— Ох, моя дорогая, — ответила огорченная леди Бернселл. — Я не хотела… Может, тогда Джайлз…

Улыбка Лайзы была больше похожа на усмешку.

— Не думаю, мама.

Она заставила себя придать лицу веселое выражение и перевела разговор на более легкую тему.

— Да и потом, мы сейчас говорим не обо мне. Скажи, вы с сэром Джорджем уже договорились о дате свадьбы?

Летиция рассмеялась — к ней снова вернулось чувство юмора.

— Мы решили подождать, пока Чарити и Джон поженятся. После этого…

Обе они продолжали тихо и спокойно беседовать еще несколько минут, а потом пожелали друг другу доброй ночи, и каждая отправилась в свою спальню.

Лайза искренне радовалась счастью матери. Но как же насчет нее самой? Она была уверена, что будет желанным гостем в новой семье Летиции, но ей не хотелось мешать им.

В подавленном настроении она позволила своей горничной раздеть себя и снять драгоценности. Отпустив Прескотт, Лайза села за туалетный столик и взяла расческу. Она подняла руку и успела лишь раз провести гребнем по волосам, как ее внимание привлек негромкий звук. Это был мужской смех.

Она бросилась к открытому окну и вскоре увидела падавший на деревья в саду свет из окна соседнего дома. Теперь она могла ясно определить, кому принадлежал тот мужской голос, хотя слов было не разобрать. Швырнув на пол расческу, она стала вглядываться в темноту, слыша биение своего сердца.

Чад был дома!

Глава 18

— Я, Чадвик Локридж, беру вас, леди Чарити Рашлейк, в свои верные соседи и друзья — отныне и навеки.

Чад стоял в центре гостиной дома Рашлейков и, церемонно склонившись над рукой Чарити, запечатлел на ней громкий поцелуй.

— Ох, Чад! — засмеялась Чарити. — Вы такой… такой выдумщик.

Затем она крепко сжала его ладонь, и лицо ее стало серьезным.

— Вы такой замечательный человек! Вы мне очень дороги.

— Не вгоняйте меня в краску, легкомысленная проказница! — ответил Чад, расплываясь в своей очаровательной улыбке. — Вы уже пренебрегли моей любовью — оттолкнули эдак презрительно ножкой, — так не усугубляйте свою жестокость еще и бесстыдной лестью.

Он усадил Чарити в атласное кресло с подголовником, а сам опустился на изящное канапе рядом с леди Бернселл. Она просияла, глядя на них, и, обратившись к Лайзе, сидевшей тут же, сказала:

— Ну вот, теперь все так, как надо.

Лайза улыбнулась немного натянуто и ничего не ответила. Она была удивлена, когда Чад появился у них всего лишь через час после завтрака. Он пришел, как он сказал, чтобы официально покончить с его помолвкой с Чарити. Сердце Лайзы неистово забилось при виде его. О Боже! У нее не было сил смотреть в сторону Чада. Утреннее солнце превратило его красновато-коричневые волосы в сверкающие волны расплавленной меди.

Через несколько минут Чад еще раз галантно поцеловал ручку Чарити и пожелал ей всего самого лучшего в ее новых и теперь уже постоянных отношениях. Искусственная улыбка Лайзы увяла, и она была удивлена, что ее восторг по этому поводу был меньше, чем она могла бы ожидать. Конечно, она была счастлива, что Чарити и Чад больше не связаны этой курьезной помолвкой. И она была рада, что в не столь уже далеком будущем Чарити наконец соединится со своей настоящей любовью.

Но как же быть с ее собственным будущим? В течение года Чарити уедет и заживет тихой семейной жизнью среди полей Нортумберленда. Ее мать покинет дом Рашлейков вскоре после отъезда Чарити и будет жить в особняке нового мужа. Лайза вдруг ощутила себя покинутой, и неожиданно ее охватило отвращение при мысли, что ей придется жить одной. Конечно, она не сомневалась, что при желании найдет среди своих многочисленных тетушек и кузин какую-нибудь вдовушку или старую деву, которая могла бы стать ее компаньонкой, но… но это будет совсем не то, что прежде. Она едва слышно вздохнула и, взглянув на Чада, перехватила его странный вопросительный взгляд.

