Джулия Куинн - Тысяча поцелуев

– Не думаете, что следовало бы? Может, тогда он оставил бы Дэниела в покое и…

– Мой отец, – резко перебил Хью, – никогда не откажется от мести.

– Это верно, – подтвердил Дэниел.

– Я все равно не понимаю, – устало проговорила Сара, – какое это имеет отношение к тому, каким образом Хью привез тебя из Италии.

– Если хочешь, выходи за него, – сказал Дэниел, – не буду мешать: мне Хью нравится и всегда нравился, несмотря на эту проклятую дуэль, – но сначала ты должна узнать правду.

– Какую правду? – взорвалась Сара. Ее уже тошнило от их недомолвок: ходят вокруг да около, а она понятия не имеет, в чем проблема.

Дэниел долго смотрел на нее, прежде чем коротко сказать Хью:

– Расскажите, как вам удалось убедить отца.

Она взглянула на Хью, но тот смотрел в какую-то точку поверх ее плеча, словно ее здесь и не было.

– Расскажите ей!

– Больше всего на свете мой отец любит свой титул, – глухо пробормотал Хью. – Я всего лишь средство к достижению цели – причем, как он считает, единственное, а следовательно, бесценен.

– И что это значит? – жестко спросила Сара.

Он повернулся к ней, будто только сейчас вспомнил о ее существовании, и тихо спросил:

– Неужели не понимаете? Когда речь идет о моем отце, я могу ставить на кон единственную вещь – себя.

Саре окончательно стало не по себе.

– Я составил контракт, в котором изложил все обстоятельства дела, и поставил отца в известность о своих планах, если вашему кузену хоть чем-то навредят.

Сара ахнула от дурного предчувствия, но все же выдавила:

– И что… что тогда будет?

Хью пожал плечами:

– Я покончу с собой.

Хью боролся с желанием схватиться за виски. Голова раскалывалась, и он был уверен, что единственное средство от боли – это задушить Дэниела Смайт-Смита.

Единственный раз все в жизни Хью складывалось чертовски идеально, пока Дэниелу не вздумалось сунуть нос в дела, его не касавшиеся, туда, куда не звали.

Не так представлял себе Хью этот разговор.

«А может, вообще не собирался ничего говорить», – пропищал тоненький голосок где-то в глубине души. Собственно говоря, он почти не думал об этом: будучи так увлечен леди Сарой, так околдован счастьем первой любви, Хью и не вспоминал о соглашении с отцом.

Но должна же она понимать, что у него просто не было выхода!

– Это шутка? – процедила Сара. – Потому что если да, то вовсе не смешная. Что, вы сказали, будет, если с Дэниелом что-то случится?

– Он не лжет, – вмешался кузен.

– Нет, – ахнула Сара, качая головой. – Это не может быть правдой! Нелепость! Безумие! Это…

– Единственное, что могло убедить отца оставить Дэниела в покое, – резко перебил Хью.

– Но вы это не всерьез? – выкрикнула она в отчаянии. – Вы же солгали ему, правда? Это просто угроза. Пустая угроза!

Хью не ответил, потому что сам не знал, действительно ли решился бы на самоубийство. У него была проблема. Насущная. И он в конце концов увидел способ ее решить. Честно говоря, он был доволен собой, считая свой план блестящим.

Отец будет вынужден соблюдать условия Хью, пока тот не обзаведется наследником. А как только это произойдет, сын перестанет иметь для него хоть какое-то значение. Если во власти маркиза окажется здоровый внук, а еще лучше два, он вряд ли будет возражать, если Хью покончит с собой. Нет, он, конечно, приложит к глазам платок, чтобы не шокировать окружающих, но потом навеки забудет о сыне.

О, как Хью торжествовал, когда принес отцу этот документ. Пусть он спятивший сукин сын, но видеть совершенно сбитого с толку, потерявшего дар речи монстра… Это было великолепно!

Конечно, в том, что тебя считают совершенно неуправляемым, были свои преимущества. Отец рвал и метал так, что сбил чайный поднос, и все это время Хью просто наблюдал за ним с отрешенной веселостью, которая неизменно выводила маркиза из себя. На сына маркиз Рамсгейт взглянул лишь после того, как объявил, что тот никогда не исполнит столь абсурдную угрозу. И это был действительно первый раз на памяти Хью, когда отец взглянул на него и, увидев наглую, отстраненную улыбку, стальную решимость в выдвинутом подбородке, так побелел, что даже глаза, казалось, усохли.

