Катарина Макги - Тысячный этаж

Отец Леды – ее отец тоже.

Они с мамой сели, неловко передвинувшись по дивану, пока Эрис не оказалась между родителями. Повисла тяжелая, напряженная тишина. Мистер Коул смотрел на Эрис так, будто видел впервые, – он скользил взглядом по ее лицу, возможно выискивая свои черты. Но она была слишком похожа на мать.

К ним подъехал бот с подносом и принялся раздавать напитки.

– Простите, я поторопился и сделал заказ, – смущенно сказал мистер Коул. – Каролина, для тебя спритц, а для Эрис – лимонад. Насколько я помню, ты его любишь.

Эрис лишь кивнула. Да, любила в восьмом классе – когда Леда единственный раз пригласила ее к себе.

Они сидели, лениво перекатывая напитки в бокалах и ожидая, что кто-то заговорит. Эрис не собиралась быть первой. Она по-прежнему пыталась во всем разобраться. В мыслях проносились тысячи моментов: как мама всегда интересовалась, кто из родителей будет на школьном мероприятии, прежде чем пойти туда самой, ненавязчивые вопросы о Леде, которые вовсе не были такими уж невинными. Но теперь все встало на свои места. Правда…

– Когда? – выпалила она, в растерянности покачав головой. – В смысле, когда вы…

Переспали? Она не знала, как задать вопрос, но мама поняла ее.

– Мы с Мэттом познакомились, когда нам было по двадцать лет, – сказала Каролина, наблюдая за Эрис. – До того, как я встретила твоего отца. Мы общались в одной компании – все приезжие, взявшиеся покорить большой город. Башню еще строили, люди ютились в пригороде и ждали, когда закончится ее возведение. Мы были такими бедными, – добавила она, поворачиваясь к мистеру Коулу. – Жили от зарплаты до зарплаты. Помнишь, как в моей первой квартире в Джерси-Сити вместо занавесок висели пляжные полотенца?

– Ты даже не могла купить себе мебель, – сказал мистер Коул с тенью ностальгии. – И использовала деревянные ящики в качестве журнального столика.

– Летом, в жару, мы пробирались на фермерский рынок и до закрытия бродили по рядам, потому что не могли позволить себе кондиционер.

Эрис переводила взгляд с одного на другого, полностью выбитая из колеи их воспоминаниями. Мама с грустью улыбнулась, потом повернулась к Эрис. Мгновение улетучилось.

– В любом случае, – сказала Каролина, – тогда началась моя карьера модели. Я встретила Эверетта, а Мэтт вернулся на некоторое время домой, в Иллинойс. Вновь мы увиделись лишь через несколько лет, и я была замужем…

«А мистер Коул женат», – подумала Эрис. Она вспомнила, что он переехал домой, чтобы ухаживать за больным отцом, и возобновил отношения с мамой Леды – своей любовью из старших классов, а потом убедил ее вернуться с ним в Нью-Йорк, в ультрасовременную Башню. Боже, наверное, когда они вновь встретились, миссис Коул была беременна Джейми. Однако никто из них не упоминал этой подробности.

– Что ж, мы снова стали общаться, а потом… – Каролина посмотрела на Эрис. – Потом появилась ты. – Она отвернулась, комкая в руках салфетку, так что побелели костяшки.

– Эрис, – вмешался отец Леды – ее отец, – я понятия ни о чем не имел, пока не позвонила твоя мама. Я даже предположить не мог, что ты моя дочь. Как ты понимаешь, мы с Каролиной уже несколько лет не были… в отношениях.

Он нарочито прокашлялся. Наверное, подумала Эрис, он сам до сих пор был потрясен.

– Я хочу сказать, мне жаль, что ты проходишь через все это, – проговорил он. – Могу представить, как тяжело тебе сейчас.

– Да уж, – сухо произнесла Эрис. – Тяжеловато.

Каролина сжала ее ладонь.

– Пожалуйста, – проговорил мистер Коул, – если я чем-то могу помочь, дай мне знать.

Эрис взглянула на маму. Знал ли он, что они живут на сто третьем? Что он расскажет своей семье? Но когда она собралась спросить об этом, мистер Коул постучал по центру стола, вызывая голографическое меню.

– Может, нам всем перекусить? – замешкавшись, предложил он. – Блинчики с перцем шишито здесь просто отменные. Если у вас, конечно, найдется время.

– С удовольствием, – твердо проговорила Каролина.

