Джулия Куинн - Тысяча поцелуев

– Харриет, да что это с тобой сегодня?

– А с тобой? – парировала та.

Сара растопырила пальцы, стряхивая воду в тазик:

– Я понятия не имею, о чем ты!

– Ты улыбаешься! – напомнила Харриет.

– Разве я не могу просто проснуться в хорошем настроении?

– О, можешь, конечно. Но мне известно, что тебе это несвойственно.

Она права: Сара не славилась особой общительностью по утрам.

– И ты покраснела, – добавила Харриет.

Сара подавила порыв плеснуть сестре водой в лицо и продолжила умываться, потом вытерлась маленьким белым полотенцем и только после этого сказала:

– Возможно, это потому, что приходится прилагать немало усилий в споре с тобой.

– Я так не думаю, – отмахнулась Харриет, полностью игнорируя ее сарказм.

Сара протиснулась мимо сестры. Если ее лицо не было красным до сих пор, то сейчас уж точно цвело как роза.

– Явно что-то произошло, – не отставала Харриет.

Сара остановилась и, не оборачиваясь, спросила:

– Ты и к ночному горшку пойдешь за мной?

Последовало весьма удовлетворительное мгновение молчания, а потом долгожданный ответ:

– Э… нет, не думаю.

Сара, расправив плечи, промаршировала в маленькую ванную комнату и не просто закрыла за собой дверь, а заперла, потому что от Харриет можно ожидать чего угодно. Сестра, сосчитав до десяти, вполне может решить, что этого времени более чем достаточно, чтобы закончить свои дела, и ворваться в ванную.

Едва оказавшись наконец в благословенном одиночестве, Сара прислонилась спиной к двери и громко вздохнула: «О господи милостивый!» Неужели она так разительно изменилась за ночь, что младшая сестра это заметила по ее лицу?!

И если она так выглядит после всего лишь невинных поцелуев украдкой, что будет, когда… Или если? Сердце Саре подсказывало, что все-таки «когда». Остаток жизни она проведет с Хью Прентисом, иного просто не может быть, иное недопустимо.

К тому времени как Сара спустилась к завтраку (Харриет ни на шаг от нее не отставала и всю дорогу пыталась выяснить причину каждой улыбки), стало ясно, что погода переменилась. Солнце, всю последнюю неделю улыбавшееся с неба, ретировалось за облака зловещего оловянного цвета, и ветер свистел в ветвях деревьев, предвещая бурю.

Поездку джентльменов на юг, к реке Кеннет, отменили, и Уиппл-Хилл бурлил нерастраченной энергией скучающих аристократов. Сара привыкла, что в доме из гостей, кроме нее и Хью, почти никого не остается, и, к своему удивлению, ощутила неприязнь к тому, что считала вторжением.

Дело усложняло еще и то, что Харриет, очевидно, решила что ее сегодняшняя миссия – тенью следовать за сестрой, сомневаясь в каждом ее движении, в каждом жесте. В Уиппл-Хилле было достаточно места, но и здесь вряд ли можно скрыться от младшей сестры, если та умирала от любопытства, была полна решимости все прояснить и, что хуже всего, знала здесь каждый укромный уголок.

Хью, как всегда, пришел к завтраку. Сара поняла, что поговорить им не удастся, потому что Харриет постоянно встревала в беседу. Потом Сара решила уединиться в маленькой гостиной, чтобы почитать, о чем между делом небрежно упомянула, и Харриет уже сидела за письменным столом, разложив перед собой черновики очередного произведения.

– Сара! Как я рада тебя видеть.

– А уж я-то как, – спокойно ответила та, зная, что сестра прекрасно владеет искусством интриг и уловок.

– Собираешься читать? – осведомилась Харриет, взглядом указав на принесенную Сарой книгу. – Ты вроде бы так сказала за завтраком.

Сара с тоской посмотрела на дверь, обдумывая другие возможности провести утро.

– Френсис ищет партнеров для игры в «апельсины и единороги», – не унималась Харриет.

Только не это!

Сара уселась на диван, открыла «Мисс Баттеруорт» и стала искать место, на котором остановилась вчера вечером, но вдруг нахмурилась:

– А что это за игра?

– Френсис говорит, что это вариант «апельсинов и лимонов».

– Как можно заменить лимоны единорогами?

Харриет пожала плечами:

– Но для игры не нужны настоящие лимоны.

– Все же это портит рифму.

Сара покачала головой, вспомнив детский стишок:

Апельсины и единороги слышат голоса святых…

А потом спросила, в поисках вдохновения взглянув на Харриет:

– Двурогов?

