Стюарт Льюис - У вас семь новых сообщений

– И умойся, пожалуйста.

– Да, мэм.

Я захожу на фотоблог. Мой снимок набрал уже более шестисот «лайков»! Леви в сети, и я тут же отправляю ему ссылку.

Moongirlnyc: Ничего так, да?

Тайл внизу что-то заказывает. Думаю, он вряд ли станет экономить.

Leviphoto3: Неплохой снимок.

Moongirlnyc: Спасибо… я виделась с этим парнем Лесом Беллом.

Leviphoto3:?

Leviphoto3: Ты же шутишь?

Moongirlnyc: Нет.

Leviphoto3: Он действительно крут.

Я думала, что увижу в его лофте что-то особенное или хотя бы стоящее кучу денег. Но почему там было почти пусто?

Moongirlnyc: Трудно понять, что он думает.

Leviphoto3: Тебе нужен агент… напиши на jj1900@gmail.com

Leviphoto3: Его называют просто ДжейДжей, никто не знает, как его зовут.

Moongirlnyc: Звучит пафосно.

Leviphoto3: Он немного скотина, но все агенты такие.

Moongirlnyc: Что мне делать?

Leviphoto3: Отправь ему три снимка в формате jpeg (увеличь резкость).

Leviphoto3: И скажи, что тебе Лес что-то обещал.

Moongirlnyc: Ладно.

Leviphoto3: Можешь и меня упомянуть… Черт, быстро ты.

Moongirlnyc: Напишу ему прямо сейчас.

Leviphoto3: Правильно.

Moongirlnyc: Спасибо огромное.

Leviphoto3: Может, ты меня познакомишь с Лесом, если все пройдет гладко?

Moongirlnyc: Естественно.

Leviphoto3: удачи.

Я пишу ДжейДжею, и он через пять минут отвечает со своего айфона.

Луна, интересно. Можете подойти ко мне в офис завтра к 3:30 со снимками?

ДжейДжей

Лихо. Что, вот так просто? Ну, во всяком случае, это будет офис, а не огромная пустая квартира. Я соглашаюсь и возвращаюсь к своему английскому. Заходит Тайл с бургерами и картошкой, сжимая пакетик с кетчупом в зубах. Я велю ему спускаться, и мы едим на кухне. Мама предпочитала ужинать на кухне, обычно на ней было простое платье и тонкая серебряная цепочка с подвеской в виде листочка. Отец всегда говорил, что мы должны обедать в столовой, как нормальная семья, но мама возражала: «А ты так хочешь быть нормальным?» Если бы я тогда умела читать между строк.

Картошка солоноватая, но вкусная. Тайл, гордый собой, картинно вручает мне кусок брокколи:

– Ваши овощи, мадам.

После обеда он помогает мне с карточками, по которым я учу слова для диктанта, и замечаю, что уже десять.

– Спасибо, что помог. У меня завтра итоговая контрольная.

– Отдохни, сестренка. – Он посылает мне воздушный поцелуй.

Засыпая, я слышу низкие стоны виолончели, но не уверена, что это не сон.

Я проверяю, нет ли маминого телефона в школьном бюро находок, но и там его не оказалось. Почему я потеряла его именно сейчас, когда осталось всего одно сообщение? Я дописываю контрольную одной из первых и замечаю, что Рейчел списывают. Мисс Грей не в курсе и, как ни в чем не бывало, ест нарезанные яблоки из пластикового контейнера.

На большой перемене я ввожу Жанин в курс дела.

– Как здорово! Ты не думала, что можешь забить на колледж и стать фотографом?

– Не знаю, посмотрим. Мама говорила, что колледж больше ничего не значит. Нужен опыт, связи и все такое.

– Хотела бы я себе такую маму. Моя судит о людях в основном по тому, в какую школу они ходили. Они на восточном побережье все такие. Поэтому я и собираюсь в Беркли. Приедешь, если я поступлю?

Она слегка краснеет, каштановые волосы падают ей на лицо. Жанин всегда казалась такой взрослой, всегда опережала меня, но сейчас она выглядит потерявшимся ребенком.

– Разумеется, – отвечаю я, чувствуя, что начинаю двигаться быстрее, чем она, эта школа и весь мир.

