Сара Ней - Учебные часы

Неоновый маркер.

Ее голубые глаза смягчаются.

— Я до сих пор не могу свыкнуться с тем, что ты на самом деле учишься.

— Я до сих пор не могу свыкнуться с тем, что ты не считаешь меня неотразимым.

— Делай свое домашнее задание, Освальд.

— Почему ты продолжаешь называть меня так?

— Потому что это твое имя? — она одаривает меня «чего тупишь» взглядом.

— Нет. Это не так.

Искренне недоумевая, она хмурит брови.

— Нет?

— Погоди. Ты на самом деле думала, что меня зовут Освальд?

— Э-э, да?

Я пялюсь на нее.

— Погоди. Ты на самом деле думала, что меня зовут Освальд?

— Ты слышишь эхо?

Я игнорирую ее подтрунивание.

— Хочешь сказать, ты еще не гуглила меня?

— Э-э, нет?

— Перестань, — я устраиваю голове мысленную встряску, дивясь этой информации. — Позволь уточнить — ты понятия не имеешь, кто я такой.

Она бросает свой карандаш на деревянный стол и скрещивает руки.

— У меня такое ощущение, что ты просто умираешь от желания меня просветить.

Да, черт возьми!

— Да, черт возьми!

Джеймсон откидывается на спинку стула с покровительственным выражением лица.

— Хорошо. Давай. Я внимательно слушаю, ловя каждое ваше слово, ваше величество.

Дерьмо. Ее откровенный сарказм выбил почву у меня из-под ног.

— Оз. От Осборн.

Джеймсон тупо пялится на меня, прежде чем сморщить свой миленький веснушчатый носик.

— Твое имя Осборн? Дерьмо. Оно не было у меня на примете даже в качестве вероятности.

— Нет, — от нетерпения моя нога начинает дергаться под столом. — Моя фамилия Осборн.

Она поднимает руки в воздух в знак капитуляции.

— Упс, не обижайся. Откуда, черт возьми, я должна была знать?

Она что, блин, серьезно?

— Знаешь что? Неважно, — я тянусь через край стола, роюсь в рюкзаке и вытаскиваю учебник. С шумом открывая его, изо всех сил ее игнорирую.

— Ну же, не будь ребенком. Я же говорила, что не знаю, — она молчит несколько секунд, а затем: — Могу я все равно называть тебя Освальдом? Мне теперь грустно, зная, что это не твое настоящее имя.

Возмущенный, я поворачиваюсь к ней лицом, захлопывая книгу с удовлетворяющим звуком.

— Я, по-твоему, похож на Освальда?

Она косится, смеряя меня взглядом.

— Хмм, теперь, когда ты упомянул об этом… не очень-то. Хорошенько разглядев тебя сейчас, ты больше смахиваешь на Блейка. Или Ричарда.

— Ладно, теперь ты прикалываешь надо мной.

— Я? — она указывает пальцем себе на грудь. — Нееееет.

В этот момент мы оба начинаем смеяться, ясный звук ее беззаботного хихиканья странным образом действует на мой живот и сердце, я не могу это определить — непонятно, до чертиков волнующе и дерьмово.

Раздражающе.

Когда мы, наконец, перестаем посмеиваться, она склоняется над столом и тихо спрашивает:

— Так как тебя зовут?

— Я только что сказал — Оз.

— Нет, — она слегка трясет головой. — Твое настоящее имя. Не то что бы я не могла погуглить его, если у меня появилось бы желание, которого, впрочем, нет, — она произносит последнюю часть, закатив глаза. — Как тебя назвали твои родители?

В течение несколько тихих ударов сердца я подумываю не говорить ей, чтобы она сама поискала. Но затем…

— Себастьян.

— Твое имя Себастьян?

— Да, — «Д» произношу звонко.

После чего Джеймсон изучает меня усерднее, чем кто-либо когда-либо делал это прежде, голубые глаза осматривают жесткие черты моего лица. Сильную линию подбородка. Выцветший синяк под левым глазом от удара локтем при удушающем захвате.

Я чувствую каждый этап ее осмотра, словно ее гладкие кончики пальцев действительно ласкают мою кожу.

