Лайза ошеломленно смотрела на сестру. Она мысленно возвратилась к тому, что сказал ей Чад перед своим отъездом в Уинкомб. А как бы чувствовала себя она, если бы отец настаивал на ее браке по расчету? Стала бы она сама с этим сражаться?

Лайза положила руку на руку Чарити.

— Моя дорогая, — мягко сказала она, — в своем желании счастья тебе я отнюдь не хотела посадить тебя в маленькую красивую клетку, которую сама же и сплела. Но, пожалуй, именно это я и делала. Прости меня. — Лайза улыбнулась, заметив в выражении лица Чарити пробудившуюся надежду. — Но, с другой стороны, — проблеск надежды стал гаснуть, — ты слишком молода. Ты уверена, что сердце подсказало тебе правду о себе?

Глаза Чарити ответили вместо нее.

Лайза вздохнула.

— Ну, тогда вот тебе мое благословение, любимая сестричка. Я поговорю с мамой. У-у-ф! — Она чуть не задохнулась от крепких объятий Чарити. Лайза с энтузиазмом ответила ей тем же и осторожно продолжила: — Чад сказал мне, что ты можешь считать себя свободной от уз вашей с ним помолвки — так что мы дадим еще одно объявление в «Морнинг пост». Но если ты хочешь знать мое мнение, я не уверена, что тебе следует прямо сейчас связывать свое имя с новой официальной помолвкой. Правда, — она подняла руку, словно останавливая готовый пролиться поток возражений Чарити, — это можно сделать, если дата свадьбы будет назначена на более поздний срок — скажем, через несколько месяцев… Ты согласна на такую долгую помолвку?

Лицо Чарити немного омрачилось.

— Ох, Лайза, я не…

— Наверно, тебе нужно обсудить это с Джоном, — дипломатично продолжила Лайза. — А я поговорю с мамой. А потом мы можем собраться все вместе и что-нибудь придумать.

— О да… — проговорила на выдохе Чарити. — Ох, Лайза, спасибо тебе! Ты — самая лучшая из сестер!

— Да, я знаю, — шутливо ответила Лайза. — Нет, ничего больше не говори. Не нужно делать из меня святую.

Чарити встала с канапе.

— Я должна послать записку Джону, — радостно защебетала она. — Может… ну… как ты думаешь, может он прийти к нам на обед сегодня вечером?

— По-моему, это будет прекрасно.

Лайза громко рассмеялась, когда Чарити, быстро поцеловав ее, помчалась из комнаты.

Она прислушивалась к эху своего смеха, и боль сдавила ей сердце. Было время, когда она тоже вся светилась от счастья своей первой любви. Ее ноги порхали по усыпанным лепестками роз тропинкам ее фантазии. Она отчаянно надеялась, что Чад найдет счастье в ее любви, да, счастье, а не горечь разлуки, горечь, которую она испила уже почти до дна.

А теперь Чад снова здесь. Он вернулся, чтобы снова занять свое место в ее жизни. Она хотела бы… Она хотела бы не тосковать по нему так сильно. И она хотела бы не чувствовать подступавших мучительных слез, которые, казалось, были всегда наготове и могли в любой момент прорваться наружу, как только она начинала думать о нем. Она резко встала и поспешила из комнаты. Остаток дня до обеда в голове Лайзы крутился лишь один вопрос: вернется ли Чад к завтрашнему утру?

Джон Вэстон появился в доме Рашлейков почти перед самым обедом. Лайза приветливо протянула ему руку. Молодой человек просто светился счастьем — словно лучи света пробивались сквозь щель закрытой комнаты, ярко освещенной пламенем свечей.

Лайза уже сообщила матери о перемене, произошедшей в ее отношении к помолвке сестры, и графиня, чувствовавшая себя несравненно лучше в обстановке, лишенной разногласий и конфликтов, с облегчением улыбнулась. Лайза была искренне рада за молодую чету.


Чад не вернулся на следующий день, и, если судить по спокойному поведению его слуг, его явно скоро не ждали. Но, несмотря на это, Лайза, входя в бальный зал Брентинг-хауса, покраснела от досады, поймав себя на том, что внимательно осматривает комнату в поисках Чада.

Тем не менее никто из смотревших на нее не смог бы догадаться, что она была далеко не в радужном настроении. Оживленная, в изысканном пышном платье абрикосового цвета под туникой из тончайшего воздушного газа, она смеялась и слегка флиртовала, очаровывая не одного мужчину блеском своего ума и красоты. Она дважды танцевала с Реджи Хопгудом и позволила сэру Джорджу Томблинсону проводить ее к обеденному столу. Лорд Кромэнти принес ей шампанского.

