Кристин Уокер - Учебный роман

Было еще светло, но солнце уже клонилось к закату. Вечером всегда кажется, что все подсвечено сбоку специальным прожектором. А еще в такое время всегда тихо. Я думаю, что планета зевает, прежде чем отойти ко сну.

– Ну, и куда мы тащимся? – спросила Сэм.

– Недалеко, – ответила я.

Если повезет, то мы Тодда не застанем, потому что он в это время наверняка обжимается где-нибудь с Амандой. Но напомню, удача редко бывает на моей стороне.

Я положила руки на плечи Сэм и принялась направлять ее то вправо, то влево, петляя по тротуару.

– А потом что будем делать? – Сэм повернулась ко мне лицом и пошла задом, одну руку положив себе на бедро, а второй размахивая в воздухе.

– Не знаю, никак не могла решить, стоит нам посмотреть ужастик или, наоборот, что-нибудь романтичное, поэтому разложила карты Таро. Но поскольку гадать-то я не умею, я сказала себе: «Да брось ты все это!» – и скинула их на пол. И знаешь, что случилось? Одна карта с сердечком оказалась на самом верху, так что я сказала: «Это знак!» Значит, мы будем смотреть какой-нибудь романтический фильм. «Шестнадцать свечей». Наш любимый. Согласна?

– Конечно.

Я была готова ради нее на что угодно. У меня самой нет ни братьев, ни сестер, поэтому я считаю Сэм своей сестренкой. К тому же, если ее разозлить, она бесится, как кошка после купания. Я видела это лишь несколько раз, и злила ее не я. Я предпочитаю радовать ребенка.

Сэм не смолкала:

– Может, еще и ногти накрасим? Мама купила новый пузырек. «Страстная слива». Похож на фиолетовый, ты же знаешь, как я его люблю. Хотя лак не особо фиолетовый, то есть он как будто фиолетовый, но очень-очень темный, представляешь?

– Конечно.

Хоть Сэм обычно выглядела как мальчишка, она любила иногда прихорашиваться в шутку. Она и из меня изо всех сил пыталась сделать гламурную красотку. Один раз настояла на том, чтобы меня накрасить: ярко-красный лак, такая же яркая помада, черная подводка и черная тушь. Девочке казалось, что я выгляжу божественно. А самой себе я напоминала распаленного вампира после трапезы.

– Можно я буду сидеть до полуночи? – спросила она.

– До девяти.

– Может, до одиннадцати?

– До десяти.

– Ладно, договорились.

Мы каждый раз торговались подобным образом, хотя я все равно позволяла Сэм ложиться спать, когда ей этого захочется. В итоге она обычно засыпала на диване где-то в полдесятого.

– Только родителям не рассказывай.

– Ни за что! – со смехом согласилась Сэм.

– Клянешься мизинцем?

– Клянусь! – И мы сцепились мизинцами.

Мы подходили к дому Тодда.

– Вот, сюда мы и идем, – сказала я.

Сэм побежала к двери и позвонила. Я не успела ее остановить. Я-то собиралась тихонько постучать и на цыпочках удалиться. Но Сэм надавила на кнопку звонка раз пять.

Никто не открыл, и я решила, что пронесло. Но когда мы отходили от дома, к нему подъехал серебристый мини-вен. За рулем сидел Господин Обосрашка. По глазам было видно, что он пытается понять, во-первых, что я тут делаю, а во-вторых – не оставила ли я под порогом взрывчатку. Медленно открыв дверцу, он вышел. Ни на секунду не сводя с меня взгляда.

– Клевая тачка, – сказала я.

– Лучше, чем пешком, телочка из центра.

– Как ты узнал, что я живу в центре? – спросила я с умным видом.

Тодд ухмыльнулся:

– Да сама только что призналась.

Уф! Я махнула рукой. Меня горожанкой всю жизнь обзывали, но меня это как-то не беспокоило. Они все равно закрывали свои рты, если попадали ко мне домой и видели потайную черную лестницу, а уж если им разрешали прокатиться на кухонном лифте…

– Я хотя бы планету, как ты, не загрязняю, – парировала я.

– Да, ты ходишь с деревьями разговариваешь. Точнее, флиртуешь с ними. Но я тебе скажу, что тебе следует все же спариваться с себе подобными, хотя я не знаю, что это за существа такие.

– Я бы с радостью, но, к сожалению, несравненных, всемогущих и всезнающих богов, подобных мне, я тут больше не встречала. Я бы даже на полубога согласилась. Понимаю, конечно, это огромная уступка. Но, увы, все равно вокруг лишь безмозглые смертные. И полоумные, вроде тебя.

Тодд фыркнул, потом кивком указал на Сэм:

– А это кто?

