Катарина Макги - Тысячный этаж

Пела она низким голосом с соблазнительной хрипотцой, чего Ватт не ожидал.

– «С кем-то другим…» – выдавил он, пропев последние слова вместе с ней.

Эйвери засмеялась.

– Так что привело тебя сюда? – спустя секунду спросила она.

Все в этой девушке очаровывало: и ее смех, и неожиданное пение.

– Встречаюсь с друзьями, хотим поиграть в «Волшебников».

– Раньше я тоже любила эту игру. Помнишь момент, когда нужно выдернуть меч из камня?

Ватт распахнул рот, чтобы солгать – Надя открыла для него карту «Арены» с описанием этой сцены, которую добыла с любительского сайта, – но по какой-то причине он передумал.

– Вообще-то, я никогда еще здесь не играл, – признался он.

– Правда? – Казалось, Эйвери сильно удивилась. – Что ж, тогда не буду портить удовольствие. Но вот тебе совет: когда алхимик предложит зелье, бери самый маленький кубок.

– Это поможет выиграть?

– Нет, все они переводят на следующий уровень. Просто этот самый вкусный, – с серьезностью проговорила Эйвери, и Ватт улыбнулся. – Кстати, я – Эйвери, – запоздало представилась она.

– Эйвери, – повторил он, словно и не рылся в ее профиле. – А я – Ватт.

Она обернулась и бросила взгляд на дверь. Ватт понял, что вот-вот может потерять ее.

– А во что играла ты? – Он кивнул на пистолеты, прикрепленные к ее талии.

– В инопланетян, – пожала плечами Эйвери. – Просто захотелось глотнуть свежего воздуха.

Следуя совету Нади, Ватт кивнул, хотя самому ему казалось, что нужно что-то произнести. Однако сейчас Надя следила за дыханием и пульсом Эйвери и полагала, что та заговорит сама, если дать ей шанс.

– Просто иногда все так… утомляет, понимаешь? – Эйвери отвернулась, теребя тактильную перчатку.

Ватт замешкался. «Надя?» – позвал он. Ватт не привык смущаться из-за девушек, особенно таких роскошных. Он по опыту знал: чем красивее девушка, тем проще ее натура.

– Что ты имеешь в виду?

– Не кажется ли тебе иногда, что другие считают, будто знают тебя, а в действительности не понимают о тебе самого главного?

– Вообще-то, да.

Никто не знал про Надю, которая была крепко, неразрывно связана со всем, что Ватт думал, знал и делал. Ему стало интересно, что за секрет хранила Эйвери. Но в любом случае вряд ли это страшнее кванта в мозгу.

– Прости. Не знаю, зачем сказала это.

Эйвери вернулась к официальному, отстраненному тону, каким попросила у Ватта драже. Парень резко поднял голову и увидел, что она вновь собирает волосы в хвост. На него повеяло ароматом лавандового шампуня.

Эйвери закрывалась от него, прятала свою слабую сторону, которую он мельком увидел. Ватт лихорадочно перебирал в мыслях, как остановить ее. Она не могла уйти, не сейчас.

– Эйвери, – произнес Ватт.

Пискнул ее браслет, сообщая, что она слишком долго пробыла вне игры. Если она задержится в зоне ожидания, то ее не пропустят на арену.

– Похоже, мне пора назад. – Эйвери слегка улыбнулась, но Ватт не увидел прежней теплоты.

– Пока ты не ушла, можем мы обменяться фликер-контактами? – Ватт поднялся, чувствуя себя не в своей тарелке.

Так неуверенно он общался с девушками до Нади.

– Ах… конечно. – Эйвери подождала, пока их линзы установят контакт, позволяя обмениваться фликерами и импульсами. – Еще увидимся, – проговорила она и надела шлем.

Двери открылись, давая Ватту возможность взглянуть на истинное лицо арены: серые стены, покрытые туманообразователями и сенсорами движения.

– Удачи в игре! – крикнул парень, но Эйвери исчезла в совершенно ином мире.

– Ты здесь?! – воскликнула Эйвери, направляясь по коридору к Эрис. Толпа расступалась перед ней. – Я уж подумала, ты пропускаешь занятия. Сто лет не виделись, – с вопросительной интонацией проговорила Эйвери.

– Даже я не стала бы прогуливать первый день, – беззаботно ответила Эрис, хотя такого ужасного начала учебного года у нее еще не бывало.

Она прилетела наверх Башни пораньше, накинув на школьную форму простую черную ветровку, чтобы спрятаться от назойливых взглядов жителей низов, а потом приняла душ в раздевалке. Что угодно, лишь бы избежать сборов в тесной ванной, которую они делили с мамой.