— Себастьян, — тихо повторяет она про себя, распробывая мое имя. Она повторяет его еще несколько раз, каждый раз произнося с разной интонацией. — Себастьян… Себастьян. Хмм. Кто бы мог подумать?

— Я бы предпочел имя Освальд.

— Точно нет, — ее шепот разносится над столом.

Мой подбородок покоится на ладони, локоть упирается в стол.

— Ты права. То имя полнейший отстой.

Джеймсон прикусывает нижнюю губу, ее взгляд вдруг становится застенчивым, когда она бросает взгляд на книги, раскрытые передо мной на столе. Она прочищает горло.

— Так мы ничего не закончим.

— Верно, — мой палец неспешно чертит круги на коврике для мыши, когда она начинает барабанить кончиками пальцев по столу.

— Мне, наверно, следует уйти.

— Останься. Давай поговорим еще несколько минут. От этого ведь вреда не будет, да?

Она, похоже, размышляет над этим, ее зубы все еще впиваются в нижнюю губу.

— Ладно. Поговорим. Что ты хочешь узнать обо мне?

— Что там у твоей соседки по комнате с моим соседом?

Удивленное выражение лица Джеймсон быстро исчезает.

— Думаю, они просто друзья с преимуществами. А что?

— Ей следует держаться от него подальше. Он — шлюха.

Джеймсон смеется. Голова запрокинута, веселый звук разливается по комнате.

— Именно это говорят о тебе.

— Кто-то сказал, что я шлюха? Кто?

— Все. После того, как нас увидели беседующими на вечеринке, мои друзья устроили мне нагоняй.

Я облокачиваюсь на спинку стула, и он скрипит, когда вновь откидываюсь на его задние ножки.

— Есть какая-нибудь хорошая сплетня?

Она подражает моей позе и аналогично балансирует напротив меня.

— Так, дай-ка подумать, — ножки снова ударяются о пол, и она почесывает подбородок. — Эллисон слышала, как ты занимался сексом на вечеринке в прошлые выходные, и сказала, что дверь дребезжала. Так что это были интересные новости.

Я притворяюсь, что обдумываю ее слова.

— Ага, насчет этого врать не могу. Ту дверь наряду с рыжей я почти снес с петель. Есть еще что-то?

— Ты встречаешься с несколькими людьми одновременно.

— Ложь. Я ни с кем не встречаюсь. Никогда.

Лицо Джеймсон как невозмутимая маска.

— Хейли сказала, что ты расстался со своей последней подружкой через Твиттер.

Гримаса искривляет мой рот в неодобрении.

— О, так тебе сказала Хейли, да неужели? Разве твоя мама не учила тебя не слушать сплетни?

— Да, но правда ли это?

— Да, но в свою защиту скажу, что она не была моей девушкой. Она была жалкой партнершей по сексу, которая превратилась в прилипалу.

— Разрыв по Твиттеру? — на этот раз Джеймсон морщится. — Это плохо.

— Извини, но это правда. Это был единственный способ избавиться от нее. Поверь мне, я сделал ей одолжение.

— Каким образом ты сделал ей одолжение? Она, вероятно, была унижена! — затем: — Можно узнать, что было написано в Твиттере?

Я хмыкаю.

— Почему бы тебе просто не зайти на Твиттер и не взглянуть самой.

Эти удивительные глаза, которые осуждали меня последние несколько минут, превращаются в узкие ярко-голубые щелочки, пока она тянет свой телефон через стол, открывает и разблокирует экран.

Несколько раз нажимает на него.

— Какое имя искать?

— OneTapUofI. Все в одно слово.

Тык. Тык. Тык.

Прищуренные глаза округляются, а темные брови взметаются вверх. Ее развязный рот с долей ужаса раскрывается, когда она находит его.

— Это кошмарно! Ты такой грубый.

Я снова усмехаюсь.

— Прочти вслух, чтобы я мог вдоволь посмеяться.

— Нет!

— Да ладно, Джим! Она сама напросилась.

— Нет! Ты назвал ее троллем — это так неуместно, — она бросает взгляд на экран своего телефона. — Весь этот твит ужасен.

— Осторожно, ты повторяешься.

