— Так, если не в мотель, то куда? — я не хотела бы спать в машине, но если я должна сделать это, чтобы остаться живой, то я буду.

Он съехал на автостраду, вливаясь в медленный и плотный полуденный поток машин под темным небом.

— Кое-где они и не подумают искать. Во всяком случае, пока что. Кейп-Мэй.

Кейп-Мэй был старым курортным городком на побережье, похожим на Атлантик Сити, только меньше и намного менее гламурный. Я никогда не бывала там, но люди, которые раньше владели магазином часов в конце улицы, где у меня бизнес, вышли на пенсию и уехали туда.

— У тебя есть жильё в Кейп-Мэй? — я не могла представить Конрада Мерсера лежащим на пляже среди пенсионеров с внуками в песочке неподалеку.

Он покачал головой.

— Нет, но я знаю кое-кого, у кого оно есть.

— Ты доверяешь им? — я поерзала, усаживаясь удобнее в кресле, пока поток машин стал уменьшаться по мере нашего удаления от Филадельфии.

— Безоговорочно. Мертвые не могут говорить, — Конрад преодолел следующий съезд, потом свернул направо на заправочную станцию на первом же повороте.

— Что ты имеешь в виду? — я наклонилась и взглянула на датчик уровня топлива. — И почему мы остановились?

— Я имею в виду, что мы едем в дом мертвого человека, — он припарковался рядом с бензоколонкой. — Останься здесь. Это займет всего минуту.

Он послал мне строгий взгляд, прежде чем выйти из машины.

Я наблюдала в боковое зеркало, пока он обходил вокруг внедорожника, оглядываясь по сторонам.

Большой белый грузовик с разбитым крылом стоял с другой стороны от нашей колонки. Его хозяин курил и говорил по своему телефону, когда Конрад зашел за спину курильщика и опустился на колени. Я повернулась, чтобы посмотреть на него, но его не было видно. Что, черт возьми, он делал? Через минуту он появился из-за внедорожника, хотя я понятия не имела, как ему удалось вернуться обратно к нашей машине так, что я его не увидела.

Он забрался на водительское место и бросил номерные знаки на заднее сидение.

— Ты что, только что стащил номерные знаки у того парня?

— Конечно, я так и сделал, — он повез нас обратно к автостраде. — Сиди внутри. Понадобится какое-то время, прежде чем мы доберемся до Кейп-Мэй. Тебе достаточно тепло? — он потянулся к переключателю печки, чтобы сделать потеплее, прежде чем я смогла ответить. — Я остановлюсь, чтобы поесть, как только мы уедем подальше.

— Окей, — не похоже, как будто я могла что-то еще сказать, кроме этого. Я была просто той, кого взяли за компанию. — Как думаешь, когда это все закончится?

— Трудно сказать. Нэйт должен передать мне столько информации, сколько сможет ее получить в этих условиях. Мне нужно отвезти тебя в безопасное место, затем возобновить дискуссию с Винсом. Он был достаточно разумным в прошлом, но теперь всё изменилось с тех пор, как он стал главным.

— Ты думаешь, он может передумать по поводу меня?

Его челюсть напряглась, выдавая его, но все же он ответил.

— Возможно.

— А если он этого не сделает?

Он напрягся еще больше.

— Я разберусь с этим, — он взглянул на меня. — А почему это название «Цветочный горшок Джесси», вместо «Чарли»? Джесси — это кто?

«Что?» Вопрос лишил меня равновесия. Я зажала губы между зубами и покачала головой. Я никогда не говорила про Джесси. Когда кто-нибудь спрашивал меня про имя в названии магазина, я просто улыбалась и меняла тему.

Он вздохнул.

— Окей, тогда почему флорист?

— Ты имеешь в виду, почему я открыла цветочный магазин?

— Да.

Никто не спрашивал меня об этом раньше. Мне нужно было сказать «чтобы делать деньги» или «потому что у меня было желание заниматься этим». Но ничто из этого не было правдой. Выручки у меня было много, и мне пришлось на практике учиться вести дела и создавать говорящие композиции, чтобы они соответствовали различным мероприятиям — какие оттенки дополняют друг друга, подходящие вазы, уловки с лентами, и что цветы обозначают.

Я сказала правду:

— Цветы недолговечны.

— Недолговечны? — он подарил мне вопросительный взгляд.

