Катарина Макги - Тысячный этаж

– Корд, прости, – сказала она.

Подняв голову, Райлин увидела Брайса. Она даже не знала, что он вернулся в город.

– Похоже, ты усердно работаешь, – протянул он.

– Корд разрешает мне делать перерывы, – ответила она, принимая защитную позу.

Но Райлин знала, как она выглядит со стороны, устроившись здесь как дома, и Брайс тоже это знал.

Парень поднял руки, словно сдавался:

– У меня и в мыслях не было критиковать. Я тоже обожаю работу с бонусами.

– Не понимаю, о чем ты.

Брайс сделал шаг вперед, и она отшатнулась, прикрываясь альбомом, словно щитом.

– Послушай, почему бы тебе не…

– Что здесь происходит?

В дверях появился Корд. У Райлин отлегло от сердца.

– У меня тут искрометная беседа с нашей горничной, насчет рабочей этики. – Брайс подмигнул девушке и выскользнул за дверь.

– Прости, – неуверенно проговорила Райлин, не понимая, за что извиняется.

– Таков уж Брайс. Пытается нагнать ужаса, но в душе он хороший человек.

Так ли это? Райлин знала, что самодовольство Корда напускное, – и знала, у кого он этому научился, – но насчет Брайса не была так уверена.

– Что смотришь? – Корд кивнул на альбом и присел рядом.

– Ничего особенного. – Райлин лениво перелистывала фотографии, пытаясь найти снимки мамы, но пока безуспешно. – Не думала, что так забудусь, – сказала она, но Корд отмахнулся:

– Мне тоже нравится эта комната.

Он окинул взглядом полки со старинными книгами, ковер с цветочным орнаментом, имитацию камина, где так убедительно потрескивал огонь, излучая тепло, что даже казался настоящим.

Райлин перевела взгляд с настенных старинных часов на Корда. На нем была простая серая футболка, а к штанинам джинсов прилипла грязь.

– Опять сегодня прогулял учебу?

– Надо же, какое событие! – сказал он, а потом добавил: – Ого, а я эти фотографии сто лет не видел! Они с моего четвертого дня рождения. В стиле «Аладдина» с голографическим джинном.

Райлин молча протянула Корду альбом. Он стал перелистывать страницы, время от времени останавливаясь и показывая на своих друзей в детстве, огромный торт, где свечей было больше четырех, голографическое волшебное представление, которое до того перепугало Брайса, что тот намочил штаны. Райлин периодически кивала, едва слушая. Мыслями она по-прежнему была в той комнате для посещений и смотрела на Хайрела, представшего перед ней в новом свете.

Корд замолчал и теперь выжидающе смотрел на нее, очевидно желая услышать что-то в ответ.

– Ой! – испуганно воскликнула Райлин. – Это так… э…

– Райлин. – Корд накрыл ее руку ладонью. – Что происходит?

Девушка положила вторую ладонь поверх, сцепив их пальцы в замок. Ей хотелось быть полностью откровенной с Кордом. Но она угодила в паутину лжи и слой за слоем наращивала ее – как в старой настольной игре, где ставишь одну кость на другую до тех пор, пока не падает стопка.

– Одного моего друга арестовали. Сегодня я навещала его в тюрьме, – призналась Райлин, пытаясь держаться как можно ближе к истине. – Если честно, я слегка потрясена.

– Вот засада! – проговорил Корд.

Райлин беспомощно пожала плечами.

– За что его взяли?

– За сбыт наркотиков.

– Он правда этим занимался?

Вопрос заставил Райлин напрячься.

– Да, правда, – коротко ответила она.

– Что ж…

– Тебе этого не понять, ясно? Ты не знаешь, что за жизнь в низах Башни. Иногда приходится совершать то, чего не хочешь! Потому что у тебя нет другого выбора!

– Выбор есть всегда, – тихо проговорил Корд.

Райлин резко встала, захлопнула альбом с инстафотографиями и вернула его на полку. Она понимала, что Корд прав, но почему-то злилась.

– Прости. – Корд тоже поднялся, подошел к ней сзади и обнял. – У тебя был тяжелый день. Я не хотел… прости меня.

– Все в порядке, – отозвалась Райлин, но с места не двинулась.

Некоторое время они стояли молча. Было что-то успокаивающее в этой неподвижности. Наконец Корд отступил на шаг:

– Я умираю от голода. – Очевидно, он хотел разрядить ситуацию. – Что закажем?

– Ты всегда заказываешь еду на дом?

– Я бы приготовил для тебя что-нибудь, но на кухне я могу либо разморозить вермишель, либо выставить себя полным дебилом.

