Глядя на выражение лица Чада, индиец нахмурился.

— Я вас разочаровал, хозяин. Нет, не нужно, — продолжал он, когда Чад протестующе поднял руку. — Я и сам знаю, что из меня не выйдет камердинер для джентльмена. Вы как-то сказали, что хотели бы кого-нибудь нанять. Вы уже начали присматривать подходящего?

— Нет, — Чад усмехнулся. — Но займусь этим непременно.

Он сел за туалетный столик, держа в руке свеженакрахмаленный шейный платок. Оставалось только завязать его вокруг шеи в простой узел галстука. Но Чад медлил. Он сидел неподвижно и озадаченно смотрел в зеркало. Перед его глазами на стекле начал проявляться женский образ — с золотистыми волосами и глазами фиалкового цвета. Свежие полные губы дразнили его в улыбке.

Чад улыбнулся видению с легкой гримасой. Да, давно прошли те времена, когда Лайза Рашлейк стала бы манить его обещающим взглядом. Самое большее, на что он может теперь надеяться, — это светская любезность, да и этот тон она не выдержала до конца во время их встречи несколько дней назад.

Он мигнул, и его собственное отражение подмигнуло в ответ, глядя на него саркастически. Он подумал, будет ли она вечером на балу? Он видел ее лишь однажды после их неожиданной встречи на Беркли-сквер. Оба они одновременно вышли из своих домов, и ее короткое «Доброе утро!», когда она садилась в свой экипаж, прозвучало так, словно он был докучливым незнакомцем.

Он пожал плечами. Чего он мог еще ждать? Если быть честным перед собой, его собственное приветствие тоже не было верхом любезности. Может, оно даже мало чем отличалось от грубости. Но, слава Богу, он увидел ее, по крайней мере не чувствуя ни малейших признаков гнева. А ведь как долго одна мысль о ней могла всколыхнуть в нем целую бурю разных чувств — и боль, и горечь, и тоску, и ярость… Комок желчи подступал к его горлу, как ни старался он совладать с собой, и долгие месяцы после отъезда в Индию лишь пустота изредка приходила на смену оплакиванию его утраченных иллюзий.

Наконец он покончил с галстуком, заколол его изумрудной булавкой и встал, чтобы взять из рук Рави Чанда жилет из темного шелка.


К тому времени, как экипаж Лайзы добрался до Мервэйл-хаус на Парк-лейн, бал, который давали лорд и леди Мервэйл, был заклеймен большинством гостей как провалившийся с треском.

— Прелестно, — заметила леди Бернселл, когда она и ее дочери поднимались по ступенькам. — Наверное, сегодня все театры и клубы опустели… словно сюда съехался весь свет.

Пока они ждали, чтобы войти в зал, Чарити коротала время, отпуская реплики по поводу внешности своих знакомых.

— Ничего себе! — шептала она. — Да вы только посмотрите на Дженни Порлок! Даю голову на отсечение — она промочила свои дурацкие юбки! Она что, по лужам скакала?.. Ой, вон и Присцилла Вэстон! Воображает, что новая прическа ей к лицу. Как бы не так! Вот умора. — В ее голосе появилась новая нотка, когда она обронила: — Интересно, ее брат Джон тоже здесь?

Графиня Бернселл посмотрела на дочь неодобрительно.

— А если и так, — ответила ей мать, — надеюсь, ты не будешь вести себя как шумная, крикливая девица — так, как это было на балу в Портеби в прошлом месяце. Согласись, мне бы не хотелось, чтобы о дочери графа Бернселла сказали, что она вульгарная особа. К тому же, если б я не успела вовремя, ты бы позволила этому молодому человеку протанцевать с тобой три танца за вечер.

— Ах нет, мама, — в широко раскрытых глазах Чарити не было и тени хитрости или обмана. — Мы ведь просто разговаривали. Мистер Вэстон очень интересуется ботаникой, ты же знаешь, и он мне рассказывал о своих очень интересных экспериментах с… м-м… с кормовой свеклой… это такой вид сахарной свеклы.

Леди Бернселл лишь фыркнула, а Чарити поспешила перевести разговор:

— Смотрите! Смотрите! У мистера Синглтри что, с головой не в порядке, раз он появился в таком виде! Интересно, он долго искал такой отвратительный оттенок бурого цвета? Как вы думаете, он носит корсет? Нет, правда! Я не шучу! Стоит только подойти и заговорить с ним, как обязательно услышишь очень странный скрип!

Лайза слушала вполуха, рассеянно рассматривая толпу сияющих драгоценностями гостей, приветствуя знакомых кивком и улыбкой или взмахом руки. Неожиданно она, очнувшись, услышала восторженный возглас Чарити:

— Господи, да это же Чад!

