Сара Ней - Учебные часы

— Черт возьми, да. — Я тяжело выдыхаю, член официально твердый в моих спортивных штанах, что так мучительно. Моя все возрастающая эрекция натягивает тонкую ткань. — Я знал, что Эллисон мне понравится.

— Но я думаю, что должна сделать вот что.…

— Что?

— Уйти.

— Уйти? Почему? Мы только начали.

Джеймсон отстраняется, нежно обхватывая мое лицо ладонью.

— Если мы не остановимся, а мы не остановимся, но я не хочу, чтобы наши отношения были основаны на сексе. Это имеет смысл, верно? Оз, скажи мне, что это имеет смысл.

— В этом есть смысл, — с несчастным видом повторяю я, скрестив руки на груди.

Конечно, она права: эти отношения не должны основываться на сексе. Или оргазмах. Или минетах. Или круглых, дерзких сиськах. Это должно быть основано на том, чтобы узнать ее личность, ее симпатии и антипатии. Ее надежды, мечты и…

Черт возьми, что я вообще несу?

Ее губы шевелятся, она что-то говорит, но твердый член в моих штанах сердито напрягается, перекрывая доступ крови к мозгу и делая невозможным сосредоточиться.

— Так ты согласен? — говорит Джеймсон, облизывая губы. Ее блестящие, сочные, надутые губы…

Я резко киваю.

— Что бы ты ни сказала, я согласен. Окей. Я сделаю это. — Я судорожно выдыхаю и сглатываю свое яростное разочарование. — Постой. С чем я только что согласился?

— Если ты собираешься встречаться со мной, я настаиваю на правиле номер десять: никакого секса до пятого свидания. — Она прикусывает нижнюю губу, осторожно выбираясь из-под меня и подвигается к изголовью, где она, облокотившись, натягивает туфли. — Или третьего или четвертого, в зависимости от того, как пойдет дело.

Никакого секса до пятого свидания! Она что, с ума сошла?

— Оз? Мы договорились?

Мои глаза изучают каждый из восхитительных изгибов, которые я не увижу обнаженными по крайней мере пять свиданий. Три, если все пройдет хорошо. Три, три, нужно сосредоточиться на трех. Сосредоточиться на ее промежности, ее плоском животе, ее сиськах, ее разочарованном рте…

— Оз?

Она мне нравится. Я могу это сделать. Мы просто быстренько провернем эти свидания, одно за другим, как из пулемета.

Я снова киваю, изогнув губы в несчастной усмешке.

— Да, конечно. Отлично.

Она лучезарно улыбается мне, и я чувствую себя на миллион футов выше, провожая ее до машины. Я целомудренно целую ее в макушку, чтобы она захотела большего.

Я стою и смотрю, как ее светящиеся задние фонари скользят по пустой улице, останавливаются на светофоре и исчезают из виду, как только она поворачивает налево.

— Держись, Джим, я собираюсь встречаться с тобой.

Джеймсон

— Боже. Эта уродливая штука на самом деле на тебе очень мило смотрится, — говорит Оз, протягивая руку, чтобы поправить синий бейсбольный шлем на моей голове. Слегка постучав, он наклоняется и …

— Ты только что поцеловал меня в кончик носа?

— Это восхитительно дерзкий носик. — Он отступает назад, позволяя своим глазам осмотреть остальную часть моего тела. — Почти такой же дерзкий, как твои сиськи.

Я бью его в живот сильнее, чем намеревалась. Моя рука чертовски болит, когда я отстраняюсь, колючая боль, как тысячи иголок, пронзающие изнутри, и я закрываю ею рот, чтобы успокоить. — О Боже, мне так жаль! Я не хотела ударить тебя так сильно. Я имею в виду… я хотела стукнуть тебя, а не ударить.

— Если это были твои извинения, то это отстой.

— У меня рука болит, — хнычу я, баюкая ее, как ребенка.

— Хочешь, я поцелую её и сделаю лучше?

Хочу. Я хочу, чтобы он поцеловал ее и сделал лучше, поэтому я делаю шаг к нему, протягивая ладонь.

— Будь нежным.

— Дай-ка взглянуть. — Он роняет шлем на покрытие и целеустремленным шагом направляется ко мне, беря меня за руку. — Бедная девочка.