– Ты заслужил ту пощечину, – сказала Райлин и невольно улыбнулась при воспоминании о том вечере.

Казалось, это было давным-давно.

Тем же вечером после ужина – Райлин настояла, что будет готовить сама, и сделала запеченную курицу, обернутую в бекон, чего никогда бы не позволила себе дома, – девушка сидела, свернувшись калачиком, на диване в гостиной. Ей пора было возвращаться. Скоро придет домой Крисса: всю неделю та тренировалась допоздна в преддверии турнира между штатами. Однако после всего пережитого за день Райлин чувствовала себя опустошенной. Она нуждалась в отдыхе, хотя бы коротком.

– Хочешь остаться? – спросил Корд, и его привычная самоуверенность слегка пошатнулась.

Райлин знала, о чем он спрашивает, но пока не была готова к этому.

– Мне нужно домой. – Она широко зевнула. – Можно я просто… пять минуток…

Девушка положила голову на подушку. Корд пошел прочь, но Райлин не захотелось отпускать его.

– Подожди, – сонно позвала она.

Он устроился рядом, и Райлин прижалась спиной к его груди. Постепенно ее дыхание выровнялось.

Наконец Корд сполз с дивана. Райлин к тому времени уже спала, поэтому не видела, как он ищет в шкафу одеяло, а после заботливо укрывает ее. Она не видела, как на мгновение парень задержал на ней взгляд, любуясь трепетом ресниц. Не видела, как он наклонился и отвел волосы с ее лица, потом легонько поцеловал в бровь и, закрыв за собой дверь, направился в спальню.

Когда Райлин проснулась посреди ночи и нащупала на себе одеяло, то уютнее закуталась в него и улыбнулась в темноту.

Эрис лежала на полу класса по истории искусств и вместе с одноклассниками любовалась голографической росписью Микеланджело в Сикстинской капелле, проецируемой на потолок. Рядом вздыхала Эйвери – всякий раз, когда художник наносил новый мазок. Эрис не понимала, почему подруга так любит искусство, – именно из-за нее она сама записалась на этот предмет. Учитель что-то бубнил, вроде о священниках, но Эрис не слушала. Подложив под голову сумочку, она устроилась поудобнее и взглянула на фигуру в углу потолка, которая держала свиток и тревожно смотрела через плечо на ангела. Волосы нарисованной девушки были того же цвета, что и ее собственные.

А что бы сказала Мэриель об обучении с эффектом присутствия? Возможно, засмеялась бы и закатила глаза, а еще съязвила бы, что богачи не умеют распоряжаться деньгами. Эрис окинула комнату взглядом. Исчезли все парты, доска-дисплей и окна. Благодаря изощренной и невероятно дорогой системе голограмм и зеркал каждая поверхность легко становилась интерьером церкви шестнадцатого века. Эрис вдруг задумалась, сколько семей из низов можно накормить, если продать оборудование одной лишь этой комнаты.

Девушка не могла дождаться окончания урока, чтобы улизнуть к техсети и посмотреть, не прислала ли сообщение Мэриель. После того утра, когда они ходили в церковь, девушки почти всю неделю провели вместе.

– Давай попробуем, – просто сказала Мэриель, и Эрис кивнула.

Они установили негласную традицию встречаться по вечерам, после того как Мэриель возвращалась с работы. Иногда просто готовились вместе к урокам или сидели на диване и смотрели бестолковые комедии на видеоэкране, иногда выполняли поручения мамы Мэриель, которая работала продавцом в универмаге. В большинстве случаев ее мама предлагала Эрис поужинать с ними. Последние три дня Эрис давала себя уговорить. Ей нравилось снова ощущать себя частью семьи. Чем больше времени Эрис проводила с Мэриель, тем больше ей хотелось сохранить их отношения.

Сквозь мурлыканье голографического Микеланджело пробился громкий гудок. Сообщение из главного офиса. Затем она услышала свое имя.

– Эрис Додд-Рэдсон?

Прежняя Эрис встретила бы новости с восторгом, медленно поднялась бы, поправила прическу, внушая окружающим мысль, что она направляется по очень важному делу. Но сейчас она вскочила на ноги и по-быстрому собрала свои вещи. Пропустила мимо ушей шепот Эйвери и поскорее вышла за дверь, спеша в кабинет директора.

Девушка совершенно не ожидала увидеть там свою мать.

– Эрис! – Каролина шагнула ей навстречу и обняла. Та не двинулась с места, не веря, что мать пришла забрать ее из школы. – Собирайся.