Девочка гордо вышла вперед, встав между мной и Тоддом, и уперла кулаки в свои тощие бедра:

– Меня зовут Саманта Луиза Пиклер, хотя это не твое дело, потому что ты грубиян, урод и вонючка.

Хотя Сэм и стояла ко мне спиной, я все равно прикрыла расплывшиеся в ухмылке губы рукой. Знаю, что мне следовало попросить ее не выражаться, но я не смогла. Это, блин, было слишком прекрасно.

Тодд тоже улыбнулся. Упер руки в боки, как и она:

– А я думаю, что грубо называть человека грубияном, уродом и вонючкой.

– А мне неинтересно, что ты думаешь.

– Да? Но тебе бы следовало ко мне прислушаться.

– Это ПОЧЕМУ?

Тодд облизнулся и скрестил на груди руки:

– Есть у меня такое ощущение, что нам с тобой придется познакомиться поближе. – Он перевел взгляд на меня: – Верно, Принцесса? Это тот самый ребенок?

И я ответила:

– Да, Господин.

Я подошла к Сэм сзади и обняла ее за плечи. Она так и осталась стоять с воинственным видом, даже не пошевелившись. Я указала на Тодда:

– Сэм, это Тодд Хардинг. По условиям одного школьного проекта мы должны с ним работать вместе. Мы от этой идеи не в восторге. Но пока придется делать, как сказано. Так что Тодд будет помогать мне за тобой присматривать. Твои родители согласились. Тодд, это Сэм. Сэм, это Тодд.

Сэм склонила ко мне голову. Не сводя пристального взгляда с Тодда, она тихонько прошептала:

– Он не должен так с тобой разговаривать, Фиона. Это отвратно.

Я прошептала в ответ:

– Знаю, поверь мне. Но ты потерпи, ладно? Это мне очень поможет.

Тодд крутил головой, стараясь расслышать наш разговор.

– Пожалуйста, – прошептала я. – Одной мне не справиться.

Я почувствовала, что Сэм расслабилась в моих объятиях.

– Хорошо. – Она опустила руки, высвободилась и подошла к Тодду: – Здравствуй. Меня зовут Саманта Луиза Пиклер. – Она протянула руку и встряхнула головой. – Но ты можешь звать меня Сэм.

Тодд пожал ей руку:

– Рад познакомиться, Сэм. А я – Тодд. Можешь так и звать меня Тоддом.

Сэм повернулась ко мне и закатила глаза. Я шикнула на нее.

– Приятно познакомиться, Тодд. – Она опустила руку, развернулась на пятках и пошла ко мне.

Я сказала ей спасибо одними губами.

– Значит, ты сегодня планировала поработать одна, а? – спросил Тодд. – Странно, что ты меня не предупредила. Решила нажиться, пока меня нет?

– Нет, – ответила я. – Просто до этого у меня не было возможности спросить, можно ли тебе ко мне присоединиться.

– Ты же только что сказала, что они согласились.

– Да, Тодд, согласились – пятнадцать минут назад. Пятнадцать минут назад мы об этом поговорили, и они сказали «да». Прости, что не смогла послать тебе знак, как Бэтмен.

Тодд хлопнул в ладоши и показал на дорогу:

– Отлично. Пошли.

– Э… что-что? – переспросила я. Вот дерьмо. Тодд собрался пойти с нами прямо сейчас. Его необходимо остановить. Высокая опасность. – Пошли? Нет-нет-нет-нет. У тебя разве дел нет? Ты не собирался с Амандой ехать… куда-нибудь там?

– Нет. Нет.

– Вообще никаких планов нет? Завалиться с друзьями на какую-нибудь вечеринку для крутых пацанов?

– Нет. Никаких. У меня просто куууууча свободного времени. Я могу позволить себе провести весь вечер с двумя очаровательными леди, то есть с вами.

Фразу «с очаровательными леди» он сказал, конечно, с сарказмом, но я пропустила ее мимо ушей. Я горжусь умением держать себя в руках. К тому же я понимала, что Тодд так легко не сдастся.

– Отлично. Как скажешь, – буркнула я. – Пойдем.

Мы пошли обратно к дому Сэм. Тодд немного отстал, чтобы позвонить родителям и сообщить, куда идет. Мы с Сэм, держась за руки, перепрыгивали через трещины в асфальте. Где-то заквакала огромная лягушка, солнце закатилось за горизонт. Небо стало оранжево-розовым, воздух – влажным и прохладным, как обычно и бывает по вечерам в конце лета.

– В чем заключается ваш проект? – поинтересовалась девочка.

– А… это долго рассказывать, – ответила я.

– Ну, пожалуйста.

Мне никогда не удавалось ничего от нее скрыть.

– Нам приходится делать вид, будто мы муж и жена. И заниматься всякой ерундой вместе. Например, деньги – зарабатывать их и тратить. Глупое задание.