Оз делает вид, что разглядывает мою руку, мои пальцы, потом гладит ее ладонью и я покрываюсь мурашками, и снова опускает. Когда он опускает голову и проводит носом по нежной коже внутренней стороне запястья, мои веки трепещут и закрываются.

Когда его губы находят мой пульс, я стону.

— Бедная — Поцелуй. — Бедная. — Поцелуй. — Девочка. — Еще один поцелуй, и он поднимает голову. Подмигивает. — В следующий раз будь осторожнее. Когда ты со мной, я хочу, чтобы ты была цела и невредима.

— Это был мой особый вид флирта. — Без сомнения. — Надеюсь, я не причинила тебе вреда.

Медленная улыбка расползается по его лицу, он наклоняется и тянется к моей руке. Притягивает меня ближе за запястье, которое он только что поцеловал. Прижимает мою ладонь к своему твердому прессу.

— Чувствуешь этот пресс?

— Да.

— Твердый. Непробиваемый. — Он водит ладонью по твердой поверхности своих шести кубиков, мышцы сжимаются под моим легким, как перышко, прикосновением. Его рука скользит вокруг моей талии, когда он двигает мою руку вверх по своим твердым грудным мышцам. Через правое плечо. Заставляет меня подойти еще ближе. — Ты не можешь причинить мне боль, Джеймс.

Ты не можешь причинить мне боль.

Кокетливые слова с ошеломляющим смыслом.

Эти шесть слов заставляют меня посмотреть в его темные выразительные глаза. На его губах играет улыбка, но… эти угрюмые глаза? Эти глаза говорят совсем другое: ты можешь причинить мне боль.

Все это время я беспокоилась о себе и своем сердце, ни разу не задумывалась о том, что могу причинить ему боль. Как эгоистично.

Смутившись, я на долю секунды опускаю голову, обдумывая его наглую ложь. Он лжет. Этот здоровяк, человек-гора, смотрит на меня сверху вниз с юмором, улыбками и смехом, и лжет.

— Я действительно тебе нравлюсь, — выдыхаю я, слова полные удивления.

— Ты мне нравишься, — выдыхает он в ответ.

— Но я тебе нравлюсь, той тем являюсь, — бросаю я вызов, как десятилетний ребенок на детской площадке. — Ты запал на… мои кардиганы, Себастьян?

За это я получаю от него закатанные глаза.

— Возьми себя в руки, Кларк.

Оз наклоняет голову, изучая меня, одна рука скользит вверхмежду нашими телами, чтобы взять меня за подбородок. Он склоняется. Его рот оказывается прямо на моем и мягко прижимается, в то время как другая его большая ладонь сжимает мою ягодицу.

— Подними биту, лентяйка.

— Но она тяжелая, — жалуюсь я, когда он протягивает мне деревянную биту. — У меня руки как лапша.

— Перестань увиливать, Кларк. Ближе к делу. — Он еще раз сжимает мою задницу, потом легонько похлопывает, прежде чем подтолкнуть меня к желтой линии, нарисованной на покрытии, где я должна занять свое место.

Я хихикаю, как школьница, и беру бейсбольную биту из его протянутой руки.

— Проверь шлем, — изводит он меня. — Убедись, что он в порядке. Мне не нужно, чтобы у тебя было сотрясение мозга.

Я поправляю шлем, мои длинные волосы откинуты в сторону.

— Порядок. Окей, я готова, тренер.

Оз кивает и скрещивает руки на груди, удовлетворенный тем, что я должным образом проверила свое обмундирование, затем начинает быстро раздавать инструкции.

Раздвинь ноги. Согни колени. Локти наружу. Глаза на мяч.

Главное бей с размаху.

— Всё поняла?

— Поняла.

Белый шар вылетает из машины, проносясь мимо меня с невероятной скоростью. Он с глухим стуком ударяется о брезент позади меня, падает на землю и откатывается на несколько футов, прежде чем остановиться у забора.

Я слишком поздно размахиваюсь.

— Черт. Не поняла, — шучу я.

Оз смеется, подходит к зеленой механической коробке, висящей на заборе, и открывает крышку. Поворачивает несколько циферблатов, захлопывает крышку.

— Для новичка это было бы слишком быстро. Я отрегулировал скорость.

— Надеюсь, это медленнее, чем скорость, с которой девушки падают в постель с Зиком Дэниелсом, — протягиваю я, принимая правильную позу, ожидая следующего шага. — Потому что если это не так, то мне крышка.

— Ты забавная.

