— А завтра вечером начнется повсюду ликование и торжества. Вы поедете посмотреть?

— Да, я полагаю… ох! — Она немного побледнела. — Я занята… у меня встреча, которую я… ну, в общем, нас пригласили в Воксхолл — Чарити и мама ждут не дождутся этого. И поэтому… — Она кашлянула в замешательстве. — …Дело в том, что они никак не могут обойтись без меня.

— Да? — Тон Чада был галантным, но несколько отчужденным.

— Да, так получается… понимаете… — сказала Лайза упавшим голосом. — Это приглашение от Джайлза.

— Понимаю, — ответил он тоном таким же ледяным, как потоки воды, лившиеся на их головы, когда он провожал ее до дома. — Тогда я желаю вам доброй ночи, леди Элизабет. И благодарю вас за новости, которые вы мне принесли.

Когда Лайза зашла в дом, он резко повернулся и отправился назад.

Чувствуя себя очень несчастной, Лайза стала подниматься в свою комнату, и слова, совсем не подобающие леди, проносились в ее голове. Черт бы побрал этого чудного камердинера за его несвоевременное вторжение! Черт бы побрал ее собственный идиотизм — она позволила имени Джайлза Дэвентри встать между ними в такую минуту! И черт бы побрал самого Джайлза Дэвентри! Наконец она добралась до своей комнаты. Ей так не хотелось никого видеть, что, решив не звать горничную, Лайза разделась сама.

Особенно Лайзе не хотелось видеть Джайлза завтра вечером. Если бы не мама и Чарити, она послала бы ему записку с извинениями. Весь высший свет будет завтра в Воксхолле, решила она, потому что к тому времени новость о победе Веллингтона уже распространится по всей стране. И она не может лишить своих близких удовольствия порадоваться вместе со всеми. Но раз ничего нельзя поделать, она использует эту возможность, чтобы дать понять Джайлзу, что больше не считает его общество приятным для себя, как и не считает его больше своим близким другом. И что ему больше не дозволяется чувствовать себя как дома в Рашлейк-хаусе.

С этими мыслями, крепко прижав к груди руки, она забылась беспокойным сном.

В соседнем доме Чаду было также не до сна. Опять Джайлз Дэвентри! Лайза явно предпочитала общество этого мерзавца его обществу. Но Чад был уверен — пламя, разлившееся по его венам от ее прикосновения этим вечером, было под стать ее собственному. Если бы его злосчастный камердинер не вошел так не вовремя… Он готов был забыть — пусть хотя бы на одно мгновение, что Лайза считает его вором. Разве бы она поспешила к нему с известием о победе Веллингтона, причем вопреки желанию Ротшильда, если бы ничего не чувствовала к нему? Она говорила о деле чести, но он мог бы поклясться, что здесь было замешано более личное чувство. Он ухватился за эту мысль, как человек, в морозный день греющий руки над тлеющими углями.

Не будет завтра вечером никакой встречи между Лайзой и Дэвентри в Воксхолле, думал он, если все пойдет по намеченному плану. Джайлз к тому времени будет содержаться под замком за кражу и ряд других преступлений. С санкции суда Джем и Рави Чанд уже договорились с сыщиком Сергудом, что встретятся с ним в апартаментах Джайлза ближе к вечеру. В этот момент подвеску извлекут из тайника, и грязным делишкам Дэвентри придет конец.

А тем временем Чад должен быть возле Лайзы, чтобы смягчить для нее последствия этих драматических событий. Он предпочитал не думать о ее реакции, он просто должен вывести ее из шока и успокоить — если она дарует ему такую честь.

Всякий бы согласился, что день не мог бы быть более подходящим для такого торжественного момента — погода стояла чудесная. Лайза не ошиблась в своих ожиданиях — такой толпы, которая собралась в Воксхолл-гарденз, она не видела еще никогда. Из их ложи в концертном павильоне, которую абонировал на сегодня Джайлз, она заметила, что радость и аппетит веселившихся были так велики, что официанты едва успевали с тяжелыми подносами, уставленными пуншем, подогретым вином и блюдами с ветчиной, к столам, вереницей вытянувшимся вдоль дорожек.

Как и предсказывал Натан Ротшильд, новость о победе англичан при Ватерлоо не достигла столицы раньше конца дня. Несколькими часами раньше Лайза и Чад отправились в Сити — поездка казалась им очень долгой и прошла в молчании.

— Вы хотите это сделать? — воскликнул Томас с широко раскрытым от удивления ртом, когда они объяснили ему, зачем приехали. — Господи Боже, я только и делаю последние два дня, что продаю их по требованию моих клиентов — и ничего другого. А вы хотите, чтобы я покупал?!

