Глеб сбился с шага только на секунду, энергично подошел, я разблокировала дверь, он забрался внутрь.

— Привет, — потянулся он ко мне, поцеловал и, указав бровями на парня, удивленно спросил: — Кто это?

— Ехал за мной еще с Бебеля, — пожала я плечами. — Знакомиться у меня желания не возникло.

— Оригинально! — заметил Глеб. Я вновь растерянно пожала плечами, ничего оригинального не наблюдая, особенно в действиях мальчишки — банальный подкат.

Оптимист тем временем поднялся с колен, отряхнул джинсы и топтался на месте, вероятно, думая, что предпринять. Муж открыл дверь, вышел, приблизился к парню. Надеюсь, он не собирается скандалить или того хуже — устроить заварушку? Я чуть приоткрыла окно, готовясь подслушивать. Глеб взял из рук замешкавшегося парня букет, сунув вместо него купюру:

— Благодарю. Удачной охоты, молодой человек!

Как ни в чем не бывало, вернулся ко мне и вручил цветы со словами: «Дорогая, это тебе». Выглядел сокрушительно, абсолютным победителем. Меня переполнило удовлетворение, гордость, отдавая приятным теплом в теле. Захотелось кричать: «Это мой муж! Все видели какой он у меня?!» Вместо этого, я по-дурацки хихикнула, обалдело промямлила спасибо, переложила цветы на заднее сиденье и завела машину. Улыбку Оптимист потерял, провожал нас недовольным взглядом, досадливо кривив губы.


Пожалуй, стоило его отблагодарить: напомнил какой у меня чудесный муж, не зря я в него влюбилась шесть лет назад.

— Домой? — спросила я Глеба. Он вскинул обе руки в жесте: «сдаюсь», предлагая решать самой и добавил:

— Мне никуда не нужно.

— Значит домой, — заключила я и мысленно порадовалась, что он не затевает неприятный разговор о произошедшем. Мог бы приревновать или усомниться в моей честности, предполагая, что я дала парню повод для такого поведения. — Что у тебя с машиной?

— Абсолютно нелепая ситуация. Представляешь, зависла, можно сказать, в воздухе, — тут он улыбнулся и пояснил: — Загнал в сервис поменять фильтра и масло, через пару часов позвонили ребята — подъемник заклинило, прямо с моей тачкой на нем. Техник приедет только утром, следовательно, и вернут уже завтра. Хотел было скандалить, да плюнул.

— И правильно сделал.

К дому мы подъехали уже в темноте, осенняя ночь стремительно приближалась. Ночь меня всегда пугала, не люблю ее. Вдоль дорожек общего пользования горели фонари на кованных столбах, а у самого дома темень. Скорее бы снег что ли выпал, с ним значительно светлее.

— Завтра же куплю фонарь с датчиком движения, — выйдя из машины обронил муж, словно знал, о чем я думаю, второй раз удивив меня за час. Держась за руку, мы подошли к крыльцу, он включил свет над дверью и вспомнил: — Ты забыла цветы. Иди домой, я принесу.

Глеб вернулся к машине, я открыла дом, вошла, не закрывая двери скинула сапоги и пошлепала включать везде свет. В прихожей, потом в гостиной и на кухне. После вернулась, сняла пальто и определила на комод сумочку. Вернулся муж с цветами в руке, предал мне, я унесла их и поставила в воду, водрузив вазу на кухонном столе.

— Юлька, — позвал меня муж, стоя в дверях кухни. — Откуда у тебя эта… — он взглянул на нее, подбирая слово, — дрянь?

Она покачивалась у него на веревке, подобно мыши, пойманной за хвост, вызывая еще большее отвращение. Надо же, я уже и забыла про нее.

— Эту милую поделку я нашла сегодня утром у нас на крыльце, по глупости решив, что ее нам подкинул Херальд.

— Херальд? — задумчиво повторил Глеб и снова уставился на куклу. Я рассказала версию с праздником, к которой мы пришли со Светкой, муж усмехнулся и закинул ее в мусорное ведро.

Спросите меня зачем — не отвечу, только я достала ее, сиротливо лежащую на дне пустого ведра, и закинула в ящик с химией для уборки.

Ужинали мы, заговорщицки поглядывая на цветы, смеясь и улыбаясь друг другу, я так казалось светилась подобно луне за окном, нахально заглядывающей нам в окна. Словно окунулась во времена наших первых свиданий, когда сердце бешено замирало от каждого обращенного в твою сторону взгляда, от каждого жеста, наполненного заботой.

