Не откладывая дела в долгий ящик, Генри тотчас отправился в расположенный на Беверли-Хиллз универсальный магазин «Нойман Маркус» и полностью обновил свой гардероб, надеясь произвести на Марию благоприятное впечатление дорогим костюмом и изысканными аксессуарами. В глубине души он был уверен, что его избранница не из тех, кто обращает внимание на внешность, но считал, что должен в любом случае выглядеть прилично, чтобы Марии было приятно на него посмотреть.

На этом его приготовления завершились, и Генри сел в «Бентли», чтобы отправиться в Вегас за своим главным призом.

Этим главным призом была Мария!

Он не сомневался, что сумеет все ей объяснить, и тогда Мария поймет, что за жизнь ждет ее с такой матерью, как Лаки. А поняв — будет счастлива и благодарна ему за то, что он увезет ее подальше от этого монстра в женском обличье.

Очень счастлива и бесконечно благодарна…

78

Ирму продолжало трясти, но на борту взявшего курс на Вегас частного самолета Энтони никому не было до нее дела. Франческа, злобная ведьма и бабушка ее мужа, безостановочно курила, запивая каждую сигарету чашечкой кофе. Белокурая шлюха Эммануэль лениво перелистывала модные журналы и брезгливо морщилась. Гриль — охранник мужа — смотрел в пространство пустым взглядом, лицо его, как, впрочем, и всегда, было бесстрастно. Сам Энтони сидел неподвижно в своем кресле. Он тоже не обращал на жену ни малейшего внимания, но Ирма была этому только рада. Ей казалось, если это безжалостное чудовище — ее муж — бросит на нее взгляд, она тут же умрет.

Ужасные события вчерашнего вечера навсегда врезались в память Ирмы. Она не сомневалась, что будет помнить их до конца жизни, да и как можно было забыть весь тот ужас, через который Энтони заставил ее пройти?!

Все началось с фильма. Камера-шпион запечатлела все — ее саму, ее слова, жесты, вздохи…

И Луиса.

Луиса, который раздевал ее, ласкал ее тело, занимался с ней любовью.

О, господи!

Ужас овладел ею, и, не помня себя, она молила Энтони остановить запись, не смотреть больше, но он не пожелал ее даже слушать.

— Заткнись, ты, мерзкая тварь! — заорал он. — Заткнись и смотри, как этот ублюдочный сукин сын трахает мою жену и мать моих детей!

В отчаянии Ирма вскочила и попыталась выбежать из кабинета. Она была готова на что угодно, лишь бы спастись от гнева Энтони, который — она не сомневалась — обрушится на нее подобно лавине. Но Энтони не дал ей убежать. Схватив ее за руку, он с силой толкнул ее назад в кресло, в котором она оставалась до тех пор, пока не кончилась запись.

Но вот экран мигнул, и в кабинете наступила зловещая тишина.

— Я… мне очень жаль… — запинаясь, начала Ирма. — Я не хотела…

— Скоро ты будешь сожалеть еще больше! — прогремел он. — Хотел бы я знать, как ты посмела изменить мне, Энтони Бонару? Ты просто шлюха, развратная, лживая шлюха!

— Но, Энтони!.. — взмолилась Ирма, все еще надеясь если не оправдаться, то хоть как-то объясниться. — У меня была причина! Ты не спал со мной уже… несколько лет, и мне хотелось…

— Заткни свой поганый рот, дрянь! — резко перебил Энтони.

Еще несколько минут они сидели молча, потом дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Гриль. Охранник был не один. Он буквально тащил за собой Луиса. Садовник был так сильно избит, что даже не мог стоять на своих ногах. Оба глаза у него заплыли и почернели, нос был свернут на сторону, губы распухли и кровоточили, рубашка испачкана в крови.

На мгновение их взгляды встретились, но Ирма тут же отвела глаза.

— Боже мой!.. — простонала она. — Что ты с ним сделал? Он тут ни при чем, во всем виновата только я, я одна! Это я его соблазнила. Если хочешь, накажи меня, а его не трогай, прошу тебя!

— Наказать тебя? — переспросил Энтони и сплюнул. — Обязательно… Сейчас ты увидишь, что я сделаю с твоим ублюдочным бойфрендом, это и будет твое наказание.

— Луис не мой бойфренд! — взвизгнула Ирма, которая была близка к истерике. — И никогда им не был. Отпусти его — ты и так изуродовал беднягу на всю жизнь. Неужели тебе мало?.. Твой садист-телохранитель превратил его в отбивную!

— Ну и что? — Энтони усмехнулся. — Я не желаю, чтобы мой наемный работник похвалялся, будто он трахал мою жену. Нет, дорогая, не за такого человека ты вышла замуж. Энтони Бонар ничего подобного не допустит. Никто не может переспать с моей женой и остаться безнаказанным.