Документ маркиз подписал, и больше Хью об этом почти не думал. Нет, иногда отпускал по этому поводу какую-нибудь неприличную шутку (у него всегда было отлично развито чувство юмора), но, насколько ему было известно, они с отцом зашли в тупик, поскольку ничего не могли предпринять.

Иными словами, беспокоиться было не о чем, и Хью не понимал, почему остальные этого не видят.

Конечно, кроме него, о соглашении знал Дэниел, а теперь и Сара, но они же разумные люди и не станут принимать нелогичных решений.

– Почему вы молчите? – панически выдохнула Сара. – Хью, скажите, что вы этого не сделаете!

Он лишь молча смотрел на нее: думал, вспоминал, словно какая-то его частица покинула комнату и нашла тихий уголок, где можно было поразмышлять о печальном состоянии этого мира.

Он потеряет Сару, она не поймет – Хью видел это по ее испуганному взгляду и дрожащим рукам. Почему она не хочет признать очевидное: он готов пожертвовать собой ради ее любимого кузена? Разве это не должно браться в расчет?

Он привез Дэниела в Англию, обеспечил его безопасность. И за это его следует казнить?

– Скажите хоть что-нибудь, Хью, – взмолилась Сара, переводя взгляд с одного на другого. – Не понимаю, почему вы молчите.

– Документ действительно существует, – подтвердил Дэниел. – У меня есть копия.

– Вы дали ему копию?!

Хью не совсем понимал, какое это имеет значение, но Сара явно была охвачена паникой: кровь отлила от лица, руки тряслись.

– Ты должен порвать эту бумагу, немедленно, – выкрикнула она Дэниелу.

– У меня ее здесь…

– Она в Лондоне? – перебила Сара. – Если это так, я немедленно уезжаю: мне нужно ее забрать, – а что касается твоей свадьбы… обойдетесь без меня.

– Сара! – едва ли не завопил Дэниел. – Это всего лишь копия, а кроме того, единственная гарантия моей жизни.

– Но он может лишиться своей! – парировала кузина.

Дэниел скрестил руки на груди.

– Это зависит исключительно от лорда Хью.

– Скорее от моего отца, – поправил Хью, – потому что именно с него и началась цепь безумств.

Сара потрясла головой, словно пыталась обрести хотя бы тень понимания, и опять спросила:

– Почему вы должны это сделать?

Хью казалось, что все предельно ясно, и добавить к сказанному нечего, но она продолжала сокрушаться, пока не вмешался Дэниел:

– Сара, прекрати! Ты все слишком близко принимаешь к сердцу.

– Не смей меня опекать! – выкрикнула та, стряхнув его руку со своего плеча.

Хью не знал, как быть: ему казалось – что все было сделано правильно, – но, видимо, он ошибался.

– А вы когда-нибудь думаете о ком-нибудь, кроме себя? – взорвалась Сара, повернувшись к нему.

– Конечно. О вашем кузене, например, – напомнил он спокойно.

– Но сейчас все по-другому! Когда угрожали отцу, вы были один, а теперь…

Хью ждал, но она не закончила фразу, не сказала «теперь мы вместе».

– Но даже если что-то случится с Дэниелом, вы не обязаны выполнять условия контракта, и никто не упрекнет вас за это! Никто! Во всяком случае, не ваш отец, а Дэниелу будет уже все равно!

В комнате стало очень тихо, и Сара, осознав, что ляпнула, запечатала рот ладонью, а потом пролепетала, с ужасом глядя на кузена:

– Простите… О господи, простите!

– Достаточно разговоров! – отрезал Дэниел, бросив на Хью почти неприязненный взгляд, потом обнял Сару и что-то прошептал ей на ухо.

Хью не слышал, что именно он сказал, но поток слез, лившихся по ее лицу, так и не пересох.

– Я пойду соберу вещи, – сказал Хью.

Никто не стал его отговаривать.

Сара позволила Дэниелу увести ее из комнаты, но когда он предложил на руках отнести ее наверх, сдавленно попросила:

– Пожалуйста, нет. Не хочу, чтобы видели, что я расстроена.

«Расстроена». Какое жалкое определение. Она была не расстроена, а уничтожена, разбита.

– Позволь хотя бы проводить тебя до комнаты.

Сара кивнула, но тут же передумала:

– Нет, там может быть Харриет! Не хочу, чтобы у нее возникли вопросы: ты же знаешь ее, начнет бомбардировать вопросами, так что не остановишь.