Томас поупрямился какое-то время, но под конец был вынужден сделать то, о чем его просили. Затем Чад и Лайза отправились домой, и на этот раз дорога казалась им просто бесконечной.

Потом, когда солнце уже стало прятаться и джентльмены в клубах на Сент-Джеймс-стрит бурно обсуждали постигшую страну катастрофу, один из них выглянул на улицу и, к своему неописуемому изумлению, увидел большую повозку, которая двигалась от Дворца, — на ней красовались несколько трофейных французских орлов. Вскоре после этого поступило официальное заявление из Военного министерства, и сразу же новость полетела от Сити к Хэмстеду, к Хокни и Гринвичу, к Лэмбету и из аристократического Мэйфэйра к публичным домам и притонам. Восторженные вопли из тысячи глоток неслись по улицам, и повсюду слышался треск фейерверка и залпы из ракетниц.

«Джайлз был патетичен донельзя», — подумала Лайза. Он приехал в Рашлейк-хаус в назначенное время, и его карие глаза сияли каким-то особенным блеском. Он непринужденно болтал ни о чем всю дорогу к реке, где не только быстро организовал их переправу к причалу Воксхолла, но и сделал так, что в их лодку погрузились музыканты, развлекавшие дам во время короткого плавания игрой на скрипках и флейтах.

А теперь Джайлз сидел бок о бок с Лайзой, одетой в темно-розовое шелковое платье, и рука его фамильярно лежала на спинке ее стула. Дважды он позволил себе слегка скользнуть пальцами по ее плечам, правда, только по легкому газовому шарфу, который она сегодня предпочла накинуть на оголенные плечи. Она содрогнулась от отвращения при его прикосновении, и он взглянул на нее в изумлении, и глаза его сузились. Лайза заметила с легким удивлением и любопытством, что в течение вечера он то и дело смотрел на маленькие часы, которые вынимал из кармана жилета.

Толпа оживилась, когда оркестр заиграл патриотические песни, иногда сменявшиеся более популярными мелодиями дня. Потом в честь прусских союзников Британии была объявлена бодрая немецкая полька, и Джон Вэстон заявил, что не может больше сдерживаться, и увел Чарити из ложи, чтобы присоединиться к парам, которые всецело отдавались танцам.

— Может, пойдем к ним, дорогая? — спросил Джайлз, его губы были почти у самого уха Лайзы.

Она слегка отстранилась:

— В эту толпу? Да нас раздавят! Лучше любоваться отсюда, правда?

— Чепуха!

Он встал и схватил ее пальцы.

— Эта ночь словно создана для веселья! — воскликнул он игриво. — И чем больше его, тем лучше. Пойдемте!

И, не давая времени опомниться, он буквально поставил ее на ноги и увлек из ложи.

В ту же минуту Лайза была уже безжалостно стиснута напором других танцующих, а спустя очень короткое время и энтузиазм Джайлза начал увядать. Он повел ее на одну из дорожек, ведущих от павильона, где толпа пришедших на концерт стала редеть.

— Уф-ф! — фыркнул Джайлз, водворяя на место свой сбившийся набок галстук. — Вы были правы. Думаю, мы едва спасли свои жизни.

Джайлз накинул на плечи Лайзы шарф, соскользнувший на землю, и поправил выбившийся локон. Лайза никогда прежде не противилась его маленьким вольностям, но теперь она почему-то напряглась. Явно не обращая на это внимания, Джайлз схватил ее за локоть. Он был странно бледен, когда повернулся, чтобы заговорить с ней.

— Не хотите ли немного погулять по тропинкам? Боюсь, дорогая, мы не скоро почувствуем себя в состоянии вернуться в нашу лодку.

Это предложение как нельзя лучше отвечало планам Лайзы — она весь вечер искала возможность спокойно и с глазу на глаз поговорить с Джайлзом. Она повернулась, чтобы последовать за ним, но замешкалась на мгновение, заметив знакомую голову в толпе танцующих.

Чад! Господи, что он тут делает? Лайза поискала взглядом Кэролайн, но ее нигде не было видно. В следующую секунду Чад исчез, и Лайза стала гадать, не померещилось ли ей это. Она с улыбкой позволила Джайлзу увести ее под сень деревьев, растущих вдоль тропинки, ведущей к живописным рощицам сада.

«Дьявол! Ну где она могла быть?!» — думал Чад в отчаянии и страхе. Он стал пробиваться сквозь толпу танцующих к ложе, где видел леди Бернселл и сэра Джорджа несколько минут назад, но обнаружил лишь Чарити и Джона, раскрасневшихся от смеха. Лайзы, которая наверняка была с Джайлзом, он здесь не нашел.

