– Ты еще не спишь?

– Когда тебя нет рядом, я не могу уснуть.

– Гмм… Ну так вот он я…

– Вот и займи свое место рядом со мной!

– Сейчас, если потерпишь немного, я буду.

– Ты, наверно, голоден?

– Я у ребят поужинал.

– На кухне тебе оставлена еда.

– Аппетита нет…

Как только начинал доноситься шепот молодых, полный любви и нежности, одна из двух живущих в соседней комнате старух вставала и тихо закрывала дверь, оставленную приоткрытой, чтобы услышать, когда придет зять. Последний шепот сладких объятий они оставляли самим молодым.

* * *

Немецкие деревья, встретившие советских солдат буйным цветеньем по весне, теперь начали приносить плоды, превратившиеся в яблоки, инжир и щедро одаривавшие ими окружающих. В жизни танкистов как будто никаких особенных изменений не было, однако незаметно для глаз, но все же какие-то перемены, то крупные, то мелкие, происходили постоянно. Самым заметным событием тех дней стало то, что младший сержант Фейферов был удостоен чести принять участие в торжественном параде Победы в Москве.

На этот раз крупно повезло парню, который был немного выше многих танкистов, которых обычно подбирали невысокими по росту. К тому же он был неуклюж и вечно ударялся обо что-то, когда садился или вылезал из танка. О нем говорили: иногда и высокий рост может сослужить танкисту добрую службу. Рост Фейферова отвечал всем требованиям, необходимым для участия в параде, помимо этого он был одним из немногих танкистов, на груди которых красовался орден “Славы”.

Радуясь тому, что война для него полностью закончилась, он стал собираться в дорогу. Сев в специально за ним присланную машину, он с любовью посмотрел на своих командиров, боевых товарищей, с которыми плечом к плечу прошел всю войну.

– Братья-танкисты, будьте спокойны. И вместо вас, и вместо наших танков, помня обо всех вас, я достойно пройду по Красной площади!– торжественно прощался Фейферов с друзьями, которые были тронуты его словами до слез.

Однажды капитан Астахов показал на плюгавого капитана-особиста, который все время вертелся рядом, что-то постоянно вынюхивая: “Что-то “контра” в последнее время слишком часто стал появляться здесь, что он выискивает?” Спустя какое-то время после этого Астахова неожиданно перевели из батальона в штаб полка, расположенный в соседнем городе.

Астахов в один из своих приездов в городок, куда он наведался, чтобы повидаться с Луизой, сообщил своему другу Балкану, что в своем переводе винит “контру”: “Смотри, будь с ним поаккуратней!”– советовал он. Вспомнил, как почти год назад тот преследовал ребят, выискивая среди них сомневающихся в своих силах, тех, кто считал, что немецкие солдаты лучше вооружены и лучше воюют. Так вот, тогда ребята даже задумали расправиться с ним и свалить все на “шальную немецкую пулю”, которая якобы достала его.

Во время войны такие случаи, когда воины, которых незаслуженно преследовали, брали под сомнение их подлинные боевые заслуги, именно так и расправлялись с чересчур рьяными особистами, были нередки.

В тот раз Астахов, почувствовав, что парни уже начали готовиться к уничтожению “контры”, решил не допустить самосуда. Он тогда по-одному отводил парней в сторонку и за сигаретой объяснял им, что этого делать нельзя. Как политик он умел по-дружески внушать ребятам, находить нужные для них слова.

Зато сегодня он очень сожалел о том, что тогда не позволил своим парням расправиться с неугодным особистом, потому что видел, что его добро против него же обернулось злом, а сделай он тогда вид, что ничего не замечает, обиженные ребята быстренько разделались бы с неугодным особистом, и тогда оставалось бы только отправить домой “контре” похоронку: “Ваш сын пал смертью храбрых в сражении с врагом”.

* * *

Третий из батальонных капитанов, командир роты Гладышев после первой неудачной любви теперь встречался с пухленькой голубоглазой немкой, которая, казалось, одна не знала нужды, вдоволь ела и жила беззаботно. Каждый раз, встречаясь с Бертой, эта женщина сердечно здоровалась с ней, расспрашивала о делах, они обе с удовольствием делились своими женскими заботами. Улыбчивые и радостные, они временами оборачивались и смотрели в ту сторону, где курили их капитаны, по всему было видно, что они гордятся ими и что они довольны своей жизнью.

