, она не была похожа на Леонида Лапина… Но глаза!.. Даже другого цвета, они смотрели так же, как глаза его дочери… Кристина!.. Вот о ком она совсем забыла, когда мучительно вспоминала, кого ей так напоминает Алиса. Пронзительный… насмешливый… дерзкий и высокомерный — таким был взгляд Кристины. Точно так же смотрела и Алиса…

«Они двоюродные сёстры», — подумала Наташа, вытирая руки вафельным цветастым полотенцем.

Успокоив Анну Сергеевну, что она никогда ничего не скажет в присутствии Алисы и её отца, она вышла вслед за той в гостиную.


— Мама, Анечка плоснулась! — чинно выйдя из спальни, объявил Валерик.

Невольно улыбнувшись, Наташа поспешила к маленькой дочке. Девочка, действительно, проснулась и, сморщив круглое личико, уже собиралась заплакать, но, почувствовав материнские руки, передумала и широко заулыбалась.

— Девочка моя хорошая, — ворковала Наташа, снимая ползунки и подгузник, — самая любимая… самая красивая…

— Мама, на плисыпку! — Валерик двумя ручонками протянул ей банку с детской присыпкой.

— Ах ты, мой помощник! — рассмеялась Наташа, — Ну, что бы я без тебя делала?!


— К тебе можно? — дверь отворилась и на пороге спальни возникла Алиса.

— Ну, конечно, — Наташа приветливо обернулась от кровати, где переодевала Анечку, — проходи. Я сейчас…

— Да просто у них там свои старческие разговоры, — девушка кивнула головой в сторону гостиной, — скучно.

— Старческие?! — рассмеялась Наташа, — Ну, ты даёшь…

— А какие же? — пожала плечами Алиса, — Конечно, старческие. Про цены на бензин, на квартиры…

— Ну, мы с Димкой тоже про цены на бензин разговариваем, — Наташа свернула грязный подгузник и, показав на ребёнка, попросила на ходу, — посмотри за ней, хорошо? А я сейчас…


Проводив её взглядом, Алиса присела рядом с девочкой. Почувствовав, что мама ушла, та расплакалась.

— Ну, чего ты ревёшь? — девушка попыталась дать ребёнку пустышку, но Анечка обиженно сжала маленькие губки. Не решаясь взять её на руки, Алиса потрясла разноцветной погремушкой. Услышав знакомые звуки, девочка ненадолго замолчала, ловя глазами яркую игрушку. Пользуясь тишиной, Алиса с любопытством вглядывалась в крошечное личико.

— Плачет? — Наташа быстро вошла в комнату и, взяв дочку на руки, привычно расстегнула пуговицы на груди.

— Так, чуть-чуть поплакала…

— Она у нас капризуля, — ласково глядя, как дочка сосёт грудь, улыбнулась Наташа, — Димка её совсем избаловал, с рук не спускает, когда дома.

— Она очень похожа на тебя, — Наташе показалось, что в голосе девушки послышались нотки ревности, — только глаза синие.

— Да, так и есть… — взяв маленькую ладошку, Наташа поднесла её к губам.

Анечка, действительно, была очень похожа на неё… Ещё ожидая рождения дочки, Дима часто говорил, что она будет похожа на Наташу… Так оно и вышло. Как будто сделанные одним оттиском, мать и дочь были копиями друг друга… С той лишь разницей, что глаза у Анечки были не карие, а синие… Такие же, как у Анны Сергеевны и Димы… Такие же, как у Валерика. «Ну, вот… ты нарушила вашу семейную традицию, — пошутил тогда Дима, — блондинки с карими глазами не получилось…»

«Потому, что моя любовь к тебе оказалась сильнее семейных традиций», — она смотрела на него своими огромными глазами цвета крепкого чая так, что ему казалось, что он видит в них своё отражение.