Обычно в первый школьный день родители Эрис заставляли ее позировать возле парадного входа, чтобы пополнить коллекцию нелепых фотографий, которую начали еще в подготовительных классах.

– Удачи! – радостно говорили оба, обнимая Эрис, пока она наконец не сбегала к лифту, смеясь над их глупой традицией и втайне обожая ее.

Конечно, этим утром никакой фотосессии не было. Эрис подумала: а помнит ли отец, что сегодня первый школьный день? От этой мысли разом заболела голова. На мгновение Эрис прикрыла глаза, пытаясь утихомирить бурю негодования. Нельзя, чтобы Эйвери заметила.

– Хорошо, но, Эрис… что-то не так? – спросила Эйвери, когда они вдвоем посмотрели на выход.

Настало время перемены. Учащиеся собрались в коридорах, словно стаи одноцветных птиц, в плиссированных юбках или отутюженных брюках хаки с классическими рубашками. Впервые в жизни Эрис была рада этой дурацкой школьной форме. Она не знала, сколько комбинаций можно составить из одежды, которую взяла с собой на сто третий, но, очевидно, не слишком много.

– Ты о чем? – спросила Эрис, отметив, как спокойно прозвучал ее голос.

– С вечеринки Корда я тебя совсем не видела, и ты пропустила вчерашнюю игру в ДР. А когда я приехала к тебе домой, там никого не оказалось. – Эйвери бросила на нее взгляд. – Все в порядке?

Эрис не хотела касаться этой темы, слишком она была болезненной и щекотливой. К тому же, как только остальные узнают правду, перемену в жизни уже нельзя будет считать кошмарным сном. Девушка заранее придумала идеальную отговорку.

– Родители решили сделать в квартире ремонт. Снова! Знаешь ведь, какие они. – Она театрально закатила глаза. – Сейчас мы на время перебрались в «Нуаж». Прости за вчерашнее, – добавила Эрис.

– Рада, что все хорошо. В смысле, я не сильно волновалась: так и поняла, что ты уехала и отлично проводишь время. Помню, как после летних каникул ты вернулась на неделю позже, потому что вы с мамой возвращались из Мьянмы ну совершенно не спеша, – шутливо сказала Эйвери.

Эрис внутренне сжалась при этом воспоминании. Они с мамой тогда здорово повеселились, в пестрых нарядах и без всяких забот болтаясь по Азии.

– Даже завидую, что ты живешь в «Нуаже», – произнесла Эйвери. – Надо будет переночевать у тебя. Походить в пушистых халатах, а утром заказать блинчики с рикоттой и ежевикой!

– Конечно, – с наигранной радостью согласилась Эрис.

Они вышли за двери школы, на идеально подстриженную лужайку со спуском на Мэдисон-авеню. Внезапно их окружил хор голосов – Минь, Риша и Леда спорили, как провести вечер, обменивались сплетнями и событиями дня. Эрис стояла молча, позволяя беседе обтекать ее стороной. Когда вся компания остановила выбор на йоге и смузи в клубе «Высота», девушка поплыла по течению, кивая и улыбаясь. Ей отчаянно хотелось провести время с Эйвери и подругами, за привычными занятиями. Делая вид, что все в порядке и мир не рушится вокруг нее. Что она по-прежнему Эрис Додд-Рэдсон.

Когда девушки вышли за пределы техсети – зоны вокруг студенческого городка, которая гасила сигналы линз, планшетов и другого личного оборудования, – Эрис сразу проверила почту. Как параноик, она все надеялась получить сообщение от отца. Понятно, что он нуждался в уединении, но неужели теперь так будет всегда? Что, если они никогда больше не поговорят?

Увидев сообщение в верхней строке почты, девушка поморщилась. Оно пришло из отдела по обслуживанию клиентов клуба «Высота» – вежливое уведомление о том, что ее членство в клубе прекращено.

Эрис охватила ярость. Это сделала мама, а ведь сама настаивала, чтобы они вступили в «Высоту». Каролина состояла во всех клубах, участвовала в общественных мероприятиях и всем, что касалось развлечений и роскоши. Эрис знала, что мама больше не хочет тратить деньги Эверетта, поэтому они и переехали. Но что плохого, если Эрис останется в «Высоте»?

Затем она вспомнила слова матери: что теперь отец задает тон их последующего общения. Возможно, поэтому Каролина предпочла удалить Эрис из «Высоты» – чтобы она случайно не натолкнулась там на Эверетта.

«Неужели все взаправду?» – с легким потрясением подумала Эрис, хотя понимала, что рано или поздно это случится. Ее жизнь разваливалась на части, на крошечные позолоченные кусочки.