ДжейДжей работает в Ист-Виллидже. Чтобы добраться туда, мне приходится пройти сквозь, кажется, целый город бездомных. Видимо, это потому, что на углу квартала кухня с бесплатным супом. Я вглядываюсь в их лица, пытаясь разглядеть души. Эти люди лишены всякой гордости, вот они, как есть. Если бы я только могла сфотографировать их, запечатлеть это чувство, выраженное в их глазах и в позах, момент, когда смыслом жизни стало само выживание. Я тоже сменила жизнь на выживание, когда умерла мама. Меня поддерживали только еда и музыка. Я чуть не месяц слушала только Джошуа Рейдина.

Прежде чем войти в здание, я мысленно прошу Оливера: «Вернись!»

В приемной стройная женщина с густой челкой велит мне подождать. Я пролистываю «Филм-форэм» и замечаю маленькую заметку о папином документальном фильме. Внезапно мне хочется вырвать страницу и сжечь ее. Если отец солгал мне о том, с кем мама была той ночью, то как я могу быть уверена, что он не врал мне в других случаях? Как говорит мисс Грей, ложь – это скользкая дорожка. Как родители понимают, от чего детей надо защитить, а где сказать им всю правду? Прежде чем я успеваю привести поток своих обрывочных мыслей в порядок, мисс Челка зовет меня внутрь.

Кабинет ДжейДжей полон фотографий. У него смуглая кожа, большие глаза и тонкие губы. Длинные руки и изящная шея делают его похожим на гордую птицу. Он улыбается и жмет мне руку.

– Ну что ж, посмотрим.

Я показываю ему снимки. В последнее время я становлюсь чуть более уверенной в собственных способностях. Он смотрит, поднимая выщипанную бровь идеальной формы.

– Вами, как я слышал, заинтересовался Лес.

– Да.

– Я давно с ним работаю. Странный тип, но дело свое знает. – Он вызывает по телефону мисс Челку и велит ей принести «обычный, на трех листах».

– Скажите, где вы видите себя, скажем, через пять лет?

Он смотрит на меня своими ясными глазами, и я расслабляюсь.

– Честно говоря, последний год был для меня нелегким. Моя мать…

– Я знаю.

– Я весь этот год только и пыталась, что выжить и дожить до следующего. А потом отец купил мне этот потрясающий фотоаппарат, и все получилось так легко и естественно… Я чувствовала себя потерянной, будто плыла в неизвестном направлении, и эти фотографии помогли мне все упорядочить, получить своеобразный контроль, наверное. Я вижу упорядоченную композицию повсюду.

Кажется, его это впечатлило.

– Ну, у вас действительно редкий талант. Многие из тех, кто начинает с таких, как бы это сказать, противоречивых снимков, в итоге начинают снимать для журналов – там крутятся большие деньги. Я бы очень не хотел, чтобы вы двигались в том же направлении, это может лишить вас видения. Я поищу для вас места в авангардных галереях и попробую организовать издание альбома.

– Здорово.

Мисс Челка приносит договор.

– Вот что, Луна. Это стандартный контракт на шесть месяцев. Давайте, вы покажете его кому-нибудь, и с этого мы начнем. А пока я советую вам относиться к фотоаппарату, как к части тела, – постоянно носить его с собой. Как писатель носит записную книжку. Когда вы замечаете эту упорядоченную композицию, старайтесь ее заснять.

– Хорошо.

– Отлично. Вот моя визитка, сотовый на обратной стороне.

Когда я иду обратно, все бездомные успели зайти в столовую, только некоторые из них остались на тротуаре. Один – рыжеволосый мужчина со сгоревшим на солнце лицом – моет ноги, поливая мозолистые ступни водой. Я достаю свой цифровой фотоаппарат и делаю снимок, но он рявкает на меня, так что мне приходится быстро уносить ноги.

Из дома я посылаю Леви письмо с благодарностями, а потом учу математику, пока не начинает раскалываться голова. Виолончели не слышно, но сегодня я слишком устала, чтобы переживать. Неужели я действительно нашла агента, и у меня скоро будет выставка? Кстати, ДжейДжей ни словом не упомянул моего отца. Может, он даже и не знает, кто он! Вряд ли, конечно, но так мне больше нравится. Эта Луна должна светить сама по себе.

Под конец контрольной по математике у меня голова идет кругом от всех этих углов и теорем. Не представляю, как я ее написала, но очень рада, что она закончилась. В огонь моей радости подливает масла и смс от Дарии:

Думаю, твоей выставке дали зеленый свет.

Я начинаю подпрыгивать от восторга. Какие-то мальчики хихикают, проходя мимо, но мне все равно. Я вижу все меньше смысла в том, чтобы продолжать учиться. Я отвечаю Дарии:

Сегодня подписываю контракт с ДжейДжеем.

