Катарина Макги - Тысячный этаж

С нее хватит.

Леда открыла фликер для Росса, хранившийся в папке черновиков, и, недолго думая, отправила его.

«Это я. Что у тебя есть?»

Вздохнув, Эйвери положила ноги на мягкий серый диван в гостиной. Равнодушно махнула рукой, прокручивая тысячи каналов на голографическом экране. В мыслях вертелся лишь Ватт и его взгляд в ту минуту, когда она прогнала парня из своей комнаты.

Эйвери чувствовала себя ужасно. Она совершенно не собиралась обманывать Ватта. Когда он только появился на пороге ее квартиры, такой неотразимый в своем смокинге, она испытала прилив радости. Весь вечер это ощущение лишь усиливалось.

Может, все дело в том, как он разговаривал с ней – искренне, с вниманием к ее интересам. Может, тому виною согревающий и чистый аромат, который она уловила, прислонившись щекой к груди Ватта на танцполе. Или же просто настало время решительных перемен: если Эйвери собиралась забыть об Атласе, нужны радикальные средства. Какой бы ни оказалась истинная причина, девушка хотела последовать совету Джесс – переступить черту и двигаться дальше. Она собиралась заняться с Ваттом сексом.

Но когда настал момент, Эйвери окаменела. Ей нравился Ватт – правда, но все же она не могла этого сделать. Зная, что это неправильно, она воображала, что ее первый раз будет с Атласом. При всем желании ей не удавалось уговорить себя лечь в постель с кем-то другим.

Девушке вспомнились слова Ватта: ей нравится думать о прошлом, в то время как он смотрит в будущее. Может, Эйвери так было проще – лишь бы не думать о своем будущем. Ведь будущее с Атласом казалось невозможным, а без него – невыносимым.

Эйвери снова взглянула на сообщения. От Ватта по-прежнему ничего. Она отправила ему короткий фликер, сказала, что ей жаль, что все так закончилось, и она надеется, что он хорошо добрался домой. Ответа не было.

Жаль, что Эйвери не могла обсудить все с Ледой. Но кто знает, до сих пор ли Леда и Атлас на приеме или уже приехали к Леде домой… Эйвери снова махнула рукой в сторону голографического экрана, изо всех сил пытаясь не думать о бывшей подруге и брате. Лучше сосредоточиться на неприятности с Ваттом, – это меньшее из двух зол.

Знакомо прозвучал гудок входной двери. Эйвери встревоженно выпрямилась, заводя за уши выбившиеся пряди волос. Родители давно вернулись и уже спали в своей комнате в дальнем конце коридора. Должно быть, это Атлас.

– Эйвери? – Он стоял на пороге. – Я не думал, что ты дома.

– Ты вернулся, – глупо сказала она.

– Ага. – Он устроился на диване рядом с ней.

– Я думала, ты с Ледой, – не удержалась Эйвери.

– Так и было, но я отвез ее домой. – Он сделал паузу. – Я сказал Леде, что мы не должны больше встречаться.

– А…

Охваченная восторгом, Эйвери возненавидела себя за то, что радовалась страданиям подруги. Если бы речь шла не об Атласе, то Леда давно бы позвонила ей, чтобы выговориться и придумать план мести.

Пару секунд они пялились в голографический экран, где шла реклама снека с питахайей[9]. Там кругами летали анимированные драконы, хлопая длинными ресницами.

– Так что у тебя с этим парнем, Ваттом? – Атлас повернулся к ней.

– В каком смысле?

– Что ты в нем нашла?

– Ты сам на прошлой неделе сказал, что он отличный парень! – фыркнула Эйвери.

Атлас не ответил.

– Тебя это вообще не касается, – раздраженно проговорила она, – но между нами все кончено. Похоже, это ночь расставаний. Счастлив?

Атлас не мигая смотрел ей в глаза:

– Эйвс, мне главное, чтобы ты была счастлива.

Ее злость улетучилась.

– Дело в том, – запинаясь, проговорила девушка, – что ты был прав. Ватт отличный парень. Не его вина, что он не…

Она не смела закончить мысль.

– Не – что? – спросил Атлас.

Эйвери так устала, ей надоело изображать равнодушие, видя Атласа с другими девушками, и прятать душевную боль за улыбкой. Притворство давило с такой силой, что казалось, еще немного, и Эйвери развалится на части.

Все же она колебалась. Если Эйвери признается Атласу, чего действительно хочет, то рискует потерять его навсегда.

– Что он – не ты, – наконец прошептала она.

Эти слова повисли между ними, подводя черту под существованием ее прежнего мира. В тишине зарождался новый мир. Эйвери затаила дыхание.