Лайза резко повернулась туда, куда указывала сестра. Да, это был он. Чад стоял внизу, собираясь подняться по лестнице.

— С чего это ты называешь его так фамильярно? — резко спросила Лайза сестру.

— О-о, да мы теперь с ним лучшие друзья. Я, Мелани и Доротея только вчера были у него в гостях, и он показал нам столько интересного! Ты бы видела его статуэтки из слоновой кости! — Заметив неодобрительный взгляд Лайзы, она поспешно продолжила: — Нет, правда, Лайза, в этом нет ничего удивительного. С нами была мать Мелани. — Она пытливо посмотрела на Лайзу. — Чем он тебе так не нравится, Лайзи?

Услышав имя, каким ее звали в детстве, из уст сестры, Лайза густо покраснела. Но в эту минуту леди Бернселл легонько тронула ее плечо, указывая, что они вплотную приблизились к входу в зал.

— Летиция! — Пухлое лицо леди Мервэйл просияло радушной улыбкой. — Как я счастлива видеть вас сегодня у нас! Как всегда, смотреть на вас доставляет удовольствие. Вы чудесно выглядите, дорогая.

— И к тому же, — подхватил лорд Мервэйл, появляясь из-за спины жены, — вы привели с собой своих очаровательных дочек! Все наши кавалеры будут просто роем виться вокруг, а, разве я не прав? Потому что, разрази меня гром, вы выглядите чертовски соблазнительно!

И он подмигнул Лайзе, на чье изящное платье-чехол из янтарно-желтого атласа была накинута легчайшая паутинка туники густо-кремового цвета, брызжущая искрами мелких топазов и бриллиантов. Маленькая топазовая диадема поблескивала на ее головке среди естественно спадавших локонов.

— Если это и так, милорд, — ответила она, засмеявшись, — то только потому, что все расцветают в вашем присутствии.

И она отступила в сторону, чтобы дать возможность другим прибывшим гостям поздороваться с хозяевами дома. Как только она обернулась, то буквально натолкнулась на мужчину, стоявшего позади нее.

— Джайлз! — воскликнула она, приятно удивленная. — Вот уж не знала, что вы тоже собирались сюда.

Он улыбнулся ей с высоты своего роста, и его белокурые волосы засеребрились в свете свечей.

— А разве я не должен — так же постоянно и добросовестно, как смена времен года, — появляться на всех светских сборищах, которые имеют надежду быть украшенными вашим присутствием? А в качестве награды за мою стойкость вы теперь просто обязаны подарить мне первый контрданс.

Лайза улыбнулась:

— Ну как я могу отказать в такой галантной просьбе?

Она написала его имя в своей бальной книжечке — как и имя другого джентльмена, пригласившего ее на вальс. Сразу после этого Лайзу начала осаждать привычная свита поклонников, и вскоре вся ее книжечка была уже почти заполненной. Оркестр заиграл веселые переливы хорошо знакомого всем контрданса, и Лайза повернулась, чтобы положить свою руку на почтительно протянутую руку Джайлза. Но прежде чем они смогли присоединиться к другим парам, низкий, грудной голос раздался у нее за спиной.

— Вижу, один танец еще никому не достался, леди Лайза.

Лайза порывисто обернулась, и сердце ее так и замерло.

— Может, вы отдадите его мне? — спросил Чад с теплой улыбкой.

Господи, да она отдала бы все, что есть у нее, или почти все — за благовидный предлог ему отказать, но вместо мозгов у нее в голове было теперь бланманже, и она просто изумленно смотрела на него.

Улыбаясь, он вынул маленький карандашик из ее бальной книжечки и нацарапал свое имя на оставшемся пустом месте. Потом, слегка поклонившись Джайлзу, который, казалось, тоже лишился дара речи, он вложил карандашик в почти бесчувственную руку Лайзы и отошел в сторону, давая им возможность присоединиться к остальным танцующим.

— Каково! — процедил Джайлз в один из тех редких моментов танца, когда они с Лайзой оказались рядом. — Признаться, не ожидал увидеть здесь Локриджа.

Лайза вопросительно приподняла брови, и он продолжил весьма неуверенно:

— Ну, после скандала, способствовавшего его отъезду, вы знаете… — добавил он, видя настороженное выражение лица Лайзы. — …Подвеска королевы. Всем до сих пор интересно…

— Он по-прежнему внук герцога Монклэра, — сухо сказала она, — или я ошибаюсь? И это открывает ему двери во все самые лучшие дома. В самых высоких кругах. И, между прочим, насколько я поняла, подвеска недавно объявилась, — отрезала она, кивая проходившему мимо знакомому.