– Ты за него замуж вышла? А почему не за того, который тебе нравится? Как его там зовут? А, Гейб! Почему ты не вышла за Гейба?

Я попыталась закрыть ей рот рукой, но она уворачивалась.

– Тссс, – прошипела я. – Умоляю тебя, не говори об этом при Тодде, – шепотом попросила я.

– Хорошо. Извини. Как думаешь, он услышал?

Я бросила взгляд через плечо, пытаясь понять, слышал ли Тодд наш разговор. Он уже не говорил по телефону, но от нас был довольно далеко.

– Надеюсь, что нет, – сказала я.

Вдруг он довольно громко крикнул:

– Где ее дом?

Так что я подумала, что он был все же достаточно далеко и не слышал нашего разговора.

– Вот он! – ответила Сэм и побежала к двери, я не успела ее схватить.

Когда мы вошли, она бросилась на кухню. Мы с Тоддом пошли за ней. Я взяла из буфета пачку попкорна.

– Ну, куда мы сегодня отправимся? – спросила я.

– Отправимся? В каком смысле? – удивился Тодд.

Я объяснила ему, что, когда мы с Сэм смотрим кино (а это случается каждый раз, когда я с ней сижу), мы делаем попкорн с приправой какой-нибудь другой страны. Мы называем его Интернациокорн. Иногда получается классно, например, однажды мы обваляли его в арахисовом масле и кунжуте и добавили китайскую приправу «пять специй». Но иногда приходится все выбрасывать. Например, как-то мы захотели попасть в Германию, так что сдобрили попкорн колбасным жиром и посыпали высушенной квашеной капустой. Вышла убер-тошнотина.

– Я мечтала об Италии, – сказала Сэм, поворачивая диск в угловом шкафу, где ее мама хранила специи. – У нас тут где-то была сухая итальянская приправа. Вот, нашла.

– М-м-м, – сказала я. – Знаешь, что было бы хорошо? Сделать мини-пиццу. Можно на хлебе. Сыр у вас есть?

Сэм полезла в холодильник:

– Нет. Только творог.

Я пожала плечами:

– Можно попробовать. А соус для пиццы?

Сэм порылась в буфете:

– Нет. Соуса для пиццы нет.

– А для спагетти? – спросил Тодд.

– Нет.

– Томатная паста? – продолжила я.

Сэм снова открыла холодильник:

– Есть кетчуп.

Я на миг задумалась, пытаясь представить, насколько будет съедобен хлеб с творогом и кетчупом. Сомнительно.

– Бухнем побольше сухого чеснока и орегано. Давай ты делаешь пиццы, а я – попкорн.

Я достала кастрюлю и налила на дно оливкового масла. Потом насыпала попкорна, закрыла крышкой и поставила на плиту на среднюю мощность. Тодд наблюдал за нами, опираясь на стол. Естественно, помощи на кухне от него не жди.

– Сэм, как у тебя прошли первые дни в школе? – поинтересовалась я.

– Ну, во-первых, мы с Джинни больше не друзья.

– Что? – Джинни Дженовезе была лучшей подружкой Сэм. Единственной настоящей подругой. Как Марси у меня. – Что случилось?

Сэм бухнула три куска белого хлеба на противень ростера. Потом выдавила на них кетчуп и принялась размазывать его ложкой.

– Ну, у нас появилась новенькая, Оливия Парди. У нее огромный дом с бассейном, телик на всю стену и все такое. Они очень богатые, наверное. И Джинни решила, что она теперь ее лучшей подругой будет, чтобы в бассейне плавать. Поэтому она пришла к Оливии и сказала, что все остальные девчонки, включая меня, дуры. И предложила ей все тут показать. И еще сказала, чтобы она ни с кем не дружила, кроме нее, и сама обещала больше ни с кем не дружить. Сказала, что теперь они будут лучшими подругами.

– А как ты обо всем этом узнала? – спросил Тодд. Как будто его это беспокоило.

Сэм сурово посмотрела на него, но все же ответила:

– Джинни сама сказала. – Потом насыпала на кетчуп сухой чеснок и орегано.

– Сама сказала? – воскликнула я. – Сама призналась, что обозвала всех остальных дурами?

– Ну, нет. Эту часть я узнала от Доминика Манкузо. А он услышал это в автобусе – так сказала старшая сестра Оливии. А Джинни мне рассказала о том, что они с Оливией будут теперь лучшими подругами и так далее. – Сэм провела по глазам тыльной стороной ладони, а потом встала возле стола, сложив на груди руки. Она плакала.

Оставив попкорн, я обняла девочку.

– Милая, я так тебе сочувствую, – сказала я.

Масло зашипело, попкорн начал лопаться. Не успела я вернуться к плите, как к ней подошел Тодд и начал покручивать кастрюлю. Попкорн стрелял все более неистово, а когда утих, Тодд выключил плиту и переставил его на холодную горелку.