«Боже, как она красива!» — думал в отчаянии Чад. Ее изящная фигура, казалось, была создана специально для него — как две половинки одного и того же яблока. Сможет ли он вообще когда-нибудь смотреть на нее, не ощущая мгновенное желание ее обнять? Несмотря на все свои благие усилия, он чертовски тосковал по ней всю неделю, проведенную в Хэджмуре. Он решительнее, чем когда-либо, был настроен не поддаваться ее чарам, потому что был уверен, раз сплетни опять начинают отравлять ему жизнь, наступит момент, когда она снова отвернется от него. Но, как бы там ни было, он надеялся на более теплый прием этим утром, чем тот, который она ему оказала. Настроение Лайзы было необычно печальным и даже меланхоличным, а глаза ее приобретали оттенок ночного неба, когда она рассеянно смотрела перед собой, погружаясь в свои мысли.

— Что? — спросил он, вздрогнув, в ответ на вопрос Чарити, словно не понимая, чего от него хотят. — Шахта? Ох… Нет, разрушения были довольно серьезными, но все не так плохо, как могло бы быть. Взрыв произошел в пересмену, когда дневные рабочие уже ушли, а ночные были еще на пути к шахте.

— Но из-за чего же произошел этот взрыв? — спросила Лайза. — Я уверена, вы соблюдаете все правила безопасности на шахте.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

— Да, конечно. И этот случай — чьих-то рук дело.

— Нет! — чуть не задохнувшись, всплеснула руками леди Бернселл. — Кто мог сделать такую чудовищную вещь? И зачем?

— Я знаю, любой из определенного сорта людей готов на это ради большой суммы денег. В этом отношении нам повезло, некий незнакомец был замечен вблизи шахты незадолго до взрыва. Описание его совпадает с внешностью некого типа, которого активно ищут власти в связи с целым набором преступлений. Его зовут Джип Махоуни.

Лайза, внезапно насторожившись, резко повернулась к Чаду:

— Вы хотите сказать, что кто-то заплатил за уничтожение вашей шахты? Господи, да могли погибнуть тысячи людей!

— Да, — ответил Чад ровном голосом. Он смотрел на нее почти в упор.

— Эти разрушения дорогостоящие? — озабоченно спросила Лайза. — Потери могут?.. Ну, в общем…

Чад покачал головой:

— Убытки минимальны — просто даже не о чем говорить. В конце концов, шахта была застрахована, но этот взрыв создает определенные проблемы. На несколько месяцев прекратится выпуск продукции, и, что гораздо хуже, если учесть еще и пожар на моей шелковой фабрике, — может сложиться впечатление, что меня сглазили, что от меня одни только несчастья и что все мои начинания изначально обречены на провал.

— Господи, но это же глупо! — воскликнула Чарити.

— Даже если бы это было и так, дорогой мальчик, — вмешалась леди Бернселл, — какая разница, что подумает кучка денежных мешков?

Обе дамы засмеялись, но Лайза не разделяла их веселья.

— Все не так просто, мама, — медленно проговорила она, глаза ее были устремлены на Чада. — Преуспевающие предприниматели с кучей денег, которые они могли и хотели бы куда-нибудь вложить, будут избегать неудачника. Заказы на его продукцию и товары прекратятся, если они сочтут его ненадежным, и у него будут трудности с наймом квалифицированной рабочей силы, потому что рабочие будут думать, что работа у него связана с риском.

— Ох! — вырвалось в один голос у Чарити и леди Бернселл, и глаза их широко раскрылись.

— И теперь, — продолжила Лайза, — с этими сплетнями… Ох!

Ее собственные глаза округлились от ужаса, ведь она почти выдала свои чувства. Лайза больно прикусила губу.

— И теперь, — закончил за нее Чад, — когда по Лондону гуляют слухи, что я стащил подвеску Лайзы, моя репутация будет такой же чистой, как речной ил.

Чад казался странно оживленным и даже веселым, когда произносил эти слова с таким малосимпатичным содержанием, и Лайза взглянула на него озадаченно. Он встал с канапе, заявив, что после недельного отсутствия у него скопилось много дел.

Лайза пошла с ним до холла, и, прежде чем позволить Селкирку проводить его, он остановился и взял ее руку.

— Насчет подвески… — начал он, но Лайза поспешно его перебила.

— Все не так плохо, как может показаться, Чад. Это всего лишь кучка ограниченных, мелочных и злобных людей, которые нарочно разносят по городу слухи о вашей так называемой краже.

— Да, — сказал он, рассуждая вслух. — Хочется верить, что это только маленькая кучка, но она исключительно речиста.