– Что-то мне не слишком нравится. Может, лунорогов?

Сара склонила голову набок и рассудительно произнесла:

– Лучше.

– Ложкорогов? Многорогов?

Нет, с нее хватит. Сара вернулась к книге.

– На этом все, Харриет.

– Звездорогов.

Представить невозможно, что еще может прийти в голову младшей сестре! И все же, перелистывая страницы, Сара напевала:

Апельсины и лимоны слышат голоса…

Тем временем Харриет перебирала все новые рифмы, изобретая слова одно другого глупее.

– О, я нашла! Хьюнироги!

Сара замерла: такое она не может игнорировать, – и, спокойно заложив пальцем страницу, подняла глаза:

– Что ты сказала?

– Хьюнироги, – повторила Харриет, словно ничто не могло быть обыденнее, и бросила на сестру лукавый взгляд: – Это в честь лорда Хью, конечно. Он становится весьма частым предметом разговоров.

– Только не для меня! – немедленно выпалила Сара.

Пусть лорд Хью Прентис последнее время занимает все ее мысли, но она не могла припомнить ни единого случая, когда обсуждала бы его с младшей сестрой.

– Я хотела сказать, что он весьма частая тема твоих разговоров, – продолжила Харриет как ни в чем не бывало.

– Разве это не одно и то же?

– Ты часто его упоминаешь, – тут же ретировалась Харриет.

– Просто он приятный собеседник.

Сара поняла, что оправдывается, хотя ничего хорошего не выйдет, если отрицать очевидное: Харриет все прекрасно знает.

– В самом деле? – усомнилась Харриет, хитро прищурившись. – Это приводит к мысли, что он и есть источник твоего приподнятого настроения.

Сара фыркнула.

– Я ведь могу и обидеться. С каких это пор ты считаешь меня вечно хмурой угрюмой особой, у которой никогда не бывает хорошего настроения?

– Только не по утрам.

– Ты несправедлива! – воскликнула Сара, решив, что, если отрицать и это, будет только хуже, особенно когда имеешь дело с Харриет.

– По-моему, ты влюблена в лорда Хью, – констатировала Харриет.

И поскольку в романе «Мисс Баттеруорт и безумный барон» бароны всегда появляются в тот момент, когда кто-то упоминает их имя, Сара подняла глаза – никого – и пробормотала:

– Очень освежающая тема.

– Ты что-то сказала? – повернулась к ней Харриет.

– Я просто удивилась, что лорд Хью не появился в дверях в то мгновение, когда ты произнесла его имя.

– Не настолько ты везучая, – ехидно хмыкнула Харриет.

Сара закатила глаза.

– И чтобы окончательно прояснить ситуацию, я сказала, что ты влюблена в лорда Хью.

Сара снова взглянула на двери: невозможно, чтобы ей так повезло дважды.

Никакого Хью.

Что же, это ново и необычно!

Она постучала пальцами по книге, прежде чем выдохнуть:

– О, как бы я хотела встретить джентльмена, который не обратил бы внимания на моих надоедливых сестер и – почему нет? – на шестой палец на ноге.

Она в третий раз повернулась к дверям… на пороге стоял Хью.

Сара широко улыбнулась, но, учитывая обстоятельства, ей следует прекратить упоминание о шестом пальце: с ее удачливостью она вполне может родить младенца с лишним пальцем на ножке.

– Я помешал? – спросил Хью.

– Конечно, нет! – с огромным энтузиазмом воскликнула Харриет. – Сара читает, а я пишу.

– Значит, я действительно помешал.

– Ничуть, – выпалила Харриет, глядя на Сару в поисках помощи, но та не видела причин вмешиваться. – Мне не нужна тишина, чтобы писать.

Он удивленно вскинул брови:

– Разве не вы просили сестер не болтать в экипаже?

– О, это совершенно иное дело!

И прежде чем кто-то успеет осведомиться, в чем разница, Харриет предложила:

– Может, посидите с нами?

Хью вежливо кивнул, вошел в комнату и направился к большому креслу. Сегодня он опирался на трость сильнее обычного – это было видно по его походке.

Сара нахмурилась и вспомнила, как он вчера выбежал из комнаты – без палки, – и, подождав, пока он сядет по другую сторону дивана, тихо спросила:

– Беспокоит?

– Немного.

Он отложил трость и неспешно потер ноющую мышцу. Интересно, замечает ли он, что делает?

Харриет неожиданно вскочила и выпалила:

– Я вдруг кое-что вспомнила.

– Что именно? – спросила Сара.