Конечно, не обошлось без Джайлза. Увидев его голову, склонившуюся над ручкой красневшей молодой дебютантки, она отвернулась, желая избежать встречи с ним. Однако позже, когда она случайно заметила, что он смотрит на нее с подавленным видом, Лайза оттаяла. Она была приятно удивлена, что во время танца, который она ему милостиво подарила, его разговор был чем-то исключительным. Он развлекал ее, как и всегда, изящным потоком свежайших сплетен и метких словечек. Он не говорил ничего, что могло бы быть названо личным. К тому времени, как он ей поклонился и передал ее в руки следующего партнера, Лайза опять почувствовала себя спокойно. После этого Джайлз исчез в комнате для игры в карты и не появлялся в течение всего вечера.

Позже Лайза оказалась вовлеченной в разговор с сэром Уилфредом и леди Бэскомб.

— Завтра? — спросила в изумлении Лайза. — А я и не знала, что вы собираетесь покинуть нас так скоро. Куда вы поедете?

— Навестить сына и его семью в Суррее, — ответила леди Бэскомб. — Мы пробудем там месяц, а потом отправимся к дочери в Сомерсет, где будем с наслаждением нянчить внучку, которую мы еще ни разу не видели.

— А после этого, — вмешался сэр Уилфред, — мы начнем слоняться по стране с разными визитами в другие семьи и к нашим друзьям. И только потом вернемся в Лондон, чтобы опять беспокоить Чада своим присутствием.

— Чепуха! — засмеялась Лайза. — Вы же знаете, Чад до смерти хотел, чтобы вы к нему приехали. Он будет так разочарован, когда вернется и не найдет вас здесь.

Лицо леди Бэскомб омрачилось.

— Бедный мальчик! Я молю Бога, чтобы никто не погиб во время этого обвала на его шахте. Но боюсь, это напрасная надежда.

Лайза окинула взглядом толпу танцующих, сверкавшую драгоценностями.

— Здесь словно в другом мире, — проговорила она еле внятно и тихо. — Как мы можем жить так бездумно и шумно среди несчастий, которых так много в любом уголке этого мира!

— Какие мрачные мысли в такой веселый вечер!

Лайза обернулась и увидела друга Чада, лорда Уайссенхэма.

— Надеюсь, теперь настал черед моего танца, — сказал он, когда оркестр заиграл быстрый контрданс.

— Ох, Джеми! Мне сейчас не до танцев, — возразила она, улыбаясь. — Может, мы просто немножко посидим? Хорошо?

Она жестом указала на одну из мягких скамеек, стоявших вдоль стен зала.

— Конечно, — ответил он с глубоким поклоном.

Когда они медленно удалялись прочь от танцующих, Лайза слегка кивнула, здороваясь с Кэролайн Пул, которая скользила по паркету в объятиях джентльмена, единогласно признанного заядлым распутником и повесой. Немного визгливый смех Кэролайн разносился по залу, когда они кружились в танце.

— Видимо, она не скучает по Чаду, правда? — презрительно заметил Джеми.

Лайза ошеломленно посмотрела на него. Он усадил ее на скамейку и сам сел рядом.

— Так события развиваются в этом направлении? — спросила она осторожно, перебирая складки своей воздушной юбки.

Джеми громко рассмеялся:

— Упаси Бог, нет! По крайней мере, зашло не так далеко, как некоторые могут подумать. Просто она вешается на него, когда они вместе.

Джеми посмотрел в сторону и нахмурился. Лайза вопросительно приподняла брови.

— Есть новости о вашей подвеске? — неожиданно спросил Джеми.

— Нет, но, кажется, Чад думает…

— Вы хоть что-то знаете о том, когда он вернется в Лондон?

Она напряглась.

— Чад не делился со мной мыслями по поводу своих поездок. Мы не…

— Простите меня, Лайза. Просто мы… мы слышим кое-что… иногда очень странное.

Лайза замерла.

— Что именно странное?

Джеми неуютно заерзал на месте.

— Что Чад… что он…

— Что его подозревают в краже подвески королевы?

— Итак, вы уже тоже слышали сплетни. — Джеми испустил глубокий вздох. — Да, это и много чего еще. Что Чад потерпел финансовый крах, потому что тратит больше, чем может себе позволить, и теперь, если иметь в виду обрушившиеся на него напасти…

— И, — закончила Лайза голосом спокойной угрозы, — его отчаянное положение становится отличным убедительным мотивом кражи пресловутой драгоценной штучки из дома его друзей.