Он так выразительно посмотрел на Лайзу, что у нее перехватило дыхание. Он сделал движение, словно хотел поднести ее руку к своим губам, но внезапно остановился, и уже в следующее мгновение в выражении его лица произошла резкая перемена. Чад выпустил ее руку.

— Думаю, я должен быть благодарен, — сказал он холодно, — что вы, по крайней мере, не в их числе.

— Чад! Как вы можете! Разве я…

— А почему бы и нет? — его зеленые глаза приобрели уже знакомый оттенок мутного бутылочного стекла. — В конце концов, я мишень для всякого, кому захочется ткнуть в меня пальцем. В последний раз, когда сплетники захлебывались от восторга, смакуя мои будто бы доказанные грешки, вы почти были на их стороне.

Лайза побледнела, как мел, но резкая отповедь, которая была уже у нее на губах, осталась несказанной из-за появления Селкирка. В следующую минуту Чад резко повернулся и, прежде чем она смогла найти ответ, вышел из холла. Какое-то время Лайза стояла, словно остолбенев, а потом, вместо того чтобы вернуться в гостиную, бросилась вверх по ступенькам в свою комнату, где в слезах упала на кровать.

Она чувствовала себя раздавленной его словами. Он с таким же успехом мог бы ударить ее. Господи! Как она могла быть такой глупой! Как могла подумать, что его чувства к ней потеплели? Ее по-детски упрямая выходка, когда ей так захотелось вернуть его любовь, ну хоть просто привлечь внимание, тогда, много лет назад, во время их ссоры, — она была неправильно понята им, и никогда больше он не будет ей доверять! Конечно, она ничем не может доказать ему свою веру и преданность.

Но, с другой стороны, думала Лайза, почему она должна ему что-то доказывать? Выворачивать перед ним наизнанку свою душу? Разве сам он все это не может увидеть? Не хочет? Как мог он хоть на секунду подумать, что она его предала? А может — и от этой мысли она похолодела — может, он не хочет возврата страстного чувства их прежней любви? Конечно, он ее поцеловал — это же было, но он ясно дал понять, что его объятиями она обязана совсем не любви. Лайза чуть не застонала. Ничего, ничего… А ей все равно! Если уж он решил похоронить все то, что было между ними, ради Бога, она с радостью сделает то же самое. Ну конечно! Пока он не попался ей на улице три месяца назад, она даже и не вспоминала о нем!

Лайза подошла к окну и стала беспокойно смотреть туда, где июньское солнце набросило кружевную испанскую мантилью теней на странно притихшую площадь. Ну, даже если все и так, размышляла она, но в душе она была вынуждена допустить, что все иначе, — все же он безо всяких усилий отвоевал часть ее души, которая грозилась превратиться из части в единое целое. И тут все защитные ухищрения Лайзы рухнули, как карточный домик. Помоги ей Господи! — потому что она безумно влюблена в Чада Локриджа.

Она почувствовала, как ее слезы рвутся наружу. Может, Чада и тянет к ней физически, и — видит Бог — она тоже хотела его, точно так же. Но сущность ее желания заключалась в том, что ей хотелось разделить с ним его жизнь — ее лучшие и худшие времена, смех и боль, радости и горести… И дети… Его дети… Она так хочет иметь от него детей! Господи Боже, она так жаждет его — всего его!

Она зарылась в подушку, плача от бессилия. Но что же ей делать теперь? Ходить за ним, как собака в ожидании подачки? Жадно ловить его случайную ласку? Да она лучше умрет! Пытаться завлечь его своими чарами? Ведь ей так часто говорили, что она прелестна. Лайза обернулась, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Да, наверное, это правда. Ей постоянно твердили, что она умна и находчива. Ну и что из того? Чад не раз видел ее, когда она просто была в ударе, и, однако, это его никак не задело.

Лайза в отчаянии отвернулась от зеркала. Что ж, пусть будет так — как ей это ни больно. Она много лет жила без любви — проживет и еще. Лайза заморгала, сдерживая слезы, готовые хлынуть наружу. Она не плакала из-за Чада Локриджа — и из-за кого-то другого шесть лет, и она проклинала себя за то, что не удержалась сегодня. Ее жизнь была насыщена делами, и у нее нет времени обливаться слезами из-за самоуверенного пирата с зелеными глазами и волосами цвета бренди. И из-за своих чувств, от которых она просто погибает. У нее много важных неотложных дел. Проекты, которые нужно обдумать. Важные сделки.

Расправив плечи, она вышла из комнаты и спустилась в свой кабинет, откуда не выходила все утро.