– Э… это насчет Френсис.

– Что ты имеешь в виду?

– О, ничего особенного, просто…

Она сложила бумаги и схватила всю стопку, помяв при этом несколько страниц.

– Осторожнее! – предупредил Хью.

Харриет непонимающе уставилась на него.

– Вы смяли страницы.

– О, верно! Еще одна причина, по которой мне следует уйти. – Она как-то боком двинулась к двери. – Так что мне пора.

Сара и Хью наблюдали как, несмотря на все свои заявления, Харриет, казалось, медлила у двери.

– Тебе нужно найти Френсис? – спросила наконец Сара.

– Да.

Харриет приподнялась на носочки, опустилась и кивнула:

– Правильно, так что до свидания.

Наконец она ушла, а Сара и Хью переглянулись и дружно рассмеялись.

– Что все это зна… – начал было он, но тут Харриет, влетая в комнату, крикнула:

– Простите! Я кое-что забыла.

Она подбежала к столу, схватила пустоту (насколько Сара могла видеть, хотя, по правде говоря, сидела чуть в стороне) и снова выбежала, плотно закрыв за собой дверь.

Рот Сары сам собой открылся.

– Что это было? – удивился Хью.

– Маленькая плутовка! Притворилась, будто что-то забыла, а сама просто хотела закрыть дверь.

– Это вас волнует? – спросил Хью, вскинув брови.

– Нет, конечно, нет. Просто я никогда не думала, что она может быть такой коварной.

– Я нахожу весьма забавным стремление вашей сестры оставить нас наедине, причем с закрытой дверью, – многозначительно добавил он.

– Она заявила, что я в вас влюблена.

– Неужели? И что же вы?

– По-моему, я просто уклонилась от ответа.

– Прекрасно, леди Сара, но от меня так легко не отделаться.

Сара подвинулась к нему ближе:

– Неужели?

– Именно, – подтвердил Хью, взяв ее за руку. – Если бы я спросил, нравлюсь ли вам, могу заверить, что не позволил бы вам уйти от ответа.

– Если бы вы спросили, нравитесь ли мне, – в тон ему сказала Сара, не сопротивляясь, когда он притянул ее ближе, – я могла бы и не захотеть уворачиваться.

– Могли бы?

– Ну… возможно, меня понадобилось бы немного поуговаривать.

– Всего лишь немного?

– Возможно, этого было бы вполне достаточно, – заверила Сара, тихо ахнув, когда их тела соприкоснулись, – но я бы захотела большего.

Его губы коснулись ее губ.

– Теперь я знаю, чего от меня хотят.

– Как мне повезло: вы понимаете меня с полуслова и не боитесь трудностей.

Хью загадочно улыбнулся:

– Заверяю вас, леди Сара, что буду трудиться в поте лица, чтобы доставить вам удовольствие.

Сара подумала, как это мило с его стороны.

Сара не знала, как долго они целовались: может, пять, может, десять минут, – но успела понять, что губы Хью способны творить чудеса. И пусть он не снял и не расстегнул ни единого предмета ее одежды, руки тоже были умелыми и дерзкими.

Он заставлял ее испытывать ощущения, странные, запретные ощущения, начинавшиеся в животе и разливавшиеся по телу как жидкое пламя. Когда его губы прижимались к шее, хотелось тянуться как кошка, выгибаться, пока каждая мышца в теле не станет теплой и податливой, ей хотелось сбросить туфли и провести пальцами ног по его естеству, хотелось выгнуть шею и прижаться бедрами к его бедрам, позволить ногам стать мягкими и расслабленными, чтобы он мог устроиться между ними.

Хью заставил Сару желать такого, о чем ни одна леди не упомянула бы вслух, о чем ни одна леди не должна была даже думать. И ей это нравилось. Она не поддавалась порывам, но ей нравилось хотеть всего, нравилось самозабвение, безумное желание привлечь его как можно ближе, до полного слияния. Раньше ей вообще не могло прийти в голову целовать мужчину, а теперь она могла думать лишь о том, как это чудесно – ощущать прикоснования его рук к обнаженной коже, как в прошлую ночь.

– О, Хью! – вздохнула Сара, когда его пальцы нашли изгиб ее бедра и стиснули сквозь мягкий муслин платья. Он неспешно чертил на ее бедре круги, с каждым движением приближаясь к самой интимной части ее тела.

Господи, если он может заставить ее чувствовать такое даже через ткань платья, что произойдет, когда он действительно коснется кожи?

Сара вздрогнула: ее пугало, что при одной лишь мысли об этом ее охватывало возбуждение.