Дьявол, что же еще может случиться не так? Почему все идет наперекосяк! План, который так методично разрабатывался и должен был привести к аресту Джайлза Дэвентри представителями правосудия, проваливался. Несколькими часами раньше Джем отправился с Рави Чандом на встречу с Сергудом в апартаментах Дэвентри. Они вернулись почти сразу же с мрачной новостью, что застали там только «человека Джема» — у дверей. Чад был в отчаянии. Дичь, сказал он, покинула свое логово буквально за пять минут до их прихода, прихватив с собой подвеску!

При беглом прочесывании обычных маршрутов Дэвентри не обнаружилось никаких его следов, и Чад отправился в Воксхолл в надежде столкнуться с ним. Бог свидетель, он не хотел противоборства с этим подонком на глазах у Лайзы, но теперь другого выхода не было. Джем остался на Арлингтон-стрит, а Рави Чанд вместе с Чадом и Сергудом были здесь. Они разошлись по разные стороны сада.

Чад краем глаза заметил красный жилет сыщика. Блюститель порядка выглядел так, словно предпочел бы быть в другом месте, и Чад счел благоразумным не попадаться ему на глаза под горячую руку.

Лайза медленно брела почти в ногу с Джайлзом. Время от времени она украдкой бросала на него взгляды. Лайза заранее заготовила несколько маленьких изящных монологов, которые теперь приводила в состояние боевой готовности.

— Джайлз, — начала она, но остановилась. Они дошли до отдаленной просеки, упиравшейся в стену сада, и здесь Джайлз внезапно остановился.

— Лайза, — сказал он почти одновременно с ней, и оба от неловкости рассмеялись. Джайлз подвел ее к удобной скамейке возле маленькой двери в стене. — Лайза, — повторил он твердым голосом, — между нами было отчуждение в последнее время, которое меня очень больно ранило. Умоляю, скажите мне, дорогая, чем я мог вас оскорбить?

Лайза придала своему лицу выражение сочувствия и повернулась к нему.

— Вы не сделали ничего особенного, что могло бы меня оскорбить, Джайлз. Просто мне кажется, что в последнее время я и вы… ваши жизненные ценности отличаются от моих. Мы явно видим вещи в разном свете, и эти…

— Нет! Не говорите так. Вы знаете, я сделаю для вас все. Вы говорите о Чаде Локридже, разве не так? Лайза, многие годы я знал о его порочности, но я оберегал вас. Теперь же, когда я начал приоткрывать перед вами правду, вы отворачиваетесь от меня!

— Джайлз, я не знаю того, что — как вы думаете — вы знаете, но я не буду слушать…

— Тогда выслушайте это. — Джайлз соскользнул со скамейки и опустился на одно колено у ног Лайзы. — Моя обожаемая девочка, я знаю одну вещь, которая не подлежит сомнению. В хаосе наших недоразумений и непонимания моя любовь к вам — как путеводная звезда на горизонте. Вы должны знать, что я боготворю вас и преклоняюсь перед вами, что мне не нужно ничего другого на свете, только чтобы вы стали моей, и что я навсегда защищу вас от мужчин, подобных Чаду Локриджу.

— Джайлз! — Лайза так была поражена, что, несмотря на свой гнев, чуть не рассмеялась над абсурдной напыщенностью его слов. Она пыталась, но безуспешно, высвободиться из его цепких пальцев. Лайза окинула взглядом маленькую лужайку и, к досаде, обнаружила, что они с Джайлзом были здесь совершенно одни. Смущенная и немного встревоженная возбужденным состоянием спутника, она попыталась подняться. — Джайлз, вы сказали вполне достаточно и, — продолжила более резким голосом, — вы были очень смешны.

Он поднялся и встал рядом.

— Правда? — спросил он мягко, но с явным огорчением.

На какое-то мгновение Лайзу охватило сожаление, что стало с их дружбой! С ее уст уже почти сорвались извинения, но он нежно обнял ее за плечи.

— Ох, Лайза, почему вы не любите меня?

Джайлз наклонил к ней голову и коснулся ее губ нежным поцелуем. Лайза не протестовала — она просто застыла в его объятиях, никак не отвечая. Через мгновение он отпустил Лайзу и отступил назад, чтобы взглянуть на нее. Его волосы блестели в лунном свете, пробивавшемся сквозь листву деревьев. Глаза его странно сверкали.

— Ну что ж, пусть будет так.