– Я приказываю тебе. Говори!

Мэдж смотрела не на королеву, а как бы сквозь нее.

– Вот что, – наконец решилась она. – Я не могу предсказать твою судьбу, но дам совет. Там, у леса, стоит человек, который тебя любит. Ты для него единственная отрада в жизни. Но остерегайся его. У него светлое сердце, в остальном он черен. Вокруг него все черное, ибо на нем лежит проклятие.

Из всего сказанного Анну больше всего поразили слова о любви Тирелла к ней. Об этом она и поведала Деборе, когда возвратилась в замок. Но баронесса лишь пожала плечами.

– Надо быть слепцом, чтобы не заметить, как на вас смотрит Черный Человек. Первой это заметила его жена. Разве вы не видите, что она места себе не находит?

Анна и в самом деле в последнее время была поражена тем, что юная леди Тирелл, прежде такая ласковая и веселая, стала беспокойной, часто плакала и жаловалась на мужа, говоря, что он чаще проводит ночи со своими птицами, чем с ней. Королева, однако, не выразила ей сочувствия. Джудит приобрела супруга вовсе не тем путем, чтобы ожидать от него нежных чувств. Поэтому, когда сэр Джеймс заявил, что намерен отослать жену в свое родовое поместье в графстве Суффолк, которое давно запущено и нуждается в хозяйской руке, она не стала возражать, спросив только, почему сэра Джеймса не интересует, сына или дочь подарит ему супруга.

Тирелл посмотрел на нее странным взглядом.

– Если меня не волновало, чье дитя носит Джудит, какое мне дело до пола тех, кто будет носить мое имя?

Анна смущенно отвела взгляд. Она старалась убедить себя, что этот раб Ричарда не заслуживает сострадания, но в ту минуту испытала нечто похожее на угрызения совести.

В середине апреля королева наконец пожелала поохотиться с Лакомкой. Тирелл ее отговаривал, поскольку считал, что ястреб еще не до конца приручен. Однако Анна непременно хотела испробовать птицу еще до конца сезона. Они отправились в лес ближе к вечеру, в самое подходящее время, когда голодная птица лучше всего берет дичь.

В лесу стояла тишина. Огромные дубы, укутанные дымкой молодой зелени, словно дремали. Где-то тосковала лесная горлинка.

– Нам не стоит слишком долго оставаться в лесу, ваше величество, – сказал Тирелл. – Один напуск – и довольно. Слишком душно, не было бы дождя.

Королева даже не оглянулась. Впереди них, уткнувшись носом в землю, трусил лохматый Дик. Анна с ястребом на руке шла следом. Тропинка, извиваясь среди обросших мохом дубов, спускалась к лесному озеру, где обычно было много дичи.

Первый напуск Лакомки был неудачен. Птица словно с недоумением воззрилась на взлетающего с треском фазана и, пока Анна не сбросила ее с руки, не пожелала работать. Но и потом, ринувшись было в погоню, не схватила добычу, а отлетела в сторону и безмятежно уселась на ветвях дуба.

– Я говорил вашему величеству, что еще рано с нею заниматься охотой, – спокойно заметил Тирелл, когда им удалось все-таки с помощью вабила подманить птицу.

Однако Анна не желала сдаваться. И следующий напуск был просто великолепен. Лакомка с лету ударила белку и вместе с нею, ломая ветки, рухнула в густой кустарник. Анна была так довольна, что дала птице почти полностью растерзать тушку зверька, а потом еще и прикормила ее мясом.

Тем временем загудел ветер, где-то прогрохотал гром.

– Пора возвращаться, – заметил Тирелл. – Ястребы плохо охотятся в ветреную погоду, да и она, кажется, уже сыта.

Анна не возражала, но именно в этот момент собака подняла с лежки кролика, и, прежде чем Тирелл успел возразить, королева снова подбросила в воздух птицу.

Кролик замелькал серой спинкой среди листьев папоротника. Лакомка рванулась было за ним, но потом вдруг передумала и уселась на ветке дуба. Раскрыв клюв, она сердито зашипела, нахохлилась и отвернулась, давая понять, что более не желает иметь с людьми никаких дел.

Анна пришла в отчаяние. Ничего не помогало – ни голос хозяйки, ни приманка. Когда хлопочущие люди надоедали птице, она перелетала на другое дерево, и все повторялось сначала.

– Все, – наконец сдался Тирелл. – Из этого ничего не выйдет. Я знаю таких птиц. Если она решила не возвращаться, значит, и не вернется. А нам необходимо успеть вернуться до того, как разразится непогода.

Королева бросила на него рассерженный взгляд.