И вдруг Атлас обнял ее и поцеловал.

Эйвери радостно, безрассудно откликнулась, ее сердце возликовало. Их поцелуи были неистовыми, жаркими, она не могла насытиться ими.

Атлас подхватил ее на руки и направился по коридору в свою комнату. Эйвери прижалась лбом к его груди, слушая бешеный ритм сердца, совпадавший с ее собственным. Она испытывала те же чувства – радостное волнение и вместе с тем пронзительный страх, ведь они собирались совершить нечто запретное. Девушка задрожала.

Раздался грохот. Эйвери поняла, что Атлас случайно опрокинул лампу возле кровати. Они оба замерли, не смея вздохнуть. Родители спали в другом конце квартиры, но все же могли услышать.

Ничего не произошло, и через секунду Эйвери расслабилась.

– Прости, – заговорил Атлас, но девушка лишь засмеялась и потянула его на кровать.

– Не важно. Кроме тебя, все не важно.

Она подалась вперед, чтобы поцеловать Атласа, но он опередил ее. Его поцелуи обжигали кожу, прогоняли прочь все мысли.

Когда Эйвери проснулась, Атлас еще спал у нее под боком, положив руку ей на плечо. Его дыхание приятно щекотало ей ухо, как доказательство того, что все по-настоящему и она ничего не выдумала. Некоторое время девушка лежала неподвижно, наслаждаясь близостью с Атласом, потом перевернулась и поцеловала его.

Атлас зашевелился.

– Привет, – с сонной улыбкой проговорил он.

– О чем думаешь? – спросила Эйвери, потому что не знала, как вести себя.

– Прямо сейчас я думаю о том, как здорово лежать здесь и обнимать тебя, – пробормотал он, прижимая ее к себе покрепче.

Она уютно устроилась рядом, но в голове крутились миллионы вопросов.

– Атлас. После вечеринки Эрис, когда мы поцеловались… ты ведь даже не вспомнил…

Эйвери выжидающе посмотрела на парня, но он нахмурился.

– Это я не вспомнил? Эйвс, ты вела себя так, будто ничего не произошло!

– Нет, – тут же ответила она.

Это не могло быть правдой. Или могло?

– Там, на крыше, ты даже не поцеловала меня в ответ! Я страшно испугался. Почему, думаешь, я так быстро сбежал?

– Ага, а на следующее утро ты стоял на кухне и ел вафли, словно ничего не случилось!

– Мне показалось, ты так хочешь.

Эйвери покачала головой. Проигрывая в уме события вечера, она вспомнила, насколько хрупким был их поцелуй, как она боялась пошевелиться, чтобы не разрушить волшебства и не вспугнуть Атласа. Видимо, как раз это она и сделала.

– Я думала, ты обо всем забыл, – прошептала она. – Или тебе было наплевать.

– Я ничего не забыл. Как можно забыть поцелуй любимой девушки?

У Эйвери перехватило дыхание.

– Я тоже тебя люблю.

Наконец она произнесла это вслух.

Близился рассвет. Ей нужно вернуться к себе, пока не проснулись родители. Эйвери украдкой глянула на Атласа – он опирался на локоть, лежа под смятыми белыми простынями. Как и всегда, он уловил перемену на ее лице.

– Ты уходишь?

Эйвери кивнула и нехотя села. Ее тревожило кое-что еще.

– А что с Ледой?

Упрямство – единственный ее недостаток, как любил говорить Атлас.

Он отвернулся:

– Чувствую себя подлецом из-за того, как обошелся с ней.

Эйвери тоже следовало испытывать нечто подобное. Леда была ее лучшей подругой, но сейчас казалась лишь препятствием на пути к Атласу.

– Я не хотел ее обманывать, – добавил он с сожалением.

То же самое Эйвери прошлой ночью думала о Ватте.

– Почему ты переспал с ней в Андах?

– Потому что не мог получить тебя. – Атлас тряхнул головой. – Думал, она поможет мне отвлечься от мыслей о тебе. Поэтому я и исчез – хотел убежать от своих чувств. Надеялся, что если уеду достаточно далеко, то найду способ тебя разлюбить.

– Как здорово, что у тебя ничего не вышло.

– Конечно, – улыбнулся Атлас. – И не могло выйти.

В субботу днем Ватт направлялся домой из спортивного зала. Глотнув протеинового коктейля с анальгетиками, поморщился от ноющей боли в плечах. Только что закончился особенно суровый сеанс бокса с ботом – он сам это выбрал. Надеялся, что если будет изо всех сил колотить бота, то забудет о провале с Эйвери. Но пока не помогло.