Когда Балкан увидел Гладышева с этой толстушкой, он шутя спросил его: “Где ты отыскал такую упитанную кобылку?”. Капитан тогда подумал, что комбат не просто подтрунивает над ним, а намекает ему: “Две женщины, с которыми ты встречался раньше, по крайней мере были красивее твоей толстушки, уж не променял ли ты шило на мыло?”

Толстушка появилась рядом с Гладышевым пару месяцев назад, после того, как он был ранен в двусторонней перестрелке с немецкими дезертирами на мосту через Эльбу. Вначале Гладышева вместе с другими ранеными направили в госпиталь соседнего города, но не прошло и недели, как он, не долечившись до конца, вернулся в часть, и теперь получал лечение здесь, а ухаживала за ним пухленькая дама, всем сердцем привязавшаяся к советскому капитану. Капитану тогда очень сильно хотелось ответить своему комбату в его же духе: “Товарищ комбат, если послушаете меня, то я бы и вам советовал обзавестись такой пампушкой, по крайней мере спать мягко, никакой перины не надо, а потом, посмотришь на нее и настоящую женщину в ней видишь!” Но что-то помешало ему, он вдруг вспомнил о чем-то другом, улыбнулся и перевел стрелки на Балкана:

– Товарищ комбат, мне кажется, что в этом вопросе мы с вами примерно в одном положении находимся. Я, может, и похож на рыбу, попавшую в сети толстушки, зато вы по-настоящему запутались в полах свадебного платья фройляйн Берты!

Балкан тогда согласился с Гладышевым:

– Да, Берта все больше привыкает к роли моей женщины…

– Тем более теперь, когда фройляйн Берта приготовила вам такой замечательный подарок…

К ним торопливым шагом подошел гонец и передал какое-то срочное сообщение, не дал закончить их приятную беседу.

Поговорив по телефону с командиром полка, Балкан мысленно вернулся к неоконченному разговору. Когда Гладышев сказал: “Фройляйн Берта приготовила вам замечательный подарок”, первой его мыслью было: “Что за подарок?” Но потом он как-то сразу увязал между собой пару разговоров, которым поначалу не придал особого значения. Где-то с месяц назад Берта как бы между прочим произнесла: “Теперь мы вдвоем ждем тебя” и счастливо улыбнулась.

Балкан тогда подумал, что Берта радуется тому, что старухи, поначалу так неприветливо встретившие его, теперь относятся к нему как к родному.

Тогда и счастливую улыбку Берты Балкан не смог отличить от тех радостных улыбок, с которыми женщина встречала его каждый раз.

А еще раз, вернувшись домой, он увидел, как Берта, ссорясь со своими старухами в их комнате, чуть не плача выкрикнула: “Я все равно поступлю так, как считаю нужным!” – и вышла от них расстроенная.

Слова Гладышева встряхнули Балкана, привели его в чувство. Сопоставив события, он понял, о чем речь, и вдруг на душе у него стало так хорошо, счастье захлестнуло его с головой. Он понял, что Берта повздорила со своими бабками из-за того, что надумала рожать, вспомнил, как плохо спала она в ту ночь.

– Что с тобой?

– Да нет, ничего.

– Тогда успокойся!

– Уже успокоилась. Но я все равно сделаю то, что решила, я этого хочу!

– Чего ты хочешь?

– Тебя,– сказала Берта, не желая раскрывать, из-за чего произошел весь этот сыр-бор с тетками и вместо ответа обняла Балкана.

Вспомнив слова Берты “Теперь мы ждем тебя вдвоем”, Балкан понял, что из-за своей невнимательности лишил себя такой радости, и выругался: “Вот уж точно, туркмен, не ткнешь, не почувствует, болван, вот кто я…” Вместо того, чтобы крепко прижать к себе женщину, сообщившую ему радостную весть, он повел себя как самый настоящий бесчувственный чурбан.

Ординарец, пришедший с каким-то делом, увидел своего командира радостным, видел, как глаза его искрились от счастья.

* * *

Однажды, придя к Берте, Балкан застал ее взволнованной, когда же он спросил, что случилось, Берта, волнуясь, сообщила, что недавно приходил незнакомый офицер, разговаривал вначале с ней, а потом с тетками, задавал очень много вопросов. По описанию, Балкан сразу же понял, что этим незнакомым офицером был тот самый “контра”, который вечно что-то вынюхивал, искал какие-то промахи в поведении воинов и их командиров. Про себя он подумал: “Теперь этот негодяй за меня взялся…” И понял, что Астахов, переведенный в другую часть, не зря негодовал, что он был прав, когда говорил: “Смотри, будь осторожен с этим подлецом, эти люди, если у них получается, обязательно приносят другим зло…”

Оставшись наедине с Балканом, Берта с недовольным видом вспоминала некоторые из вопросов, которые задавал ей “контра”.