– Можете возвращаться, если вам угодно. А я слишком много сил и времени потратила на Лакомку, чтобы от нее отказаться. Вы лучше меня знаете, что стоит ей хоть одну ночь провести в лесу, как она полностью одичает.

Когда у Анны эмоции брали верх над разумом, она не слушала ничьих советов. Тирелл попытался ее урезонить, сказав, что на Лакомке бубенчик и что из Вудстока он пошлет за нею двух ловчих, снабдив их даже факелами, если поимка птицы затянется до сумерек. Но Анна не была уверена, что ловчие сумеют отыскать птицу в лесу, к тому же неизвестно, куда она может за это время улететь.

Оставалось только удивляться ее упорству по столь незначительному поводу. Закатные лучи все еще озаряли стволы деревьев, но с севера все ближе приближалась свинцовая туча, и гром грохотал уже совсем близко. Анна, казалось, готова была уже отступить, когда ястребиха, перелетев открытую поляну, опустилась на противоположном склоне на ветку совсем рядом с землей.

– В последний раз, – сказала Анна и, подхватив полы плаща, бросилась бежать.

Тирелл утомленно опустился на поваленное дерево. Несмотря ни на что, он был доволен прогулкой. Никогда еще он так долго не оставался наедине с королевой, к тому же сегодня ее величество Анна была живой и непосредственной, и ему было легко с ней.

В этот миг кружившийся неподалеку Дик вдруг насторожился и замер, навострив уши и напряженно вытянув хвост. Тирелл взглянул в ту сторону, где в кустах безуспешно подзывала Лакомку королева, – и весь похолодел. На ветке дуба светлым пятном выделялся силуэт собравшейся в комок и замершей для прыжка рыси. Королева находилась как раз под деревом, где притаилась клыкастая хищница.

– Назад! – закричал Тирелл, срываясь с места. – Назад!

Дальнейшее произошло в считанные мгновения. Королева остановилась, заметив бегущего в ее сторону сэра Джеймса, и в тот же миг рысь прыгнула. Анна отчаянно закричала, и Тиреллу показалось, что его сердце разлетается на тысячу осколков. Спасло королеву лишь то, что она стояла на склоне и от толчка упала вперед. Хищник перелетел через нее, и они с шумом покатились в заросли папоротника внизу.

Первым у цели оказался Дик, и уже через миг они с рысью сплелись на земле в рычащий и воющий клубок. Тирелл прежде всего бросился к королеве, но, увидев, что она уже сама поднялась и теперь сидит, глядя расширенными от ужаса глазами на сражающихся животных, выхватил кинжал и пришел на помощь собаке.

Ему не сразу удалось понять, кто где, но, лишь на какой-то миг визжащая дикая кошка оказалась сверху, он умудрился ухватить ее за загривок и, рванув к себе, дважды ударить, вгоняя кинжал по самую рукоять…

Когда по телу хищника прошла судорожная дрожь и лапы бессильно повисли, он, оставив Дику терзать добычу, вновь кинулся к королеве. Плащ ее был разорван, на плече алели пятна крови, но казалось, что она не замечает этого. Безумный страх все еще стоял в ее широко распахнутых зеленых глазах. И когда Тирелл приблизился, Анна испуганно потянулась к нему и, едва он ее обнял, разразилась рыданиями. Она все еще пребывала во власти страха, и вся дрожала у него в руках. Тирелл сам все еще тяжело дышал после пережитого, однако мысль, что он держит королеву в объятиях, что она не боится, не презирает его, как прежде, а, наоборот, ищет у него защиты и утешения, заставила его замереть. Это было сладкое чувство, и какой-то миг он ни о чем больше не мог думать, лишь чувствовал, как у его груди, словно испуганный зверек, бешено бьется ее сердце. Когда его стук стал ровнее, а всхлипы реже, мягко разжал объятия.

– Ваше величество! Моя королева, пора! С минуты на минуту польет дождь, нам необходимо где-то укрыться.

От звуков его голоса она окончательно пришла в себя. Увидела сидящего рядом с окровавленной мордой Дика. Тирелл легко перебросил тушу рыси через плечо.

– Ваше величество, дождь вот-вот начнется, к тому же вы ранены. Мы успеем вернуться в замок, но здесь неподалеку хижина этой ведьмы Ульрики. Думаю, нам следует там переждать грозу. К тому же вам нужна помощь.