Тогда Дэниел отвел ее в свою спальню, рассудив, что это одна из немногих комнат дома, где Саре гарантировано уединение. Он в последний раз спросил, не нужно ли позвать ее матушку, или Хонорию, или еще кого-нибудь, но Сара покачала головой и улеглась в постель, свернувшись клубочком поверх покрывала. Дэниел укрыл ее одеялом и, уверившись, что она действительно хочет остаться одна, вышел и тихо закрыл за собой дверь.

Через десять минут появилась Хонория и заявила, не успела Сара даже взглянуть на нее:

– Дэниел сказал, что ты хочешь побыть одна, но я не думаю, что это правильно.

– Вот и точное определение семьи: люди, которые считают, будто имеют право решать, права ты или не права.

Сара полагала, что в этом есть и ее вина: как и остальные родственники, она зачастую принимала такие решения.

Хонория села на кровать рядом с ней и осторожно отвела волосы с ее лба.

– Чем я могу помочь?

Сара не подняла головы с подушки, даже не повернулась.

– Ничем.

– Но мы ведь можем что-то предпринять: я отказываюсь верить, что ситуация безвыходная.

Сара села и удивленно уставилась на кузину:

– Дэниел тебе рассказал?

– Кое-что, – уклончиво ответила Хонория, стараясь не обращать внимания на нелюбезный тон Сары.

– Тогда как ты можешь говорить, что не все потеряно? Я думала, что не только я люблю его, но и он любит меня. И вот теперь узнаю…

Сара почувствовала, как лицо исказилось гневом, которого Хонория не заслуживала, но сдержаться не могла.

Хонория прикусила губу.

– Возможно, если ты поговоришь с ним…

– Я говорила! Как думаешь, почему все закончилось таким образом?

Сара помахала рукой перед лицом, словно хотела сказать… словно хотела сказать: «Я вне себя, я обижена, я унижена и не знаю, что делать»; словно хотела сказать: «Помоги мне, потому что я сама не знаю, как попросить».

– Я не уверена, что знаю всю историю, – осторожно заметила Хонория. – Дэниел был очень расстроен и сказал, что ты плачешь, вот я и прибежала…

– Что он тебе сказал? – глухо спросила Сара.

– Объяснил, что лорд Хью… – Хонория поморщилась, словно не могла поверить всему, что говорит. – Сказал, каким образом лорд Хью убедил отца оставить Дэниела в покое. Это… – На ее лице промелькнули несколько разных выражений недоверия, прежде чем она смогла продолжить: – Я подумала, это очень предусмотрительно с его стороны, хотя определенное…

– …безрассудство, если не сказать безумие, в этом есть, – докончила Сара.

– Не совсем, – медленно выговорила Хонория. – Не думаю, что лорд Хью делает что-то не обдумав.

– Он сказал, что покончит с собой! Прости, я не могу… Господи боже, и это меня называют мелодраматичной?!

Хонория едва заметно улыбнулась.

– Это… своеобразная ирония.

Сара непонимающе уставилась на нее.

– Нет, я не говорю, что это смешно, – поспешила заверить ее Хонория.

– Мне казалось, что я его люблю, – едва слышно призналась Сара.

– Казалось?

– Да. А люблю ли сейчас – не знаю.

Сара отвернулась. Голова снова упала на подушку. Как больно смотреть на кузину! Хонория выглядела такой счастливой, да и заслуживала счастья, но Сара поймала себя на мысли, что готова возненавидеть ее… чуть-чуть, только на мгновение.

Хонория несколько секунд молчала, прежде чем тихо спросить:

– Неужели ты способна разлюбить так быстро?

– Я и влюбилась слишком быстро. – Сара неловко сглотнула. – Может, это было неправдой с самого начала. Может, я просто хотела, чтобы это оказалось правдой. Все эти свадьбы: ты, Маркус, Дэниел и Энн выглядели такими счастливыми! Мне просто захотелось замуж. Может, в этом все дело.

– Ты действительно так считаешь?

– Как я могу любить потенциального самоубийцу? – вздохнула Сара.

– У него не было другого выхода, – возразила Хонория. – Он спасал Дэниела.

– Знаю и могу только восхищаться им, действительно восхищаться, но когда я спросила, не пустая ли это угроза, он ничего не ответил. – Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. – Не пытался заверить, что при необходимости… не пойдет до конца. Я спросила об этом прямо, но он промолчал.

– Сара, – начала Хонория, – тебе нужно…

– Пойми же наконец: этот разговор был ужасен! – выкрикнула Сара. – Мы обсуждаем то, что произойдет, если брат будет убит. А тогда… что может быть хуже обещанного Хью?

Хонория нежно положила руку ей на плечо.