Эрис сделала большой глоток лимонада, который ей совсем не нравился, а ее сознание пыталось подстроиться под эту странную и новую картину мира. Мистер Коул встретился с дочерью взглядом и осторожно улыбнулся. Эрис немного смягчилась. Ей вспомнился поход с Мэриель в церковь, то, как незнакомцы одним лишь прикосновением или взглядом выражали ей свою симпатию. Сейчас перед ней сидел родной отец, а не чужой человек и по-своему пытался установить отношения.

В то время как мужчина, который восемнадцать лет был для Эрис отцом, вычеркнул ее из своей жизни.

Отец Леды был и ее отцом. Такого девушка совершенно не ожидала. Но он пришел сюда и старался наладить взаимопонимание.

Эрис подняла на него взгляд и улыбнулась.

– Конечно, – сказала она, пытаясь вложить в голос радость. – Отличная идея.

Леда резко села, хватая ртом воздух. Ее шелковая пижама насквозь пропиталась потом. Руками она сжала простыни, вцепилась в них скрюченными пальцами.

Ей снова снились кошмары.

Когда комнатный компьютер обнаружил ее состояние, комната медленно осветилась. Леда сжалась в комок в центре огромной кровати и обхватила себя руками. Ее била дрожь, конечности отяжелели. Душа была словно крохотный котенок, вынужденный управлять громадным, непослушным телом.

Леда зверски нуждалась в дозе. Боже, в последний раз ей так хотелось этого в первые дни реабилитации. Тогда кошмары снились каждую ночь: она тонула в чернильной воде, к ней тянулись руки, холодные и каменные, как смерть. «Я свой сильнейший союзник», – повторяла Леда, чтобы прийти в себя, но тщетно. Ее тело сковало, мозг отказывался работать. Леде хотелось одного – всплеска ксенпергейдрена, способного вернуть ее к жизни.

Вновь обретя способность двигаться, она отбросила покрывало, забрала волосы наверх и направилась на кухню. Хотелось выпить воды. Конечно, она могла попросить комнатный комп, но решила, что прогулка ее немного успокоит. Казалось, будто кто-то царапал череп изнутри.

В квартире царила неестественная тишина. Леда ускорила шаг, обходя босыми ступнями квадратики лунного света на полу, как любила делать в детстве, – они с Джейми верили, что, если наступят на свет, их ждет неудача. На кухне Леда открыла холодильник и некоторое время стояла рядом, позволяя воздуху освежать ее лицо.

Веки ее были прикрыты, но Леда бессознательно составила фликер своему прежнему дилеру, Россу. Ей стоило огромных усилий не отправить сообщение, но она находилась на грани. «Все хорошо, – повторяла себе девушка, – не просто хорошо, а прекрасно». Она пойдет на благотворительный вечер с Атласом, пусть это и будет стоить ей дружбы с Эйвери. Та сама виновата, учитывая ее странное поведение. Леда напомнила себе, что заслужила Атласа. Заслужила быть счастливой.

Она стиснула зубы, повернулась и пошла обратно в комнату, но вдруг споткнулась обо что-то в холле. Еле слышно выругалась. Отцовский портфель валялся там, где папа его бросил по возвращении домой. Из бокового кармана выглядывала плоская оранжевая коробочка. Леда остановилась. Очевидно, отец сделал покупку в «Кальвадоре». Через несколько дней родители будут праздновать годовщину свадьбы, так что, скорее всего, это подарок для мамы.

Леда без угрызений совести приподняла крышку и заглянула внутрь – посмотреть, что приобрел отец. Там лежал изысканный шарф кремового цвета, по краю шла вышивка ручной работы. Леда послала быструю команду на линзы, чтобы найти эту вещицу через приложение «ШопМэтч». Увидев, сколько стоит шарф, Леда ахнула. Наверное, в отце проснулись романтические чувства.

Или же он провинился.

Леда убрала коробочку подальше и пошла по коридору. Но, даже забравшись в постель, не могла уснуть. Ей было неспокойно. Она собиралась отправить фликер Атласу, но не хотела выглядеть странно, выходя на связь посреди ночи.

«Что нового насчет Атласа?» – написала она Наде, не надеясь на мгновенный ответ.

Однако через несколько секунд пришло сообщение:

«Кое-что есть».

Леда принялась читать. Потрясающие новости! Получалось, что последние несколько месяцев Атлас провел на Амазонке, работая в заповеднике дикой природы. Надя даже прислала несколько аэроснимков в качестве доказательства, скорее всего сделанных спутниками.

«Ты взломала Госдепартамент?» – не удержалась Леда. Эти снимки могли находиться только в общей базе правительства.

«Говорила же, что я лучшая».

Леда лежала на кровати с закрытыми глазами, бормоча что-то линзам, пока те пролистывали для нее снимок за снимком. Парень на фотографиях был загорелым и бородатым, но она узнала Атласа. Никаких сомнений.