Хижина Мэдж-Ульрики оказалась обычной землянкой с заросшей травой плоской кровлей. Они бы не смогли ее обнаружить в гуще сумрачного, волнуемого ветром леса, если бы не Дик. Пес первым наткнулся на дверь и стал скрестись в нее и скулить. Колдунья как бы и не удивилась, когда Тирелл ввел в ее жилище королеву, тотчас сообразила, что случилось, и, кивком головы отослав его за дверь, стала раздевать королеву, чтобы осмотреть ее плечо. К счастью, царапины были не столь глубоки, видимо, когти рыси увязли в складках ткани и капюшона. И все же Мэдж заговором остановила кровь, затем поставила на огонь воду и, когда она остыла, промыла рану, наложив на порезы корпию. Анну все еще порой начинала бить дрожь после пережитого испуга, и Мэдж дала ей успокаивающего отвара из трав. За все это время они не вымолвили ни слова. За окном полил дождь, грохотал гром, лес неистово шумел. Дик обследовал все углы хижины и, поскуливая, стал царапаться в дверь, куда вышел хозяин. Однако когда Мэдж приоткрыла ее и пес увидел потоки воды, то попятился, предпочтя теплое место у огня.

Анна несколько опешила, когда увидела, что Мэдж накинула плащ из толстого войлока и складывает в корзину какие-то снадобья, видимо, собираясь уходить.

– Ты куда? Ведь ты не оставишь меня одну с этим человеком?

Мэдж внимательно посмотрела на нее из-под нависающих косматых бровей. В ней уже давно не осталось ничего женского.

– Чего ты боишься? Он спас тебя сегодня. К тому же я говорила тебе, что сердце этого человека полно тобой.

Анна окончательно растерялась.

– Но поэтому я и не хочу оставаться с ним! Ты сама советовала мне держаться от него подальше.

– Не больно же ты внимательна к моим словам.

Анна вспыхнула:

– Он мой страж! Сам король приставил его ко мне.

– Он давно уже не тюремщик тебе. И не бойся: если ты не позовешь его, он не войдет под этот кров. А мне надо идти. У доброго отца настоятеля снова был приступ, и он еще несколько часов назад прислал за мной слугу. Если хочешь, я скажу, чтобы из аббатства послали человека в Вудстокский замок с сообщением, где ты находишься.

Анна с охотой согласилась. Когда Мэдж ушла, она какое-то время сидела у очага. Дождь за окном хлестал все сильнее, в крошечное, затянутое пузырем оконце хижины ничего нельзя было разглядеть. В конце концов Анна не выдержала, встала и открыла дверь. Сквозь потоки дождя она не сразу увидела пытающегося укрыться под ветвями дуба Джеймса Тирелла. Он стоял со скрещенными на груди руками, прислонясь спиной к стволу, и что-то в его силуэте вновь напомнило ей Филипа. Возможно, именно поэтому ее голос, когда она окликнула его, звучал не слишком любезно. Однако Тирелл не двинулся с места. Королева пожала плечами и вернулась к огню. Посидев немного, глядя на распластавшийся у двери труп рыси, она снова встала и распахнула дверь.

– Сэр Джеймс Тирелл! Вы сегодня спасли меня и имеете полное право разделить со своей королевой это убежище. И если вы не хотите, чтобы чувство признательности заставило меня выйти к вам под дождь, вы примете мое приглашение.

Дик, стоявший у порога рядом с ней, призывно взлаял. Силуэт Черного Человека наконец отделился от ствола и, легко ступая, двинулся в ее сторону. У Анны невольно сжалось сердце – эта походка, движения, стать… Порой она ненавидела себя за то, что всякий раз искала это сходство.

Он вошел и сел поодаль от нее, откинул капюшон. От влаги его волосы отяжелели и падали вдоль лица. Он бросил на королеву взгляд, и опять Анну поразил золотистый свет беспредельной радости в его глазах. В эту минуту Джеймс Тирелл показался ей даже красивым.

– Что вы за человек, сэр Джеймс? – в свою очередь глядя на него, спросила она. – Вы верный слуга короля Ричарда, но вы же и ненавидите его. Вы выполняете любое его самое ужасное поручение и в то же время не предали меня, хотя и обязаны были это сделать. Кроме того, вы видели, что я пыталась убить короля. Да-да, не отрицайте, вы стояли в другом конце зала и смотрели, как я поджигаю канат. Почему вы стремитесь уберечь меня от гнева Ричарда?

Лицо Тирелла было бесстрастным до тех пор, пока он не встретился с вопрошающим взглядом королевы. И тогда в нем что-то дрогнуло, мука и боль отразились во взоре.

– Зачем вы спрашиваете, если знаете, что вам я предан куда больше, чем королю? И это все, что я могу вам ответить. Не требуйте от меня более ничего. Ибо вам я не смогу солгать, а то, что скрывается под покровом моей тайны, столь чудовищно, что вы ужаснетесь.

Он опустил голову на руки, словно стараясь ни о чем не думать, ничего не видеть. Однако Анна твердо решила выведать у него его тайну. Поэтому она мягко заговорила: