Миссис Ховард резко повернулась и, даже не взглянув на не очнувшуюся после наркоза дочь, вышла из палаты. Дэн Кингсли еще долго стоял возле кровати спящей Саманты и ломал голову, как он скажет ей о том, что, едва увидев обезображенное осколками лицо, ее мать покинула клинику.

Он работал в больнице уже десять лет и ни разу еще не сталкивался с подобной ситуацией, а потому не мог предположить, как девушка отреагирует на такое поведение своей матери. Направившись к выходу из палаты интенсивной терапии, он не заметил слез, блеснувших в уголках ее глаз.

Саманта проснулась после наркоза и успела услышать почти весь диалог матери с доктором, но, не в силах пошевелиться от охватившего ее ужаса, так и лежала, молча впитывая все брошенные матерью обидные слова.

Неужели что-то непоправимое случилось с ее лицом, и теперь она не сможет даже выйти на улицу? Как же она будет жить? Мысли ураганом проносились у нее в голове, но ни одна из них не давала ответа на мучавшие ее вопросы. Почувствовав внезапную боль во всем теле, Саманта пожалела, что вообще осталась жива. Она закрыла глаза и подумала о том, что вряд ли найдется на свете хоть один человек, которому было бы так же плохо, как ей сейчас.

Ее измученное болью и страхом сознание отключилось в тот самый момент, когда волна отчаяния готова была накрыть свою жертву. Вновь провалившись в черную бездонную пропасть, она почти сутки провела в том пограничном мире, где душу перестают терзать такие страшные еще совсем недавно проблемы.

Очнулась Саманта от бьющих в окно ярких солнечных лучей, и тут же новые, куда более оптимистичные, чем прежде, мысли, ворвались в ее сознание.

Она будет жить и сделает все возможное и невозможное, чтобы не только поправиться, но и стать не менее красивой, чем ее мать. Она поедет в Калифорнию, в Сан-Франциско. Там лучшие во всей Северной Америке клиники пластической хирургии, и там ей обязательно помогут. Она не отдаст матери бабушкины серьги, а продаст их, как и те акции, что купила два года назад. А если этого не хватит, возьмет кредит в банке. Ей сделают новое лицо, и тогда уже никто, даже ее мать, не сможет сказать, что она урод, который не заслуживает счастья!

С этими мыслями Саманта вновь заснула, и спокойная улыбка на ее губах была словно отражением ее новых, не имеющих ничего общего со скорой смертью мыслей.


Глядя на изуродованное осколками лицо Саманты, Дэн Кингсли, ее лечащий врач, никак не мог понять, что чувствует сейчас эта девушка. Неужели она не понимает, как обезображено ее лицо? Или это спокойствие — следствие перенесенного шока? Может, все же назначить ей консультацию у психиатра? Или хотя бы занятия в группе, где рядом с ней будут такие же, как она, люди?

В принципе, он мог бы выписать ее уже через неделю, но что-то удерживало его от этого шага. Эта девушка напоминала ему бомбу с часовым механизмом, способную взорваться в тот самый момент, как только окажется за пределами клиники.


Саманта ответила на все вопросы мистера Кингсли и едва дождалась, когда он покинет ее палату. Как только дверь за доктором закрылась, она подошла к висевшему возле умывальника зеркалу. За время, проведенное в клинике, она уже свыклась со своим новым отражением, и тем не менее всякий раз неприятная дрожь пробегала по телу, стоило ей увидеть пересекающие лицо красные, припухшие рубцы. Но та сила, что появилась в ней, когда она услышала слова матери, заставляла ее без страха смотреть вперед, в свое такое уже скорое будущее.

Глава 2

Саманта попросила таксиста подъехать к самому дому, выскользнула из едва остановившегося автомобиля и спустя минуту была уже под надежной защитой родных стен. Оставив в холле сумку с вещами, она прошла в гостиную и долго сидела там, вслушиваясь в тишину. Этот дом она купила на доставшиеся ей в наследство от бабушки деньги, и долгое время он был для нее крепостью, в которой она пряталась от всех сложностей окружающего мира. Но теперь она готова была покинуть эту крепость и, мысленным взором окидывая каждую комнату, прикидывала, сколько может выручить за дом. По ее подсчетам выходило не так уж и мало. Вместе с серьгами и акциями «Дженерал моторс» и «Пасифик эйрлайнз» должно было хватить не только на операцию, но еще и на вполне безбедное существование как минимум в течение пяти лет после нее.

Несмотря на то что она отсутствовала всего месяц, в доме чувствовалось жуткое запустение. Отдохнув немного, Саманта принялась за работу. Необходимо было не только очистить дом от пыли, но и начать упаковывать вещи. Кое-что следовало отдать на распродажу, что-то раздать соседям, что-то отправить в Красный Крест. Все заботливо сохраненные бабушкой игрушки она решила подарить маленькой Энни, дочке Лесли, а самой Лесли отдать розовую блузку, которую та заставила ее купить на проводимой единственный раз в году распродаже у Сакса. Вскоре к блузке прибавились два летних костюма, которые она так ни разу и не осмелилась надеть, и кресло-качалка, в котором так любила качаться Энни. Для мистера Адамса, чей дом находился справа от ее, она отложила несколько книг и красивую настольную лампу, которая, она знала это наверняка, очень ему нравилась. В новую жизнь Саманте не хотелось брать ничего, что напоминало бы ей о прошлом, но, не устояв, она все же отложила в сторону несколько вещиц, с которыми были связаны приятные воспоминания.

Провозившись до вечера, она не заметила, как проголодалась, но, заглянув в холодильник, поняла, что не может рассчитывать даже на самый скудный ужин. Она чуть было не взвыла от злости. Выйти из дома, сесть в машину, проехать два квартала до ближайшего супермаркета — все это было возможно для кого угодно, но не для нее. Позволить людям глазеть на ее обезображенное лицо и говорить, что бедняжка мисс Ховард похожа теперь на персонаж из триллера? Нет, это было выше ее сил. Можно, конечно, попросить Лесли помочь ей, но в доме напротив не было света, и, решив обойтись без ужина, Саманта поднялась к себе в спальню.

«Какое счастье, что я не замужем, — подумала вдруг она, увидев свое ставшее уже привычным отражение в двери встроенного шкафа. — Муж точно бросил бы меня. Если я сама с трудом выношу этот кошмар, то справедливо ли было требовать чего-то от него?»

Она уткнулась в подушку и долго плакала, вспоминая все, что произошло с ней за последние два месяца. Казалось, с того дня, как она попала в аварию, прошло по меньшей мере сто лет — так неузнаваемо изменилось не только ее тело, но и душа.

Интересно, как отреагировали бы все в офисе, если бы увидели ее в таком виде? Она с облегчением вспомнила, что никогда больше не вернется туда, а значит, нечего об этом и думать. Та Саманта Ховард, которую они знали, умерла, но уже совсем скоро родится вновь, и впереди у нее будет новая, полная удивительно счастливых событий жизнь.


С трудом заставляя себя не отводить взгляда от обезображенного лица подруги, Лесли Мейз едва воспринимала доносившиеся до нее слова. Нет, она знала, конечно, от мистера Кингсли, что у Сэм сильно пострадало лицо, но то, что она увидела, не шло ни в какое сравнение с ее предположениями. Хорошенькая, как картинка, Лесли и раньше не могла понять, какие чувства испытывает некрасивая женщина. Но это! С этим, по ее мнению, вообще нельзя было жить. Едва она успела подумать об этом, как тут же, словно прочитав ее мысли, Саманта сама обратилась к ней с вопросом:

— Тебе действительно страшно смотреть на мое лицо, Лесли? Или ты думаешь, что я могу напугать Энни?

Лесли залилась краской и попыталась протестовать, но Саманта знаком попросила ее замолчать.

— Я знаю, что выгляжу ужасно, Лесли, но поверь, это ненадолго. Хочу сделать пластическую операцию, правда, на нее нужны очень большие деньги. Мне необходимо так много всего сделать, а доктор запретил мне пока выходить из дома. Я очень рассчитываю на твою помощь. Хочу продать дом, все свои акции и бабушкины серьги.

— Продать дом? — не веря своим ушам, воскликнула Лесли. — Да ты с ума сошла!

— Я вполне в своем уме, Лесли. У меня даже есть свидетельство на этот счет, выданное главой психиатрического отделения «Филадельфия хоспитэл». И поверь, я продала бы не только этот дом, но и свою душу, если бы это могло мне помочь. Я всю жизнь была самым некрасивым ребенком в школе, самой некрасивой студенткой в университете и самой некрасивой сотрудницей в медиа-холдинге «Энтерпрайсиз». Так неужели ты думаешь, что я смогу и дальше так жить, да еще и с этими жуткими шрамами на лице?

— Извини, Сэм, — пробормотала потрясенная ее вспышкой Лесли. — Конечно же я помогу, скажи только, что нужно сделать.

— Ну для начала купи мне что-нибудь поесть, — улыбнулась Саманта, — а потом я покажу тебе то, что отложила для тебя и Энни.


Скрыв лицо за густой вуалью, Саманта чувствовала себя словно отгороженной железным занавесом от окружающего мира. Сильно постройневшая за последние месяцы фигура в строгой темной юбке и синей шелковой блузке притягивала к себе множество мужских взглядов, но, вместо того чтобы впервые в жизни порадоваться этому, она только сильней раздражалась, поймав на себе очередной заинтересованный взгляд. «Хотела бы я знать, — усмехнулась она про себя, — сколько осталось бы желающих познакомиться со мной, если бы я подняла вуаль?»

До отлета оставалось еще полчаса, и она уже жалела, что не приехала в аэропорт перед самым окончанием регистрации на рейс. Но находиться в пустом и с сегодняшнего утра уже чужом для нее доме тоже не было сил, и, попрощавшись с Лесли и маленькой Энни, она уехала в аэропорт.

За время, прошедшее после выхода из больницы, она изменилась настолько, что порой сама себя не узнавала. Куда делись ее нерешительность и болезненная стеснительность? Куда подевались столь ненавистные ей с детства комплексы? Неужели для того, чтобы избавиться от них, нужно было стать еще большим уродом, чем прежде?

Она просмотрела кучу сайтов в Интернете, выяснила истинную стоимость серег и только тогда выступила с предложением о продаже. Ответ не заставил себя ждать, и вскоре она смогла уже перечислить на свой счет ровно двадцать пять тысяч долларов. Гораздо дольше пришлось провозиться с домом. Почти каждый день менеджер из агентства привозил к ней потенциальных покупателей, но только две недели назад она смогла наконец оформить сделку. Еще неделя ушла на всяческие формальности, и вот теперь она стоит в самом начале нового витка своей жизни и очень надеется на то, что в скором будущем сможет уже без содрогания смотреть на свое отражение.

В Сан-Франциско ее должен был встретить однокашник мистера Кингсли, к которому тот обратился с просьбой помочь бывшей пациентке. Мысленно повторяя слова, которые она скажет доктору при встрече, Саманта горячо надеялась, что он окажется именно тем человеком, который сможет помочь ей.


Самолет летел уже два часа, а она все никак не могла успокоиться. Волнение бурлило в ней, не давало думать ни о чем другом, кроме предстоящей встречи. Сейчас ее не тревожили даже воспоминания о последнем разговоре с матерью, когда та, получив вместо серег с изумрудами вежливый отказ, закатила жуткую истерику. С тех пор они не общались даже по телефону. Были еще неприятные воспоминания об уходе с работы, когда в качестве аргумента ей пришлось представить обезображенное шрамами лицо. Но и с этим она смогла справиться.

Гораздо тяжелей было расставание с маленькой Энни и Лесли, но мысль о том, что совсем скоро малышка получит фантастический подарок на свой день рождения, вызвала ласковую улыбку на ее лице. Подарок — огромный, диаметром три метра надувной бассейн с большим количеством ярких надувных игрушек, которые наверняка понравятся малышке, — она попросила упаковать в ярко-красную коробку и украсить ее большим белым бантом. «Лесли конечно же начнет возмущаться по поводу столь неразумной траты денег, но я уже не услышу ни одного из ее упреков, — усмехнулась про себя Саманта. — И вообще, это мое дело, что дарить малышке на день рождения, и в следующий раз я пришлю ей настоящий кукольный домик, в котором она сможет играть со своими игрушками».

Саманта не заметила, как полет подошел к концу. Сознание того, что она пересекла сейчас с востока на запад всю страну, зародило какое-то новое чувство в ее душе. Первый, быть может, самый трудный шаг навстречу мечте был сделан, и теперь она изо всех сил надеялась на то, что и второй шаг окажется столь же удачным.

Глава 3

Вот уже почти три недели она находилась в одной из лучших клиник Сан-Франциско, но так до сих пор и не знала, сможет ли Рой Сандерс сделать что-нибудь с ее лицом. Она устала от бесконечных снимков и анализов и готова была лечь на операционный стол в любую минуту, но когда эта минута пришла, испытала такой страх, что на какое-то время почувствовала себя словно вычеркнутой из жизни.