— Что ж, спасибо.

Я поднимаю биту, сгибаю локти и выпячиваю задницу, поглядывая на защиту, привязанную к ногам. На ярко-розовые ногти, играющие в прятки. Облегающие джинсы и голубой шелковый топ.

Изящное бирюзовое ожерелье, покачивающееся у меня на груди, когда я смотрю на Оза.

— Ты мог бы предупредить меня, что везешь меня сюда, чтобы я не надевала каблуки; это было бы вежливо, по-джентльменски.

Он прислоняется к забору из рабицы.

— Я всегда предпочитал элемент неожиданности.

— Но я бы так не оделась.

Одна густая бровь изгибается над глазами, впиваясь в мой обтянутый джинсами зад.

— Именно.

Великолепный засранец улыбается мне, и я закатываю глаза.

— Давай начнем шоу и положим конец моим страданиям.

Мяч за мячом вылетает из машины; я раскачиваюсь, раскачиваюсь, раскачиваюсь и пропускаю каждый мяч, пролетающий мимо меня со свистом на пугающе быстрой скорости.

Разочарованная своей невероятной отстойностью, я топаю ногой.

— Черт возьми, Себастьян! Ты поможешь мне или нет?

Ублюдок ухмыляется.

— Только если ты настаиваешь.

Закатываю глаза.

— Я настаиваю.

Оттолкнувшись от забора, он неторопливо, медленнее, чем патока, подходит сзади. Положил обе руки на мои бедра. Медленно двигает их вверх по моей грудной клетке, по моим рукам и сжимает основание биты над моими руками.

Его твердое мускулистое тело отпечатывается на моей спине; я прикусываю нижнюю губу, когда эта великолепная грудь касается моих лопаток, его таз создает эротическое трение о мой зад. Я медленно склоняю голову набок, когда его нос касается волос на моей шее, отталкивая их в сторону.

Эти губы говорят, непреднамеренно зажигая бесконечные искры внутри моего тела, его намекающие слова — сексуальная, чувственная ласка.

— Держи вот так, не слишком крепко, но и не мягко. — Он меняет положение моих рук. — Раздвинь для меня свои красивые ножки, Джеймс. Да, именно так. — Его колено касается внутренней стороны моей ноги, раздвигая ее. — Слегка присядь, широко расставив ноги, оседлай круг[27]. — Эти пальцы на мгновение оставляют биту, впиваются в мои бедра и прижимают меня к себе.

Я чувствую, как его член напрягается у моей задницы, и сдерживаю стон.

— Здесь нет круга.

Мы в клетке, а не на стадионе.

— Тогда закрой глаза и представь это. Оседлай круг.

Мои глаза трепещут, закрываясь, бейсбольный стадион самая далекая вещь в моих грязных мыслях. Образы подпитывают мое воображение, мое грязное, грязное воображение: Себастьян на спине, покрытый сексуальным потом. Его обнаженная грудь, стройные бедра и тонкая дорожка волос, спускающаяся от пупка прямо к восхитительной V-образной линии бедер… опускается, опускается и исчезает в путанице белых простыней. Поднимаясь над ним на большой кровати, мои волосы каскадом рассыпаются по моей обнаженной коже.

— Ты это видишь? — Его голос врывается в мои фантазии.

— Да. Я вижу это… — Пульсация между ног не является плодом моего воображения. Мокрое нижнее белье. Желание. — Мммм.

Оз отпускает биту, чтобы провести массивными ладонями по передней части моих джинсов. Я почти не выдерживаю напряжения от потирания его среднего и указательного пальцев, скользящих вверх и вниз по чувствительной линии моего бикини. Чарующе. Так близко к моей промежности, что предательский признак оргазма угрожает заставить меня стонать смущающе громко.

Действие его пальцев на джинсовой ткани подобно кремню и огню.

Опьяняющие.

Он гладит меня по низу живота.

Стонет мне в плечо.

Толкаясь, твердым, как камень, членом у моей задницы.

Мы оба стонем, когда его пальцы скользят вверх по моей грудной клетке и обхватывают ствол биты.

— Прийти сюда было чертовски ужасной идеей, — рычит он.

— Точно. — Не урони биту, Джеймс, не урони биту. — Это худшее место на свете.

Я крепко сжимаю ее.

— Правило номер одиннадцать: на любом из будущих свиданий теперь будет введено положение об отсутствии контактов.