— Ты знаешь, некоторые женщины говорят, что не любят получать цветы?

— Да, я слышал об этом. Потому, что цветы умирают, верно?

— Да, — мысль о том, как он дарил цветы женщине, которая не оценила их, заставила меня заскрипеть зубами. — Даже если поставщик не будет срезать их и отправлять мне, они долго не сохранятся. Лепестки опадут и стебли увянут. Они здесь лишь на короткое время, — я провела пальцами по ремню безопасности, внезапно смущенная тем, что сказала ему о себе слишком много. — Но в это время они отдают всё. И даже при том, что должны погибнуть, они все равно немногие из самых прекрасных вещей в мире. Мой выбор — вкладывать средства в этот короткий миг великолепия, жить этим моментом, осознавать, что эти вещи могут и должны закончиться, но что я не должна позволить страху перед смертью управлять мной.

Конрад изучал меня, рассматривая в течение слишком долгого времени, когда уже должен был обратить внимание на дорогу. Он так делал снова — пытался увидеть меня. Я дала ему подсказку, позволила ему взглянуть, показав ему о себе больше, чем хотела бы показывать кому-либо уже очень давно.

Он повернулся обратно к дороге, нахмурив брови.

— Что, черт возьми, произошло с тобой, Чарли?

Глава 15

Конрад.


Она отвернулась и уставилась на деревья вдоль трассы на Нью-Джерси, её губы сжались в тонкую линию. Молчание Чарли было почти таким же красноречивым, как и то, что она говорила о своей любви к цветам. Она познала потери, прошла через какие-то потрясения, о которых я мог только догадываться. И возможно, едва выжила.

Я всегда думал о ней, как о нежном цветке, но её прошлое заставило отрастить шипы. Которые мне нужно было изучить, проводя руками по ним до тех пор, пока не пойдёт кровь, пока я не пойму каждую частичку боли, которую она перенесла. Я хотел подробностей, хотел успокоить её, уверив, что со мной она будет в безопасности. Все, что я знал наверняка, — это то, что в следующий раз, когда я найду кого-то, кто будет обижать её, я убью их без всяких колебаний. В том числе это касалось и Берти.

Разочарование захлестнуло меня изнутри. Вопреки своим инстинктам, я оставил его в живых. Потому что я следовал приказам. Я убивал, только когда мне говорили. Именно таким образом выполнялась работа. Никто не захочет нанимать бешеного пса. Мои дела были методичными, профессиональными. Я был оружием, и только холодные зеленые купюры могли нажать на мой курок. Но в этот раз всё было по-другому.

— Почему ты делаешь то, что делаешь? — она не смотрела на меня, когда задавала свой вопрос.

— За это платят, — суровая правда.

— Ты всегда делал это?

— Да.

Я установил спидометр на пять миль выше лимита, когда мы, обогнув городок Вайнилэнд по окраине, проехали маленькую «ловушку для лихачей[15]» между Филадельфией и Кейп-Мэй.

— Сколько всего людей ты убил? — легкая дрожь в её голосе ножом резанула меня. Она боялось меня, того, на что я способен.

— Много, — я перегнулся и схватил её за левую руку. — И я убью любого, кого мне потребуется, если это означает твою безопасность.

Она не оттолкнула, и меня резко бросило в жар, когда я осознал, насколько сильно мне хотелось прикасаться к ней. Держать её поближе больше не было возможным вариантом. Это стало потребностью. Я лишился этого, когда вернулся в свою квартиру и обнаружил, что она и Нэйт пропали. Я не мог ясно мыслить, пока не нашёл её. Я стал зависимым от неё. Это не имело смысла, но я не мог это изменить. Возможно, я и не хотел.

Облака перед нами рассеялись, давая ложную надежду на улучшение погоды. Ураган несся следом за нами и готов был не более чем за час поглотить те тусклые лучики света, который еще пробивались.

— Давай остановимся здесь, чтобы поесть. Нам нужно приобрести кое-какие вещи, которые мы возьмем с собой. Я предполагаю, что дом пустовал некоторое время.

— О’кей, — она натянула свой свитер, плотнее укутываясь. — Мне нужно размять ноги.

— Останься в машине, — я съехал с трассы как раз прямо перед Вайнилэндом. — Я возьму все, что нам нужно. Я не хочу, чтобы тебя засняли камеры видеонаблюдения.