Познакомились мы в сложный для меня период — после смерти мамы минуло полгода — Глеб вдохнул в меня жизнь, заставив поверить, что она продолжается. Со Светой мы разрабатывали для отеля дизайн номера люкс, там и познакомились с Глебом. Ему на правах управляющего, он тогда только вступил в должность, приходилось часто встречаться с нами: «смена одежки» для люкса — его идея. Глеба расстраивали мои «печальные глаза», что он только не делал, для того чтобы увидеть в них улыбку. Я смотрела на него и понимала: Глеб самый чудесный муж на свете, боясь даже представить отсутствие его в своей жизни.


Языки пламени колыхаясь рвались вверх, в темное сопло каминной трубы. Ровная стопка поленьев, сложенная домиком и объятая огнем, накренившись, распалась. Мы сидели на пушистом ковре и пили вино. Идея разжечь камин принадлежала Глебу. «В конце концов, мы его даже толком не обкатали», — аргументировал он.

Планировку дома, обстановку помещений я полностью разрабатывала сама, изредка прибегая к совету подруги, и лишь камин не являлся моим детищем. Изначально камин не предусматривался по проекту дома, иметь его — непременное желание мужа. Для воплощения потребовалось уменьшить площадь гостевой спальни на втором этаже, но мы остались довольны, ребята, мои коллеги, постарались на совесть. Так как въехали мы в готовый дом летом, зажигали его только пару раз, причем оба для проверки функционала.

Я отставила бокал и спиной наклонилась к мужу, не отводя глаз от огня. Он тут же обнял меня, собрал мои волосы себе в ладонь и убрал их через мое плечо. На обнажившейся шее почувствовала легкое дуновение — его дыхание: от плеча к пояснице побежала дорожка мурашек, мышцы внизу живота свело в предвкушении, мелко-мелко пульсируя и разбегаясь по всему телу. Глеб оттянул широкий ворот моей футболки и поцеловал шею, плечо моя спина инстинктивно выгнулась, между лопаток приятно закололо, отдавая сладкой истомой. Я закрыла глаза и, повернув голову, потерлась щекой о подбородок мужа. Его руки сомкнулись у меня на талии, ухватили футболку за край и в одно мгновение стянули ее. Соски, лишенные защиты в виде мягкого хлопка, затвердели в ожидании прикосновений, ласки и, только это случилось, из груди вырвался хриплый стон.

Глеб опустился спиной на ковер, прижимая меня к себе и не выпуская мою грудь из рук, я подалась за ним, ощущая поясницей его пах. Возбуждение разрывало меня, заставляя гнуть спину и снова прижиматься, чтобы чувствовать выпячивающую плоть — сто лет так не заводилась. Меня трясло, как при лихорадке, не в силах больше удерживать момент, я развернулась, подтянулась к нему и впилась в его губы.


В первый раз все закончилось слишком быстро, слишком нетерпимо, яростно. Второй был уже размеренным, привычно-семейным, удобным и нежным.

Глава 3


Зеркало никогда не лжет, так ведь? Собираясь на работу, я вспомнила недавний треп со Светкой. Она утверждала, что нам пора колоть уколы красоты. Вздор! Ни ранних морщин, ни кругов под глазами, даже маломальского прыщика не вижу. Объективно, больше двадцати пяти, ну хорошо, шести, мне не дашь. Пусть катится со своими уколами в… к косметологу.

— Ты готова?

Глеб уже одетый стоит в дверях спальни. Люблю этот серый костюм: глаза мужа смотрятся темнее, глубже, а медовые крапинки по краям — ярче.

— Ты вовремя, — улыбаюсь ему, поднимаю волосы и поворачиваюсь спиной.

Бегунок молнии скользит вверх, Глеб, опустив мне на плечи руки, шепчет: «Ты прекрасна».

— Я прогрею твою машину, не задерживайся.

Задерживаться действительно не стоило, ведь сначала нужно доставить на службу Глеба. Кокетливо пустив в воздух облако духов, а потом встав под него, я еще раз взглянула в зеркало и пошла вниз. Настроение — блеск, хоть сейчас в бой: творить, создавать, сеять прекрасное в массы.

Даже не берусь представить, что могло бы испортить мою гармонию с миром, что не так часто бывало по утрам. В это утро не справились с этой задачей: стрелка, поехавшая по чулкам, — вернулась, переодела, не потратив при этом и капельки нервов, забытая мужем, на комоде прихожей, чашка с остатками кофе — напевая отнесла ее в мойку.