— Что?! Подвеска королевы нашлась? Где? У кого? — Глаза Джайлза округлились.

— Ах, Джайлз, ради Бога! — Она прикрыла зевок кончиками пальцев. — Какая разница? Все это было так давно, и я уверена, никто и внимания не обратил на те нелепые слухи, что ходили по Лондону. Во всяком случае, не приняли всерьез.

— Нет, конечно нет, — поспешил согласиться Джайлз. — Рискну предположить, что шушукались потому… ну, все хорошо знали, что его карман тогда так отчаянно нуждался в деньгах… потом это неожиданное исчезновение… а болтунам только дай пищу для сплетен… О-о, я знаю, его отец сказал, что он продал ее… но все шептались, что это только для отвода глаз — чтоб покрыть преступление сына. Ах, я имел в виду… это только раздуло скандал. В конце концов, такая знаменитая вещь… Она хранилась в семье много поколений. Дар королевы Елизаветы одному из предков?

Лайза просто кивнула и перевела разговор на другую, более безопасную и легкую тему.

Когда звуки музыки умолкли и танец закончился, Лайза, к своему смятению, обнаружила, что она и Джайлз стоят всего лишь в нескольких футах от Чада и молодой женщины, в которой Лайза узнала Кэролайн Пул, красивую дочь ничем не приметного баронета. Лайза уже было пошла от них прочь, стараясь выглядеть как можно непринужденнее, но была вскоре остановлена трелями громкого, но далеко не мелодичного голоса Кэролайн.

— Кого я вижу — леди Лайза! Как я рада — и какое изысканное платье! Просто глаз не оторвать. В нем вы выглядите просто королевой.

— Ну что вы, благодарю вас, мисс Пул, — ответила Лайза сухим тоном. Хотя в голосе молодой женщины не было ничего такого, что дало бы повод усмотреть в нем что-то еще, кроме искреннего восхищения, почему-то ее слова заставили Лайзу почувствовать себя огромной и неповоротливой, как средневековая башня. Мисс Пул, напротив, выглядела миниатюрной, легкой и гибкой. Ее глаза, приторного небесно-голубого цвета, были широко распахнуты и сияли ярко и неискренне на лице в форме сердечка, и темные волосы были собраны в пушистые локоны над тонкими бровями и мягко очерченными щеками.

«В начале своей светской карьеры, — подумала с неприязнью Лайза, — Кэролайн видимо, случайно наткнулась на новое для нее словечко — «эфирный» — и сделала его своим девизом». Все ее повадки и жесты были беспокойными и порхающими, и даже ее одежда должна была подчеркивать образ хрупкой и невесомой феи. На ее шее блестела прямо-таки паутина бриллиантов — под стать рассыпанным по глянцевым завиткам волос драгоценностям.

— Ах, — прощебетала она, обмахиваясь веером так, чтобы ее локоны взлетали зазывно и обещающе возле раскрасневшихся щек. — Контрданс так воодушевляет, ведь правда? — Она повернулась к Лайзе. — Дорогая, позвольте мне представить вам Чадвика Локриджа. Он вернулся домой после… — Она запнулась, покраснев в жеманном смущении. — О Боже, я совсем забыла! Вы простите меня, дорогая! Ведь вы уже хорошо знакомы друг с другом, не так ли?

«И ты это отлично знаешь», — со злостью подумала Лайза. Но ответила она с прохладной улыбкой:

— О да, мистер Локридж и я — старинные приятели.

Чад ничего не сказал, но когда Лайза подняла на него взгляд, она увидела, что изумрудно-зеленые глаза его знакомо потемнели, и у нее захватило дух. Но тут, к ее облегчению, подошел новый кавалер, предлагая ей руку для танца, и она скользнула с ним прочь.

Остаток вечера прошел как в тумане, который изредка рассеивали отдельные события, выводя ее из состояния глубокой задумчивости. Она только что протанцевала bouree и еще не успела высвободиться из рук часто красневшего молодого человека в щегольской гусарской форме, когда увидела, что ее мать, находившаяся среди сидящих у стены дам, манит ее едва заметным знаком.

— Лайза! — Шепот леди Бернселл был разъяренным. — Почему ты не вмешиваешься? Я говорю о Чарити.

— Что?

— Только не говори, что ты не замечала! Она весь вечер просто не отходит от молодого Вэстона.

Лайза взглянула туда, куда смотрела мать, — на укромный уголок в дальнем конце залы, и увидела, что там сидела сестра, увлеченная очень серьезной с виду беседой с высоким, светловолосым юношей. Лайза вздохнула и направилась к ним. В самом деле, со стороны Чарити было дурно вести себя так опрометчиво. Из-за смерти лорда Бернселла, два года назад, ее выезд в свет был отложен.