Сара Ней - Учебные часы

Сидя напротив меня, Джеймсон поднимает глаза и пригвождает меня своей милой улыбочкой, мило прикусывая нижнюю губу.

Вместо того, чтобы улыбнуться ей в ответ, как нормальному человеку, образ ее лица, когда она кончает, туманит мой разум, и я сердито смотрю на нее.

— Вау, — улыбается она. — Какой ты сегодня кислый.

Я зацикливаюсь на слове «кислый», потому что оно звучит как «киска», и я не могу выкинуть его из головы. Но я не смею сказать ей, что я раздражен, потому что мысли о ней не давали мне спать всю ночь, потому что я мечтал о ней днем, в автобусе между матчами, во время тренировки, и каждую минуту с тех пор.

Я не могу перестать думать о ней.

Запах ее великолепных волос.

То, как ее сладкие, консервативные свитера цепляются за ее фантастически круглые сиськи.

Ее улыбка, когда она, наконец, замечает меня, идущего в библиотеку к нашему столику.

То, как восхитительно она игнорирует меня, когда пытается учиться.

Как мило она сваливает все свое дерьмо на мой стул, так что я не могу сидеть в нем без проблем.

Боже, она очаровательна.

Оз.

Оз?

— Ты меня слушаешь? Эй. Оз, ты слушаешь? Оз, все в порядке?

Я поднимаю глаза и понимаю, что она выжидающе смотрит на меня, задает вопросы и, вероятно, ждет внятного ответа.

Скажи что-нибудь, осел.

— Все нормально.

Но это не нормально. Уже нет. Даже близко.

Она знает достаточно, чтобы не давить, и на этот раз, потому что я понятия не имею, как справиться с этими чувствами, назревающими внутри меня, я игнорирую ее.

Джеймсон

Оз ведет себя странно.

Снова.

Только потому, что моя голова наклонена, и, кажется, что я сосредоточена на учебе, не означает, что я не замечаю, что он наблюдает за мной, не означает, что я не замечаю его затрудненного дыхания, его беспокойных вздрагиваний, и тот факт, что он изучает меня так пристально, что мои щеки становятся пунцовыми.

Я игнорирую жар, отчаянно борясь с искушением прижать руки к лицу. Я не вмешиваюсь, изображая интерес к учебнику.

Я читала одно и то же предложение шесть раз.

Семь.

Восемь.

И это не предел.

Он был таким последние два дня, сидел со мной за учебой, но избегал чего — либо похожего на настоящий разговор. Дает мне односложные ответы. Смотрит на меня из — под бейсболки темными задумчивыми глазами. Не сделал ни одной попытки переспать со мной, флиртовать или переместить нас в отдельную комнату для занятий.

Как я и сказала: Странно.

Через стол я позволяю ему смотреть на себя целых десять минут, прежде чем больше не выдерживаю. Я медленно поднимаю голову. Встречаюсь с его пристальным взглядом. Сдвигаю очки с переносицы, водружаю их на голову.

Кладу маркер и чопорно скрещиваю руки на столе перед собой.

— Что?

Ходить вокруг да около не не для меня.

— Что? — повторяет он, прикидывается дурачком.

— Я знаю, тебе есть что сказать. Так скажи это.

Он упрямо качает головой и поджимает губы.

— Нет. Все хорошо, Джимбо.

Лгун.

Но если он хочет так играть…

— Хорошо. Тогда не важно.

Он хмурится, морщины пересекают его хмурое, красивое лицо, когда я хватаю маркер и продолжаю читать.

По крайней мере, делая вид.

Оз продолжает сидеть, разинув рот, молча оценивая мои движения. Угрюмые глаза следят за длинными мазками свежей розовой краски на бумаге. Следят за моей рукой, когда я надеваю очки обратно на лицо. Скольжу по плечам, когда убираю прядь волос.

Он делал это и раньше, таращился на меня, много раз на самом деле, но почему — то сейчас все иначе. Его взгляд стал более задумчивым. Более проницательный. Более поглощенным.

Не знаю, почему и когда, но что — то изменилось. Воздух между нами изменился. Он плотный. Раскаленный.

Напряженный.

Я пытаюсь снова, не отрывая глаз от учебника.

— Что? Выкладывай.

Не хочу показаться раздраженной, но это странное молчание в сочетании с темными глазами, смотрящими на меня, сводят с ума.

— Может, ты уже хоть что — то скажешь? — я снова отложила маркер. — Я не знаю, что с тобой происходит в последнее время, но у меня здесь ничего не выходит. Ты и твое тяжелое дыхание выводите меня из себя и сводите с ума.

Он отводит взгляд и смотрит в противоположный конец комнаты, прежде чем ответить.

— Ничего не происходит. — Он снимает кепку и проводит кончиками пальцев по своим роскошным волосам. Они торчит дыбом, растрепанные. — Просто несколько ночей выдались тяжелыми, вот и все.

Несколько тяжелых ночей, с этой информацией я могу работать.

— Как так?

— Я… не очень хорошо спал.

Похоже, он не хочет признаваться, но я настаиваю.

— Почему?

Оз неловко ерзает.

— Просто какие-то дурацкие сны. Ничего страшного, но каждый вечер одно и то же.

Я делаю паузу.

— И о чем эти сны?

ОЗ снова ерзает.

— Ни о чем.

— Ни о чем? — Скептически спрашиваю я. — Сны ни о чем не будят тебя каждую ночь, Себастьян.

— Эти сны ни о чем, — морщится он.

— Значит, они не ни о чем, а о чем — то.

Нос сморщился.

— Ты нарочно пытаешься меня запутать?

— А это работает?

— Да.

— Так ты расскажешь мне, о чем они?