– Выходит, вы с первого взгляда влюбились в советского офицера? – с глуповатой усмешкой на лице спросил он.

– А разве мало таких случаев, когда люди влюбляются с первого взгляда?

– Бывает, хотя и не часто… но что-то не убеждает, что такая любовь могла вспыхнуть между советским офицером и немецкой девушкой. – Эти его слова можно было расценить однозначно: разве между двумя враждующими сторонами могут возникнуть какие-то человеческие чувства?

– Значит, над вами не было никакого давления? А то ведь бывает и такая “любовь”, которая рождается от приставленного к груди штыка…

– Никто меня ни к чему не принуждал…

– Тогда вам придется изложить мне это письменно.

– Считаю, что нет никакой необходимости давать вам письменные объяснения. Если надо подтвердить, пригласите меня, я здесь.

– Выходит, вы, немецкая девушка, рады, что оказываете женские услуги советскому офицеру…

– Иначе я и не могу представить счастье… И потом, за пять лет, что шла война, разве на советской земле было мало случаев, когда русские девушки находили свое счастье с немецкими парнями?

– Вообще-то говорят, что любовь с первого взгляда не всегда бывает счастливой, чаще всего она обманчивой оказывается.

– А это мы еще посмотрим…

Видя, как расстроился Балкан от услышанного, как задумчив стал, Берта пожалела, что сразу же выложила ему все, надо было сказать потом, перед самым его уходом. Потом она крепко обвила руками его шею, прижалась к груди: “Пусть спрашивают, кто бы ни спросил у меня, ответ будет один и тот же, я полюбила тебя сразу же, как только увидела, а вот и доказательство этого…”– она взяла руку Балкана и положила ее на свой заметно округлившийся живот. Ей очень хотелось разогнать тучи над головой любимого, превратить его в прежнего – веселого, опьяненного страстной любовью парня.

На следующий день, обходя свою часть, Балкан повстречал того особиста, перекинулся с ним парой слов:

– Товарищ капитан, вынюхиваем что-то?

– Работа у нас такая. – Видя, что комбат несколько недоволен его ответом, он хитро улыбнулся, как бы говоря: “Вот этим я и занимаюсь…”

Не прошло и недели после посещения Берты особистом, командир полка после одного совещания со своими командирами задержал Балкана у себя: “Командир первого батальона, задержись ненадолго!”. Когда все вышли из кабинета, и они остались вдвоем, он, нахмурив брови, обратился к Балкану.

– Товарищ комбат, вам не кажется, что вы слишком весело проводите время?

– Но ведь это настроение победившей армии, товарищ полковник.

– Верно,– упоминание победы вызвало в душе у полковника приятные чувства, он продолжил с несколько озабоченным видом. – По сведениям, поступившим ко мне, твои ребята, похоже, потеряли головы от любви. И на танках сверкают голые ляжки этих самых фройляйн. Смотрю я, городок, который ты занял, битком набит женщинами, истосковавшимися по мужской ласке.

– Но они ведь люди, товарищ полковник.

– Хочешь сказать, такие же, как мы? – перебил его командир, соглашаясь с его мнением.

Прощаясь, полковник просил его помнить о том, что это вдохновение может быть вызвано победой, что следует поддерживать прежний порядок и дисциплину, как и прежде, быть готовыми выполнить любой приказ… Он также напомнил о том, что такую любовь, как у них с Бертой, сегодня можно увидеть сплошь и рядом, что среди них есть и справившие свадьбу, это уж как судьба распорядится, но как бы там ни было, не надо забывать о том, что вы являетесь советскими офицерами, значит, надо быть достойными этого звания, стараться избегать лишней шумихи и ненужных разговоров, по-отечески ласково советовал полковник.

Когда же стало известно, что Берта ждет ребенка от советского офицера, многие восприняли это событие неоднозначно. Первой прибыла делегация из трех офицеров, направленных командиром дивизии. Они провели с Бертой и ее тетками беседу, пытаясь выведать у них, не было ли по отношению к женщинам насилия. Несколько раз посещали их представители общества “Красного полумесяца”. В их группу входили американцы, англичане, немцы и двое русских.