Он произнес эти слова совсем тихо, но именно от них Ирму начало трясти.

— Впрочем, — добавил Энтони, бросив на нее взгляд, от которого Ирму с ног до головы обдало могильным холодом, — я готов предоставить тебе право выбора. Ты, моя дорогая женушка, шлюха подзаборная, должна решить, что мы отрежем твоему любовничку: член или яйца? Яйца или член? Ну?!.

— Энтони, прошу тебя, не делай этого! — в ужасе воскликнула Ирма.

— Я разрешаю тебе сделать выбор, с моей стороны это огромное одолжение, которого ты, строго говоря, не заслуживаешь! — злорадно проговорил Энтони. Он, похоже, был очень доволен своей идеей. — Ну, выбирай: член или яйца?

— Ты сумасшедший… — простонала она.

— Сумасшедший? Я?! С чего ты взяла? Это ведь не я трахал чужую жену, а он — этот ничтожный мексиканский говнюк. Кто из нас после этого сошел с ума?

— Нет! — выкрикнула Ирма, начиная терять над собой контроль. — Это у тебя любовницы в каждом городе — три, четыре, я не знаю, сколько их у тебя, да это и неважно. Важно то, что ты спишь с ними, а не со мной. Что мне оставалось делать?

Энтони зло прищурился.

— Что тебе оставалось делать? — переспросил он. — Погоди-ка, попробую угадать… Ну конечно! Тебе оставалось только трахнуться с садовником. Правильно?

— Если ты причинишь Луису еще хоть какой-то вред, я обращусь в полицию, — проговорила Ирма дрожащим голосом. — Я…

— Пойдешь в полицию? — Энтони расхохотался. — И что ты там скажешь? Что муж поймал тебя, когда ты изменяла ему с другим мужчиной? — Он насмешливо покачал головой, словно не веря, что она могла сказать подобную глупость. — Не забывай, что мы не в Штатах, а в Мексике, а в этой стране действуют совсем другие законы. Да меня здесь еще и наградят за то, что я проучил этого малого!

— Проучил?! Ты же собираешься его искалечить!

— Да, и можешь быть уверена — я сделаю, что задумал. Давай, решай скорее, что же мы отрежем твоему дружку?

— Я клянусь чем угодно, Энтони: я пойду в полицию! — в отчаянии выкрикнула Ирма. — Ты не сможешь мне помешать.

— Только попробуй, и я клянусь, что ты никогда больше не увидишь своих детей. И не только детей, но и отца с матерью… Я пошлю в Омаху моих людей, которые сожгут их дом, а самих разрежут на куски и поджарят. Ты меня знаешь, Ирма, так что лучше не становись мне поперек дороги.

Все дальнейшее вспоминалось Ирме словно в густом тумане. Она помнила нож, который Энтони вложил ей в руку, помнила, как пыталась заколоть мужа, но он со смехом вырвал у нее оружие и протянул Грилю, но лучше всего она помнила лицо Луиса, искаженное печатью бесконечного ужаса.

Его пронзительный крик до сих пор звенел у нее в ушах.

Потом теряющую сознание Ирму бросили в машину, отвезли в аэропорт, и Гриль затолкал ее в самолет. Какое-то время спустя на борт поднялся Энтони, и они немедленно вылетели в Майами. Там Энтони должен был забрать свою злобную фурию-бабку и свою любовницу.

— Запомни, сука, скажешь хоть слово — и можешь попрощаться со своими родителями, — предупредил он.

В ответ Ирма только кивнула. Говорить она все равно не могла, поэтому просто сидела в своем кресле в хвосте салона и тряслась как в лихорадке. Силы оставили ее, в голове все перепуталось, а окружающее казалось нереальным, будто в дурном сне.

Но самое ужасное заключалось в том, что она ничего не могла изменить.

Ничего!

79

К полудню большинство гостей уже прибыли, и «Ключи» начали наполняться. Лаки, словно комета, носилась по всему отелю, приветствуя родственников и проверяя, как они устроились и есть ли в номерах все необходимое. Побывала она и на репетиции Винес. Когда приехал Джино, наступил самый торжественный и долгожданный момент: Лаки повела отца осматривать отель.

Джино остался очень доволен.

— Молодец, девочка, отлично поработала! — одобрил он. — Ничего подобного я в жизни не видел, но главное — ты добилась этого сама.

— Я была не одна, — скромно ответила Лаки. — Мне помогали люди, которые верили в меня настолько, что не боялись вкладывать в строительство деньги; ты в том числе. Кроме того, всему, что я знаю, я научилась у тебя.