— Да, так говорят. — Джеми кивнул в знак мрачного согласия. — Господи, Лайза, не могу поверить, что все начинается сначала.

— И я тоже.

Она резко повернулась к нему.

— Вы знаете, Джеми, когда его вынудили покинуть Англию… тогда… из-за слухов… я подумала, что это просто злосчастный рок. Но теперь… теперь я начинаю думать, а не стал ли он жертвой чьего-то дьявольского плана? — Она болезненно улыбнулась. — Наверное, это звучит очень мелодраматично.

Джеми пристально смотрел на нее.

— Может быть, но я и некоторые из его друзей думаем то же самое. Вы кого-то подозреваете?

— Нет, конечно нет. Я не могу представить, чтобы кто-то мог ненавидеть Чада так сильно, что захотел погубить его. И я не знаю никого, кто был бы достаточно порочен для такого рода вещей. — Она покачала головой. — Может, мы говорим ерунду. В конце концов подобные ужасы случаются только в романах, издаваемых Минерва Пресс.

Джеми опять посмотрел на нее, но ничего не сказал. Через несколько минут он отвел ее назад к толпе танцующих, где Седди Пэквуд тут же пригласил Лайзу на вальс. Седди, молодой джентльмен с серьезным выражением лица, был поглощен разговорами о Наполеоне.

— Говорят, он скоро будет готов вторгнуться в Бельгию. И ничего не делается, чтобы его остановить. На дворе скоро июнь, а эти идиоты в Брюсселе и пальцем не шевелят!

— Ну полно, полно, Седди, — ответила Лайза успокаивающим тоном. — Уверена, герцог взял все в свои руки. У него много неотложных дел, вы же знаете. Я слышала, он все еще пытается собрать вместе силы союзников. Нелегкая работа, потому что войска, принимавшие участие в войне на полуострове, либо отправлены воевать в Америку, либо распущены.

— Да, конечно, но все же он не должен был позволять Бонапарту собирать себе подмогу по всей Франции.

— Уверена, вы правы, Седди, но музыка уже смолкла. Может, мы удалимся в буфет?

Седди, покраснев до корней волос, смущенно извинился и, бережно поддерживая ее локоть, повел в комнату, прилегавшую к залу.

Остаток вечера прошел без особых событий, но мысли Лайзы снова и снова возвращались к разговору с лордом Уайссенхэмом. Чад — жертва чьего-то недоброжелательства? Нет, все гораздо хуже, чем просто недоброжелательство. Потому что если то, что происходило много лет назад и начиналось опять, было чьих-то рук делом, то это был акт злобы, происки какой-то порочной натуры, и угроза была настолько зловещая, что граничила с преступлением.

Была уже почти ночь, когда Селкирк проводил ее внутрь дома. Лайза собиралась подняться по лестнице в свою комнату, когда из гостиной до нее донесся голос матери:

— Лайза! Можно тебя на минутку, дорогая?

Что-то в ее голосе заставило Лайзу замереть, хотя она одной ногой была уже на ступеньке.

— Господи, мама, что ты тут делаешь в такой час?

— Джордж только что ушел.

Она мечтательно улыбалась и жестом манила свою дочь в гостиную.

— Он попросил меня выйти за него замуж, — сказала она, когда они сели на стулья у камина.

— И это все? Мама, да он регулярно просит тебя выйти за него замуж вот уже полтора года.

— Да, но на этот раз я согласилась.

— Ох, мама! — только и смогла выговорить Лайза. Но потом она быстро вскочила и села на пол у коленей матери. — Я так рада за тебя! Я просто счастлива.

— Правда, дорогая? Я тоже так рада! Я знаю, тебе нравится Джордж… но я не знала, как ты отнесешься к тому, что он может стать твоим отчимом, — продолжила она, колеблясь. — Конечно, это совсем не то, что было у нас с твоим отцом, и никогда не может быть ничего похожего, но Джордж — такой…

— Именно, мама, — Лайза сжала ее руки. — Джордж будет чудесным спутником тебе в жизни, и я желаю вам обоим счастья и радости.

В ответ Летиция лишь крепко сжала пальцы дочери.

— Спасибо тебе, Лайза. Это так много значит для меня. Мне ненавистна мысль жить одной, ты это знаешь. Теперь, когда Чарити выходит замуж, и ты тоже, может… Сейчас это возможно, — рискнула она продолжить, когда Лайза отрицательно замахала руками. — Когда Чад вернулся…

— Нет, мама, — проговорила Лайза, быстро вставая. — Между мной и Чадом ничего нет, и нет никакой вероятности, что вернутся отношения, которые умерли шесть лет назад.