Мама твердо положила руку ей на талию и повела прочь, через боковой выход. Секретарь директора притворно улыбнулась им и вернулась к экрану своего планшета.

Возле школы их ждал ховер.

– Мы не можем позволить себе ховер, – повернувшись, напомнила Эрис, но Каролина уже заталкивала дочь внутрь и вводила пункт назначения.

– Вот. – Она передала Эрис мешок для одежды с самопропариванием. – Переодевайся. Мы уже опаздываем.

– Ты это серьезно?

– Ой да ладно. Можно подумать, ты впервые переодеваешься в ховере.

В этом мама была права.

Эрис избавилась от школьной формы и надела летнее платье – свое самое лучшее, от «Ланвин», фиолетовое с широкими мазками синего и белого. Эрис не успела забрать его до переезда. Она бросила взгляд на маму, но Каролина лишь пожала плечами:

– Я забрала его для тебя со склада.

Эрис почувствовала признательность.

Наконец они подъехали к мощеной площади перед отелем «Лемарк» на девятьсот десятом этаже. Эрис до сих пор не понимала, что происходит.

– Мама, – резко сказала она, теряя терпение, – ты не можешь просто так забрать меня из школы и ожидать, что я…

– Сейчас ты познакомишься со своим родным отцом.

Казалось, окружающий мир затих, завертелся перед глазами. Эрис была совершенно сбита с толку.

– А… – наконец выдохнула она.

Следом за матерью девушка вышла из ховера на площадь. Вода в расположенном неподалеку фонтане устремлялась вверх в форме гигантской буквы «L», написанной курсивом.

– Когда ты спросила о нем, я решила связаться с ним и все рассказать. Он хочет с тобой встретиться.

Эрис перевела взгляд на отель, плохо видя сквозь слезы.

– Он здесь? – прошептала она.

Мама кивнула:

– Сейчас он внутри.

Эрис застыла в нерешительности.

– Хорошо, – услышала она свой голос и поняла, что поступает правильно.

Если она не встретится с этим человеком сейчас – когда он здесь и ждет ее, – то будет корить себя всю оставшуюся жизнь.

Каролина шагнула вперед. Эрис хотела отпрянуть, но передумала. «Я и так достаточно наказала ее», – решила она, обнимая маму.

– Эрис, я люблю тебя, – прошептала Каролина.

Девушка ощутила влагу у себя на шее и поняла, что мама плачет.

– Я тоже люблю тебя, мам, – ответила Эрис, и стена между ними дала небольшую трещину.

Молча Эрис вошла в прохладное тихое фойе отеля «Лемарк», где портье в белых перчатках разговаривал с тучной дамой в одежде для гольфа. Находясь невдалеке от пересечения Семнадцатой с Риверсайд, «Лемарк» был излюбленным местечком деловых людей, устраивавших здесь тайные встречи, и, как слышала Эрис, для парочек, крутящих романы на стороне. Говорили, что сам президент раньше прокрадывался сюда, дабы встретиться со своей нынешней женой, до развода с предыдущей первой леди. Эрис задумалась: почему ее настоящий отец выбрал подобное место? Ей стало неловко, словно они с матерью – просто чей-то грязный секрет. «Все хорошо, – успокаивала себя Эрис, – возможно, ему просто нужно уединенное место».

Они зашли в обеденный зал. Диваны темной кожи стояли так далеко друг от друга, что разглядеть гостей за соседним столиком было невозможно. До Эрис не доносились обрывки чужих разговоров, только музыка, звучавшая из колонок. Возможно, на столики установили поглотители шума.

Администратор, темноглазая брюнетка в узкой форменной юбке, окинула их взглядом.

– Мы Додд-Рэдсоны, – сказала Каролина, упрямо используя прежнее имя, или же просто забылась, как случалось с самой Эрис.

Администратор, казалось, знала, кто они такие.

– Сюда, – сказала она и повела их в дальний угол. – Вас уже ждут.

В тревоге Эрис невольно потянулась к руке матери. Они подошли к столику как раз в тот момент, когда из тени показался какой-то мужчина.

Увидев его, Эрис разразилась резким хохотом и повернулась к администратору:

– Это ошибка. Мы пришли на встречу с другим человеком.

Ну и совпадение – она ведь знала стоящего перед ней мужчину. Это был Мэтт Коул, отец Леды.

Но администратор отвернулась, а мистер Коул прокашлялся.

– Каролина, – сказал он низким, хриплым голосом. – Как и всегда, рад встрече. – Он неуклюже протянул руку. – Эрис, спасибо, что пришла.

И девушка поняла, что никакой ошибки нет.