Когда я обувалась в сапоги, раздался автомобильный сигнал — Глеб торопит. Подхватила с вешалки пальто, сунула руки в рукава, как всегда на бегу запахивая его, вышла. Муж уже развернулся и выехал на дорогу. Закрыла дом, сбежала с крыльца, запнулась, чуть не потеряв равновесие, и развела в стороны руки, взмахнув сумочкой. Удержалась на ногах и спорно засеменила вперед, на ходу убирая ключи в сумку, поэтому и пропустила приближение пса.

Услышала надрывный лай, с ужасом понимая, что пес уже в двух шагах, резко повернулась. Мы испугались оба. Он — на секунду отскочил назад, разразившись еще более громким лаем, вперемешку с рычанием, скаля желтые зубы, и тут же снова бросаясь в атаку, выискивая, как ко мне лучше подступиться. И я — от неожиданности сжавшись, закрываясь руками, понимая, что все делаю неправильно. Отчаянно топаю ногой и кричу ему:

— Фу! Место!

— Ну-ка, фу! Сука, фу, я сказал, — слышу я голос мужа.

Одновременно с ним, сухим голосом раздается приказ от хозяина пса: «Ко мне, Джек, ко мне». Бегущий к нам Глеб на секунду отражается в зрачках собаки, в этот момент пес прыгает и сбивает меня с ног. Я закрываю глаза, прячу голову в ворот пальто, ожидая, что он вцепится в меня пастью. Чувствую передние лапы пса на своем теле, пошевелить рукой или ногой — боюсь, не сделать бы хуже.

Вид поверженного врага успокоил его, или же голос хозяина, но кусать меня пес не стал. Немного потоптался на мне, гавкнул отрывисто два раза, словно докладывал о победе, и резко задышал, пуская мне на пальто слюну. В этот момент подбежал Глеб, схватил собаку за ошейник и со всей дури откинул в сторону. Пес повизгивая перекрутился, встал на лапы и кинулся к хозяину. Ткнулся ему лбом в ногу и снова бросился атаковать нас с громким лаем. Глеб в это время подхватил меня за руки и поднял с земли.

— Джек, ко мне, — раздался суровый окрик соседа.

Херальд стоял в трех метрах, глядя на нас из-под кустистых седых бровей, стуча палкой в дорожку, призывая пса успокоиться. Он просто стоял и презрительно смотрел на нас, создавая впечатление, что он в сговоре со своим Джеком. Собака, наконец, успокоилась и села в ногах хозяина, поглядывая то на него, то на нас. Глеб в это время был сосредоточен на мне: пытался отряхнуть пальто, интересовался не больно ли мне и видеть Херальда не мог.

— Вот что, старик, сделаем так, — повернулся к нему муж, тыча в его сторону пальцем. — Сейчас ты забираешь своего пса, и вы оба убираетесь с нашего участка! Еще раз такое повторится, пеняй на себя. Завел животину, так следи за ней!

Последние слова он почти кричал. Пес, услышав крик, вновь разволновался и начал скулить, поглядывая на хозяина, не иначе спрашивал разрешения наброситься. Извинений мы так и не дождались. Сосед обвел нас глазами, сглотнул, готовясь что-то сказать, а в итоге взял собаку за ошейник и пошел с ней на свою территорию.

— Ты как? — взял меня за лицо муж. Чмокнул в нос, прижал к себе и поинтересовался: — Сильно испугалась?

— Нормально, — пискнула я, понемногу приходя в себя, имея в виду и то и другое.

— Идем, тебе нужно переодеться, — повел меня Глеб за руку к дому.


Через десять минут мы отъезжали от дома.

— Думаю, все же придется ставить забор, — сделал вывод Глеб.

— Мы же договорились о живой изгороди, — забеспокоилась я.

— По-твоему, я должен спокойно смотреть, как тебе угрожает опасность?

— Никакой опасности, подумаешь, немного облаял пес…

— Немного облаял?! — муж сбавил скорость и повернулся ко мне. — Ты серьезно? Да он чуть тебя не растерзал!

Я засмеялась, пытаясь перевести разговор в шутку — не хватало, чтобы он себя накрутил. Разумеется, я испугалась, но и событие из этого делать не стоило. Все живы, ничего страшного не произошло. Так или иначе, старик наш сосед, никуда от него не деться, нужно идти на компромиссы. Будет рецидив, там и посмотрим, как воздействовать. На мое оживление Глеб никак не отреагировал, в том смысле, что не счел нужным поддерживать, немного покачал головой и добавил скорость. Довольно своевременно, потому как особо нетерпеливые граждане, едущие позади, уже начали сигналить.

— Ты преувеличиваешь, дорогой, — как можно мягче сказала я, и перевела тему: — Ты не забыл, что тебе сегодня нужно заехать в магазин?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Может мы сделаем это вместе?