На ее фликер, присланный той ночью, он так и не ответил. Слишком уж он напоминал от ворот поворот. Надя, когда он ее включил, посоветовала послать ответ. Однако Ватт отверг рекомендации квантового разума и поступил по-человечески нерационально. Ну и пусть, если молчание выдает глупую обиду.

Смотровую площадку двести тридцать шестого этажа заполняли фонтаны с переработанной водой, вычурные прилавки с фруктовым льдом; кругом кричала детвора. Народу собралось больше обычного. Глянув в сторону французских окон, Ватт увидел кусочек неба с бурлящей массой грозовых облаков.

«Я даже не знал, что сегодня дождь», – заметил Ватт, обращаясь к Наде и придвигаясь ближе к окнам.

Он с самого детства любил дождь: ему нравились разноцветные дирижабли, которые поднимались в воздух и распыляли гидросульфат, нравилось смотреть, как влага собирается вокруг реагентов спиралями идеальной формы, а потом слышать ласкающее слух шуршание – шум долгожданного дождя. Конечно же, люди не могли управлять погодой в мировом масштабе, но около пятидесяти лет назад они выработали локализированные методы стимулирования и предотвращения дождя. Ватт задумался, каково раньше приходилось людям, когда они были бессильны перед погодой: считали ли они дождь красивым или же ненавидели, потому что не могли контролировать.

«Эйвери наверняка знает», – подумал он, но тут же рассердился на себя за эту мысль.

«На здоровье», – прозвучал в ушных антеннах голос Нади.

«Стой… хочешь сказать, это сделала ты?»

«Тебя нужно было приободрить», – бесхитростно ответила она.

«Иногда меня беспокоит то, как я растрачиваю твои таланты». Ватт покачал головой, слегка улыбнувшись. Только представить себе: Надя взломала Городское погодное бюро, потому что семнадцатилетнего парня отвергла девушка. Но он был ей благодарен.

«Как думаешь, Эйвери нравится кто-то другой?» – спросил Ватт у Нади, когда первые крупные дождевые капли забарабанили по световому люку. Края Башни были усеяны ими, ведь кверху здание сужалось.

«Я не думаю, я знаю».

«В каком смысле знаешь?» – растерянно подумал Ватт.

«Хочешь тоже узнать?»

Ватт замешкался. Отчасти ему стало легче, что причина отказа Эйвери не в нем и не в том, что он сделал что-то неправильно. Но зачем она вообще его пригласила к себе, когда ей нравится другой? Ватт злился на нее и в самом деле хотел узнать, кого ему предпочли.

Однако если он спросит, то будет ничем не лучше Леды. Да и что изменит ответ?

«Спасибо, – сказал Ватт, – но я не хочу знать».

Он стойко держался всю дорогу до дома, а когда переступил через порог, там уже радостно прыгали Зара и Амир, умоляя поиграть с ними. Стойко держался за ужином и после – помогая родителям убрать на кухне и уложить близнецов спать.

И все же Ватт не мог выкинуть это из головы. Если знает Надя, стало быть, информация уже находится внутри его мозга. От этой мысли зудело все тело. Наконец терпение Ватта лопнуло. Он ушел к себе в комнату и плотно закрыл дверь.

– Я передумал, – проговорил он вслух, обращаясь к Наде. – Хочу узнать.

Что за важность, если открытие лишь больше огорчит его? Ватт хотел выяснить, ради кого его отвергла Эйвери.

– Я включу тебе аудио с комнатного компьютера Атласа, – сказала Надя. – Это запись с прошлой ночи, после того как ты ушел из квартиры.

– Хорошо.

Ватт не понял, куда она клонит. Может, Эйвери рассказала Атласу, кто ей нравится?

Сначала послышалось бормотание Атласа, и Ватт нахмурился. Секунду спустя раздался высокий женский голос, говоривший что-то шепотом. Ясно, значит с ним девушка. Леда бы за эти сведения отвалила кучу денег. Ватт открыл рот, чтобы попросить Надю перемотать запись на часть об Эйвери…

И тут его пальцы вцепились в сиденье кресла. Боже! Он узнал голос этой девушки. Когда он осознал истину, его замутило.

На той же неделе Райлин стояла на пороге комнаты Корда, собираясь с духом перед задуманным. Однажды она уже делала это, но тогда все было по-другому. Тогда Корд был самодовольным придурком, который приударил за ней после вечеринки, а теперь стал парнем, свозившим ее в Париж. С ним она становилась веселой и даже счастливой, несмотря на все свои неприятности. И вопреки здравому смыслу влюблялась все сильнее.