Эрис открыла рот, но не издала ни звука. Да и что она скажет друзьям? «Простите, девчонки, я не могу пойти в „Высоту“, потому что я теперь слишком бедная?» Все залетели в лифт до девятьсот тридцатого этажа, потянув обессиленную Эрис за собой. Она продолжала кивать, но больше не следила, кто что говорит. В голове крутились всяческие отговорки, предлоги для бегства – один нелепее другого. Снова нужно на стажировку в офис отца… Корд позвал на свидание… Родители посадили под домашний арест после субботней вечеринки и установили на линзы следящий монитор, чтобы знать обо всех ее передвижениях…

Компания двинулась по мощеной тенистой аллее, обрамленной дубами, которая вела ко входу в «Высоту». У Эрис закружилась голова, дыхание стало прерывистым. Она не могла зайти внутрь. Как ей вынести жалость на лице Джефри, когда он вежливо, но твердо скажет, что для нее вход запрещен? Любопытные взгляды и перешептывания подруг, когда те все поймут? Ее затошнило от одной этой мысли. Однако ноги сами несли Эрис вперед, навстречу катастрофе, а на лице застыла вымученная искусственная улыбка. Вот Риша и Леда направляются к лифту и стартуют вверх, на этаж для йоги. Минь задержалась, дожидаясь Эйвери, которая вопросительно смотрела на Эрис…

– Мне нехорошо! – выпалила она. – Думаю, я лучше пойду домой.

– Ты уверена? – нахмурилась Эйвери.

– Не волнуйся, Эйвс, – язвительно усмехнулась Минь. – Она собралась на индивидуальную вечернюю тренировку. С Кордом.

Эрис вздрогнула при этих словах. Обычно ее не заботили колкие замечания Минь, но из-за всего этого было сложно сохранять спокойствие. И почему Минь называла Эйвери Эйвс? Все знали, что так к ней обращается Атлас.

– Не груби, пожалуйста, – сказала Эрис, стараясь скрыть обиду. – Мне правда нездоровится.

– Остынь, Эрис, я просто пошутила. – Минь сощурилась. – Ты и правда выглядишь неважно.

– Да оставь ты уже меня в покое! – огрызнулась Эрис, отбросив в сторону любезность.

Минь взглянула на Эйвери, словно ожидая возражения, но та лишь вздохнула:

– Встретимся наверху. – Не глядя на Минь, Эйвери сунула руку в ярко-красную сумку-хобо.

Минь сердито дернула головой и прошествовала к лифту.

– Вот же он! – Эйвери с триумфом достала серебряный медицинский детектор.

Эрис отпрянула.

– Все в порядке, правда, – настойчиво проговорила она, но Эйвери уже водила детектором над головой и торсом Эрис, ее запястье мигало, как игрушка.

Через мгновение прибор пикнул, собирая воедино информацию об основных жизненных показателях Эрис, а лампочка на конце предательски загорелась ярко-зеленым светом. Означало это идеальное состояние здоровья.

– Очевидно, ты просто устала. – Спокойный голос Эйвери раздражал. – Может, посидишь возле бассейна? Или сделаешь массаж лица, пока мы на йоге? А позже вместе выпьем смузи.

– Нет, спасибо, – натянуто проговорила Эрис.

– Не обязательно было срываться на Минь, – мягко упрекнула ее Эйвери. – Знаю, она глупо пошутила, но вряд ли хотела тебя обидеть.

Охваченная яростью, Эрис покачала головой. Подруга ничего не понимала. Она, как и всегда, беззаботно витала над мелкими проблемами других в своем дворце на тысячном этаже, в то время как Эрис лишилась всего. За всю их дружбу, до нынешнего момента, Эрис никогда не испытывала неприязни к Эйвери.

– Знаешь, я правда нехорошо себя чувствую, – повторила девушка с нажимом на каждое слово. – Я еду домой.

Она поймала понимающий взгляд Джефри, и ей вдруг захотелось закричать.

– Хорошо. Позвонишь мне попозже? – обеспокоенно спросила Эйвери, но давить не стала.

Эрис развернулась перед входом в клуб, размышляя о долгой удручающей дороге до сто третьего.

Она не прошла и половины квартала, когда мир стал расплываться перед глазами. Эрис сердито смахнула слезы, которые теперь текли быстрее, сопровождаемые мерзкими всхлипами. Ничего не видя, она свернула в переулок, чтобы привести себя в порядок.

Кто она теперь? Только не Эрис Додд. Это имя ей не подходило, как и душная тесная квартирка на сто третьем. Девушка скрестила руки на груди, крепко обнимая себя, и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь прийти в чувство. По крайней мере, этот переулок находится вдалеке от основной улицы, и никто из членов «Высоты» не увидит ее срыва.

– Не думала, что ты станешь распускать нюни.