Она покачала головой и убрала свою руку от моей.

— Мне тоже нужно кое-что.

— Скажи мне, что это, и я тебе это достану, — я хотел, чтобы она шла со мной, как приклеенная, но риск был слишком велик. Ей нужно оставаться в машине.

Она прикусила нижнюю губу, движением более соблазнительным, чем следовало бы.

— Но мне нужно пописать.

Это было то единственное, что я не мог сделать для неё. Удобно. Я бросил на неё тяжелый взгляд.

— Ты уверена?

— Уверена ли я, что хочу пописать? Ты шутишь? — она скрестила свои руки и выпятила подбородок, что придало ей капризный вид, от чего я сразу захотел трахнуть её, чтобы убрать это выражение.

Я пожал плечами и заехал на парковку у затрапезного семейного магазинчика.

— Ладно. Но я пойду с тобой, — я осмотрел наружный фасад с вывеской «Быстрая застежка Принтзела». Ломаные линии, хаотичные частички граффити и небольшая клиентура сказали мне, что это место было не из тех, которые могли себе позволить записывающее оборудование высокого класса. Возможно, есть камера у кассы, но помимо этого, мы не должны были попасть в объективы.

— Что ты хочешь сказать этим? — она потянулась к ручке двери со своей стороны.

— Думаю, ты понимаешь, — я открыл свою дверь и обошел вокруг машины, когда она выскочила оттуда. — Давай поскорее покончим с этим, — нажимая своей ладонью на её поясницу, я провел её мимо раритетного «Бьюика», который, наверное, не ездил уже много лет, и старик, сидящий на бордюре, послал нам беззубую ухмылку.

Толчком открыл стеклянную дверь, всю обклеенную написанными от руки объявлениями: «Не попрошайничать», «Размена нет» и «Воровство в магазине уголовно наказуемо»; слабый запах прокисшего молока буквально ударил мне в лицо. Маленький магазинчик находился в конце торгового центра, большая часть которого пустовала. Одна камера наблюдала за кассой, в остальном помещение не просматривалось. Парочка покупателей бродили среди примерно десятка низких полок, а еще одно рукописное объявление на задней стене гласило: «Туалет ТОЛЬКО для клиентов, которые платят».

Я схватил маленькую корзину, когда единственная кассирша заметила меня, жуя свою жвачку, с открытым ртом.

— Есть ли здесь ключ от туалета? — спросил я у неё, стоя на расстоянии в несколько шагов. Лучше всего избегать камер, насколько это возможно.

— Ну да, но только вы не сможете им воспользоваться, если не покупаете, — кассирша лопнула пузырь и розовая жвачка облепила её накрашенные темной помадой губы.

— Мы покупаем, — я подхватил корзинку, в то время пока Чарли проследовала к задней стене. Её бедра раскачивались при ходьбе, а джинсы обтягивали плавные изгибы. Я представил, как снимаю джинсы, обнажая мягкость её кожи.

— Я могу пописать сама, — она оглянулась через плечо.

Я не ответил, просто проследовал за ней, наслаждаясь видом. В полумраке коридора показалось три двери — одна была помечена как уборная и две другие отмеченные как приватные. Сильные ароматы мочи и какого-то абразивного чистящего средства смешались в воздухе.

— Погоди-ка, — я обогнал её и потянулся к ручке двери. Я открыл её; дерево проскребло по плитке пола, впуская нас. Вонь усилилась, но туалетная комната была свободна и не имела окон. Чарли будет в безопасности. — Иди вперед.

Она зажала нос, вошла внутрь и закрыла дверь. Когда я услышал щелчок замка, я подергал за ручку. Она не поддалась.

— Я пойду за покупками, но буду неподалеку, — я вернулся в основную секцию магазина и стал набирать разные продукты с полок: хлеб, помятые банки консервов, арахисовое масло, воду в бутылках. Я поглядывал на дверь слишком часто. Чарли, видимо, нужно было пробыть там некоторое время, так что я прихватил еще несколько вещей, которые, я подумал, могут ей понравиться, и двинулся к передней части магазина. На витрине было выставлено несколько дешевых одноразовых телефонов.

— Один из этих, — сказал я жующей жвачку девушке за кассой. Она открыла заднюю дверцу и достала коробку, которую затем опустила в мою корзину. Я пригнул голову пониже и отступил от прилавка.