— Конечно, почему бы и нет.

— Погоди, погоди, погоди! — Я подняла руку. — Стой! Прежде чем ты выпалишь это, позволь мне угадать; они о зомби-апокалипсисе, которые приближаются, чтобы сгрызть твое лицо, и ты не можешь убежать, независимо от того, как быстро ты бежишь?

Его рот дергается в усмешке.

— Нет.

— Это как-то связано с твоими родителями или сестрой?

— Нет.

Постукивая по подбородку маркером, я делаю вид, что думаю долго и напряженно.

— Ты падаешь в темную дыру, вместо без Нетфликс и развлечений, без борьбы, и ты не можешь заставить ни одну девушку трахнуться с тобой.

— Ты такая умница, знаешь это?

— Я права, да? Это как — то связано с сексом.

Его хмурый лоб слегка приподнимается.

— Становится теплее. Ага. Я бы сказал, что тепло.

Я закатываю глаза.

— Конечно, это связано с сексом. Как ты предсказуем, — с моих губ срывается вздох. — Кто — то использовал зубы, чтобы сделать тебе минет? — Я задумываюсь, прежде чем мгновенно зажать рот рукой. — Боже мой, неужели я сказала это вслух?

Он превращает меня в извращенку.

— Да, конечно, но не беспокойся: ни один минет не пострадал при создании моего сна.

— Значит, это не был кошмар?

— О нет, был… определенно был кошмар.

— Меня ведь там не было? — шучу я. — Я— звезда шоу! Ха-ха.

Он не отвечает. Просто сидит и…

— Оз, — я на мгновение закрываю глаза и медленно говорю: — Пожалуйста, скажи мне, что меня не было в твоем извращенном сексуальном сне.

— Тсс, я же сказал, что это был кошмар, — поясняет он. — Не сон.

— Семантика, — отмахиваюсь я от него. — Пожалуйста, скажи мне, что я не была звездой твоего извращенного сексуального кошмара.

— Хорошо. Я тебе не скажу.

Оз театрально закатывает глаза, перебарщивает, потому что этот жалкий ублюдок лжет, и мы оба это знаем.

Я прочищаю горло.

— Это не было… хм… фантазией, верно? — Я с трудом выговариваю слова, щеки пылают.

— Нет, черт возьми. Это определенно был кошмар. Сколько раз я должен повторять?

Он опрокидывает бутылку с водой, и я восхищенно смотрю на егомощную шею, когда он наклоняет голову, чтобы глотнуть.

— Но… — начинает Оз, опустив плечи и небрежно изучая свои ногти. — Было бы так плохо, если бы это было так?

Было бы так плохо, если бы я была его фантазией? Нет, не было бы. Это было бы совсем неплохо.

На самом деле, держу пари, это было бы чертовски хорошо.

И это часть проблемы, не так ли? Боже мой. Потрясающий, переворачивающий жизнь секс с Себастьяном был бы хорош. Отличный. Феноменальный. Эта грудь, эти бедра. Этот невероятный член, который он спрятал в свои джинсы.

Но какой ценой? Готова ли я отдать маленький кусочек своего сердца, который я никогда не смогу вернуть? Я ни в коем случае не фанат обязательств; мое сердце никогда не было разбито. Мне никогда не изменяли. Я никогда не был влюблена.

Так в чем же моя чертова проблема?

Страх перед неизвестным. Интенсивность, которую я чувствую, когда я рядом с ним. Неуверенность в том, что он чувствует ко мне, помимо физического влечения. Влюбиться в него. Он не влюбится в меня. Неразделенная любовь. Неверность.

Начать то, что он хочет начать, но никогда не захотеть закончить.

Я никогда раньше не искала что — то большее.

А теперь, возможно, ищу.

Видите, что происходит?

Я только что поняла свою проблему.

И что теперь?

Джеймсон

Оз: В автобусе в Огайо.

Джеймсон: Правда? Я не знала, что у тебя игры, я имею в виду, соревнования, в середине недели.

Оз: Да. Середина недели, в выходные. Это соревнование против штата Огайо. Я могу достать тебе распечатанное расписание, если хочешь?

Я смотрю на телефон, не зная, что ответить. Он даст мне расписание? Для чего? Он серьезно хочет, чтобы я за ним следила? Чтобы я знала, где он?

Вроде как его девушка, но ведь мы оба знаем, что он не хочет отношений.

Джеймсон: Хм, окей. Конечно. Расписание было бы здорово. Для моего холодильника? LOL

Оз: Да, для твоего холодильника. Или стола. На следующей неделе у нас дома матч против «Индианы». Ты можешь прийти, если хочешь. И этот план действий немного лучше, чем одиноко висящая лампочка посреди спортзала.

Джеймсон: Одиноко висящая лампочка посреди спортзала над ковриками это было жутко. От этого определенно веяло атмосферой насилия.

Оз: От нее не исходила АТМОСФЕРА НАСИЛИЯ — это был мягкий свет; я пытался быть романтичным.

Джеймсон: НЕТ. ХВАТИТ.

Оз: LOL. Так ты говоришь, что мой романтический поступок не удался?

Джеймсон: Я сомневаюсь, что это то, что ты делал, но в любом случае, это был провал. LOL

Джеймсон: Я имею в виду, ты схватил меня за промежность и перевернул на спину на грязный мат.

Оз: Я хочу, чтобы ты знала, эти коврики совершенно новые и ежедневно протираются…

Джеймсон: *вскидывает руки вверх* признаю свою ошибку.

Телефон молчит в течение нескольких минут, прежде чем уведомляет о новом сообщении. Мое сердце неудержимо колотится, когда я сажусь на край кровати, чтобы открыть сообщение.