Девушка заворочалась в постели, желая поскорее уснуть. Мысли ее наполняли мрачные, страшные обрывки кошмаров. На внутренней стороне век все еще висел фликер для Росса. Боже, как же Леде хотелось отправить его.

Чувствовал ли себя кто-нибудь так же – одиноким, на грани истерики, бегущим от непонятного страха? Может, Эйвери? Леда в этом сомневалась. В глубине души девушка задавалась вопросом: может, Атлас способен ее понять? Может, он исчез в прошлом году, потому что тоже от чего-то убегал? Настолько серьезного, что ему пришлось скрыться в тропическом лесу.

Но как знать, разобрался он со своими проблемами или же демоны тоже преследовали его по ночам?

Ватт стоял возле магазина мужских костюмов «Нортон Харкроу» на девятьсот пятьдесят первом этаже и с волнением ждал Эйвери.

«Многие социологи считают, что нервозность можно уменьшить такими ритуалами, как, например, счет, особенно представляя безобидных зверей. К примеру, овец», – пронеслись перед глазами спроецированные Надей слова.

«Я не нервничаю», – раздраженно подумал Ватт.

«Тем не менее ты демонстрируешь многие физиологические признаки нервного состояния: ускоренное сердцебиение, потные ладони».

В поле зрения появилась мультяшная овечка. Ватт тряхнул головой, чтобы избавиться от нее.

«Не могла бы ты помолчать, пока я не задам вопроса?»

Парень раздраженно вытер ладони о внутреннюю сторону карманов. В этот момент к нему подлетел ховер, и оттуда вышла Эйвери.

– Ватт! – Девушка перебросила через плечо волнистые, яркие, как солнце, волосы.

Простое белое платье подчеркивало стройность загорелого тела. На шее выделялось колье из сверкающих темных камней.

– Я так рада, что мы решили пойти вместе, – сказала она и повела его к магазину.

– Спасибо, что пошла со мной. И за то, что пригласила на бал.

– Мы говорим об одном и том же мероприятии? – подшутила Эйвери. – Чувствую себя виноватой, что затащила тебя туда. Сам знаешь, каково там.

«Нет, не знаю. Но меня это не волнует. Там будешь ты». Ватту не пришлось отвечать, поскольку они миновали двери магазина, которые казались крепкими и деревянными, а на деле представляли собой геолокационную голографию: та замерцала, а когда они прошли, изменила вид. Оглянувшись, Ватт обнаружил, что теперь вход обрамляют греческие мраморные колонны.

– Странная любовь к ионической моде, – сухо заметил Ватт, но Эйвери лишь вздохнула:

– А мне нравятся эти двери.

Ватту стало стыдно – прежде он не критиковал то, что нравилось симпатичной ему девушке. Надя всегда выручала его в таких ситуациях, но, к его восторгу, Эйвери засмеялась над игрой слов.

– Скорее, к дорической, но работа все же отличная, – проговорила она с напускной серьезностью. – В этом году мы с Эрис пошли на курс истории искусств.

– Наверное, пытка для вас смотреть на кучу красивых вещей, которые вы не можете купить, – осмелился сказать Ватт и тут же забеспокоился: не слишком ли далеко зашел.

Он не привык в одиночку вести шутливые беседы.

Но Эйвери снова засмеялась:

– Знаешь, никто не смотрел на это под таким углом зрения, но ты, видимо, эксперт.

– Как, кстати, дела у Эрис? – спросил Ватт, подумав о вечеринке.

– Если честно, даже не знаю. Сегодня она ушла посреди занятия. Наверное, это не к добру, так?

Ватт хотел бы предложить свою помощь и посмотреть, куда ушла Эрис, если это развеяло бы страхи Эйвери, но, к счастью, вовремя сдержался.

Пока они шагали через магазин к отделу с вечерними костюмами, продавцы за разными стойками кивали и приветствовали Эйвери.

– Похоже, здесь все тебя знают, – слегка испуганно проговорил Ватт.

– Я тут часто покупаю, – пожала плечами Эйвери.

– Это магазин для мужчин, – не удержался Ватт.

– Я знаю. – Девушка улыбнулась.

Она провела Ватта мимо вешалок с яркими галстуками, ремнями, трусами-боксерами и глянцевыми портфелями в просторную зону, отмеченную вывеской «Вечерняя одежда». Стены и пол этого отдела были до отвращения белыми, повсюду стояли кожаные кресла и небольшие кушетки. Ватт огляделся по сторонам, но не увидел никакой одежды.

– Ослепляет, да? – заметил он.