— Ой, заткнись, ты…

— Гавнюк?

— Да.

— Сволочь?

— Да.

— Засранец?

Она хихикает.

— Это ты сказал, не я.

— Никто никогда не обвинял меня в том, что я джентльмен, Джим, — я невзначай разглядываю ее через стол. — Неужели ты никогда не делала ничего такого, о чем сожалела?

Она делает вид, что обдумывает вопрос.

— Вроде того, чтобы позволить незнакомцу убедить меня поцеловать его в общественном месте?

— Ха-ха. Но да, кажется, именно это я имею в виду.

На этот раз Джеймсон действительно задумывается, напевая про себя, пока размышляет над ответом. Она вздыхает, делая глубокий вдох, и произносит с бесстрастным выражением лица:

— Однажды я съела гамбургер в «White Castle»[8]. Можно это расценивать как сожаление?

— Конечно, почему нет.

— Я называю это «Гамбургером сожаления».

Я смеюсь, затем смеется она, и вскоре наши глаза слезятся от веселья.

— Черт возьми, это смешно, — восторгаюсь я, вытирая насухо щеки. — Ты не похожа на того, у кого вообще есть чувство юмора, но ты смешная.

Она польщена. Самодовольна.

— Я славлюсь своими порой остроумными ответами.

— Мне все еще хочется узнать побольше о девушке, которая надевает жемчуг в библиотеку, но охотно целуется с незнакомцем.

— Охотно? Это преувеличение.

— Перестань увиливать от вопроса.

Ссутулившись на своем стуле, Джеймс кладет голову на спинку стула.

— Я довольно застенчивая…

— Ни черта ты не застенчивая, но попытка хорошая.

— Ладно, я не застенчивая — но если тебе действительно нужно знать, иногда я надеваю в библиотеку жемчуг и кардиганы, чтобы выглядеть серьезно и чтобы люди ко мне не лезли, — она стреляет в меня многозначительным взглядом. — Что очевидно. Не. Срабатывает.

— Очевидно. Это не самая умная маскировка, и так ты больше похожа на воспитательницу детского сада — и совсем даже не сексуальную.

— Вот, спасибо, — отвечает она язвительно. — Дело в том, что я с трудом сохраняю хорошие оценки. Мне нужно очень усердно работать над этим — ничто не дается мне легко, особенно химия, которую я ненавижу, но должна сдать, — она вздыхает. — Моя специальность «Преформация»[9], но теперь я сомневаюсь. Одно из моих самых больших сожалений — это поспешно сделанный выбор. Иногда мне хотелось бы быть более рисковой, хотя я вполне удовлетворена наблюдением за тем, как все остальные ведут себя на вечеринках словно придурки.

— Не похоже, что тебя можно легко шокировать, — я сужу по нашей встрече в коридоре, когда рыжеволосая сжимала мой член.

— Нет, нелегко. Моя мама снимается в порно, так что… — она беспечно пожимает плечами, затягивая предложение. — У тебя нет ничего, чего бы я ни видела в одном из ее фильмов.

От эффекта разорвавшейся бомбы мои глаза вылезают из орбит, и я практически подскакиваю со стула.

— Что!

Взрыв смеха срывается с ее губ, и не успеваю я опомниться, как она брызгает слюной. Вываливается со своего места и размахивает руками, пытаясь успокоиться.

— Садись, садись, я шучу. Боже мой, видел бы ты свое лицо.

— Засранка.

— Ты все время это говоришь, — ухмылка возвращается. — Словно смотришься в зеркало, не так ли?

Себастьян

Она последний человек, которого я ожидаю увидеть, когда обхожу угол здания бизнес-школы, но именно ее вижу, когда наклоняюсь, чтобы завязать шнурки. Я поднимаю взгляд, когда знакомые черные лаковые балетки попадают в поле зрения.

Встаю и выпрямляюсь в полный рост.

Джеймсон сегодня в очках — в черной оправе — и с длинным, гладким конским хвостом, спускающимся по ее спине. Я не могу определить надет ли под темно-синей курткой кардиган, но предполагаю, что да — и это основное. Застегнутый на все пуговицы. Возможно, какого-нибудь скучного цвета вроде серого.