— Ты оказалась способной ученицей и хорошо усвоила урок.

— У меня не было другого выхода. Ведь если бы я ленилась, ты бы первый надрал мне задницу.

— Совершенно верно, — кивнул Джино. — Но ты добилась большего — ты превзошла своего учителя, и я горжусь тобой. А главное, ты сделала для нашей семьи даже больше того, что мог бы сделать сын.

— Ага! — воскликнула Лаки, притворяясь возмущенной. — Я так и знала! Ты хотел мальчика, а родилась я!

— Что бы я там ни хотел, ты вознаградила меня сторицей. Все, чего ты достигла… Никто не справился бы с этим лучше тебя.

— Дарио, наверное, справился бы, если бы не погиб так рано, — тихо сказала Лаки.

— Да, пожалуй. — Джино покачал головой, мысленно обращаясь к трагическим событиям почти тридцатилетней давности, когда он лишился единственного сына. — Будь он трижды проклят, этот грязный подонок Энцо Боннатти! Зато ты, девочка, разобралась с ним, как подобает истинной Сантанджело. Говорят, женщины — слабый пол. Ерунда! Сантанджело никогда не были слабаками.

— Глаз за глаз, — с нажимом проговорила Лаки, отбрасывая назад свои длинные волосы. — Так ты меня учил, и так я всегда старалась жить. Никогда не связывайтесь с Сантанджело, и останетесь целы — так?

— Моя дочь! — проговорил Джино с ударением на первом слове. — Моя гордость! — Он улыбнулся. — Я приехал в Америку восемьдесят лет назад и могу сказать с уверенностью — это лучшая в мире страна. В Америке можно добиться всего, осуществить любую мечту. Нужно только работать и не бояться.

— Я знаю, — согласилась Лаки. — И ты действительно добился всего, чего хотел.

Джино кивнул.

— Да, — сказал он. — А главное, у меня есть ты, лучшая дочь на свете. Еще у меня есть внуки, любящая жена, верные друзья, так чего же мне еще желать? И даже если завтра я умру, я умру счастливым человеком. Только взгляни на меня, и сама в этом убедишься.

— Я смотрю, — негромко проговорила Лаки. — И мне очень нравится то, что я вижу.

Он усмехнулся:

— Можешь звать меня «папой», Лаки. Ты заслужила это право.

— Правда? — Она слегка приподняла бровь. — Ты не шутишь? Ну, наконец-то!..

— Даю тебе честное слово Сантанджело, — ответил Джино и величественно взмахнул рукой: — Я разрешаю.

— Спасибо. Только, боюсь, мне уже поздновато называть тебя «папой». Как-никак я уже большая девочка.

— Ты думаешь?

Теперь уже Лаки улыбнулась.

— Могу поспорить на что угодно… папа.

* * *

Как и предсказывала Винес, сразу же после завтрака Билли отправился на Стрип и довольно быстро просадил все, что выиграл накануне. Поскольку он был один (Кевин еще не приехал), поклонники осаждали его со всех сторон, не давая вздохнуть свободно, и в конце концов Билли был вынужден вернуться в «Ключи». Только здесь он мог спокойно посидеть у бассейна, не боясь, что кто-то попросит у него автограф или фотографию на память, поскольку посторонних в отеле не было. Открыть «Ключи» для широкой публики Лаки планировала только на следующей неделе; пока же ее единственными постояльцами были звезды, «очень важные персоны», городские чиновники высшего ранга и те поклонники Винес, которые могли позволить себе заплатить полторы тысячи долларов за билет на ее эксклюзивное выступление.

То, что город буквально бурлил из-за предстоящего концерта Винес, неожиданно больно задело Билли. Он снова оказался в тени своей подруги, и его самолюбие было уязвлено. Билли отлично понимал, что они могли бы быть счастливы вместе, только если бы ему удалось справиться с ощущением, будто он является, так сказать, «вторым номером», однако совладать с собой ему никак не удавалось. Он, впрочем, надеялся, что со временем проблема как-нибудь разрешится сама собой. Винес, вне всякого сомнения, была звездой первой величины, но Билли, во-первых, считал себя ничуть не хуже ее, а во-вторых, он уже привык считать ее своей женщиной и не допускал и мысли о том, что они могут расстаться. Больше того, как-то исподволь, незаметно, к нему пришло осознание того, что он по-настоящему любит ее — любит, даже несмотря на некоторые различия во взглядах. Теперь Билли совершенно искренне сожалел, что изменил Винес с Разбитой-Задней-Габариткой. С его стороны это была чистой воды глупость или безрассудство, объяснить которое Билли мог только собственной молодостью.