Вчера вечером я показала контракт Элизе, и она заверила, что все в порядке. В свое время она работала в журнале, и, по ее словам, это совершенно стандартный контракт. Более чем странно было смотреть, как она подписывает контракт в качестве опекуна, поскольку отца нет в городе, но на самом деле я ей благодарна.

После школы я отвожу подписанный контракт мисс Челке. Сегодня на улице нет бездомных, нет почти никого, только одна пара ругается: женщина в слезах, мужчина в ярости. Я не могу не вспомнить вечер смерти моей матери. Последнее сообщение было от отца? Он устроил подобную сцену на улице? Я опускаю глаза и иду мимо, стараясь не участвовать в этой драме, которая должна была разыгрываться за закрытыми дверями. У человека в Нью-Йорке очень мало личного пространства. Многие выплескивают свои переживания на улицу, и это далеко не всегда красиво.

Я вижу Тайла на крыльце, играющего в видеоигру. Обычно по четвергам он ходит в гости к своему другу Джасперу, я вопросительно смотрю на него, и мне даже не надо ничего спрашивать.

– Не хочу его видеть сегодня.

– Его родители оставили тебя здесь?

– Нет, я сам ушел.

– Тайл! У меня сейчас интервью в бруклинском журнале. Тебе придется пойти со мной.

– Я могу остаться здесь. Я не собираюсь сжигать дом.

Внезапно мне хочется, чтобы у меня появились родители. По крайней мере отец, который был бы сейчас здесь.

– Все нормально, пошли со мной. Только веди себя тихо как мышь, ладно?

– Попробую.

Журнал называется «Электрик», редакция которого находится по соседству с пекарней. Тайл широко улыбается пекарю и получает печенье за счет заведения. Пахнет корицей и чернилами – странное сочетание, но не более странное, чем сама идея устроить магазин в булочной. Мы знакомимся с Сэлом – парнем с сальными черными волосами и пирсингом в виде серебряной косточки в левой брови.

– Больно было? – спрашивает Тайл.

Ну разве так ведут себя мыши?

Сэл улыбается и приглашает нас сесть.

– Мы делаем материал о молодых художниках, и ваша подруга Дейрдре…

– Дария.

– Дария прислала нам несколько снимков. – Он достает маленький диктофон и спрашивает: – Вы не против?

– Нет.

Сэл задает мне кучу глупых вопросов вроде того, в какую школу я хожу, и Тайл принимается играть в свою видеоигру. По мере того как вопросы становятся глубже, меня все больше начинает смущать присутствие Тайла, как будто он доказательство моей незрелости. Тайл делает вид, что увлечен игрой, но я-то знаю: одним ухом он очень внимательно слушает нашу беседу.

– Что вас вдохновляет? – спрашивает Сэл.

– То, как сочетаются несочетаемые вещи. Как… необычные комбинации могут быть красивыми.

Тайл бросает на меня быстрый взгляд. Он знает, что я пытаюсь обойти неудобный вопрос.

– Каково было расти дочерью Жюля Кловера?

Я ничего не отвечаю, просто смотрю на старую кофейную чашку на столе, окруженную пятном засохшего кофе.

– Мы строили замки из его сценариев, – произносит Тайл.

Судя по широкой улыбке, Сэлу нравится ответ, но потом он замечает мое смущение и спрашивает:

– Я так понимаю, вам нелегко жить в его тени?

– Ну, надо сказать, вы первый, кто задал мне этот вопрос. Думаю, часть своего видения я унаследовала от него, но мне не хочется, чтобы меня воспринимали как дочь Жюля Кловера.

– Справедливо, – соглашается Сэл.

За этим следует еще несколько вопросов, а потом Сэл провожает нас через булочную, в которой теперь полно покупателей. Тайл советует какой-то пожилой женщине ванильный кекс, и та, улыбаясь, гладит его по голове. Кажется, меня последний месяц никто не гладил по голове. Интересно, этот этап жизни уже позади?

По дороге домой Тайл говорит:

– Понимаешь, он задал вопрос про папу, потому что должен был. Он не мог не обратить на это внимания. Это же новости?

– Ты у нас теперь журналист?

– Нет, просто мышка.

Я улыбаюсь и обнимаю его за плечи. Мне бы хотелось защитить брата от всего взрослого мира, но он слишком умен. Вероятно, он уже знает, или по крайней мере догадывается, что произошло с нашими родителями. Но я сделаю все, чтобы защитить Тайла. Мне кажется, он всего лишь маленький цветок, тогда как я становлюсь могучим деревом. Надвигается буря, и нам нужно убежище.