— Скандал — это очень нежелательно. Но какие основания нужны для признания брака недействительным? Условия, должно быть, довольно жесткие, иначе к этому выходу прибегали бы гораздо чаще.

Майор пристально смотрел наледи Джослин.

— Брак может быть расторгнут в случае отсутствия согласия, двоеженства или двоемужества, безумия, несовершеннолетия одной из сторон и еще в некоторых случаях. В нашем же случае… Пусть это будет половое бессилие.

Она не сразу поняла, что майор имеет в виду.

Сообразив же, уставилась на него в изумлении:

— Вы хотите сказать, что из-за ранения вы теперь не можете…

— Не надо ужасаться, леди Джослин. На самом деле у меня нет оснований опасаться подобных последствий, но, учитывая характер моего ранения, было бы проще всего заявить: супружеские отношения между нами невозможны, поэтому наш брак следует признать недействительным. Разумеется, потребуется подтверждение докторов, но полагаю, что с этим не будет затруднений.

Джослин покраснела и принялась помешивать ложечкой в своей чашке. Она не предполагала, что разговор окажется таким трудным. У нее сложилось впечатление, что мужчины воспринимают свои любовные успехи очень серьезно. Надо полагать, готовность Дэвида признаться в таком недостатке — это нечто совершенно исключительное.

— Вы действительно согласны сделать такое заявление? — спросила она.

— Я могу с чистой совестью поклясться в том… что я страдаю бессилием, потому что в данный момент не имею явных свидетельств обратного, — ответил майор.

Джослин заставила себя посмотреть прямо ему в глаза:

— Сделать столь унизительное для вас заявление — это очень благородно.

— Унижений с лихвой хватит на нас обоих. Например, вас придется освидетельствовать на предмет сохранности девственной плевы. — После некоторых колебаний майор спросил:

— Простите… но… у вас с этим не будет затруднений?

— Конечно, я девственница! — воскликнула Джослин, густо краснея.

Однако майор не зря задал этот вопрос. Джослин прекрасно знала, что многие аристократки попадают под венец уже беременными. Правда, сама Джослин придерживалась более строгих правил и не торопилась расстаться с девственностью.

Стараясь не замечать ее смущения, Дэвид сказал:

— Тогда мне кажется, что мы сможем добиться признания нашего брака недействительным.

Джослин искренне на это надеялась. Почувствовав, что пришло время сменить тему, она спросила:

— Откуда у вас такие знания законов?.

— Я два года изучал юриспруденцию. Считалось, что это очень подходящее для меня занятие.

Заинтересовавшись, Джослин спросила:

— А почему же вы от этого отказались?

Он широко улыбнулся:

— Я решил, что даже смерть предпочтительнее карьеры адвоката. Потому и поступил на службу в армию. Джослин кивнула:

— Мне тоже всегда казалось, что юриспруденция — очень скучная наука.

— Вовсе нет. Наше англосаксонское общее право — явление поистине уникальное. Общее право основано на прецедентах и на здравом смысле и коренным образом отличается, например, от наполеоновского кодекса, основанного на кодексе древнеримского императора Юстиниана. Общее право обладает чудесной способностью развиваться и изменяться со временем, однако я не сомневаюсь: через тысячу лет наши потомки по-прежнему будут руководствоваться теми же принципами.

— Какая чудесная мысль! — воскликнула Джослин. — Вам удалось добиться невозможного, вы даже юриспруденцию сделали увлекательной! Видимо, вам все-таки следовало стать адвокатом.

— Адвокатская практика — это кабинетная работа над бумагами. Мне было бы скучно… — Майор указал пальцем на завещание графа. — Хотя этот документ, несомненно, интересен. Скажите, о чем думал ваш отец?

— Разве это не ясно? — усмехнулась Джослин. — Кажется, он назвал меня «упрямой девицей, слишком много себе позволяющей».

— Полагаю, он погорячился, — улыбнулся майор, внимательно глядя на Джослин.

Однако она не обиделась. Ситуация была действительно забавная — для всех, кроме нее.

— Справедливости ради должна признать: мой отец искренне за меня тревожился. Он действительно считал, что судьба женщины, не вступившей в брак, ужасна. Полагаю, ему очень хотелось, чтобы я побыстрее вышла замуж.

— А может, он был прав?

— Возможно. Но это не означало, что я смирюсь с таким принуждением. — Она криво улыбнулась. — Знаете, в чем парадокс? Меня никогда не удовлетворит жизнь светской дамы, потому что отец дал мне совершенно другое воспитание.

Дэвид взялся за кофейник и налил им обоим еще кофе.

— И как же он вас воспитал?

— Он относился ко мне так, будто я — его наследница. Мы вместе с ним объезжали поместье и обсуждали все хозяйственные вопросы. То есть он учил меня тому, что должен знать хозяин поместья. Именно поэтому я очень привязана к Чарлтон-Эбби. — Голос Джослин дрогнул. — Но… Чарлтон-Эбби никогда не будет моим!

— Чарлтон-Эбби для вас, конечно, потерян навсегда, но теперь вы могли бы купить себе другое поместье. Со временем вы полюбите его так же, как Чарлтон-Эбби.

Джослин в смущении проговорила:

— Странно, не правда ли? Говорят, женщинам не положено так привязываться к земле.

— Так говорят только глупцы.

— Я тоже так считаю. Но далеко не все мужчины со мной согласятся. Что ж, теперь, когда наследство мне обеспечено, я стану подыскивать подходящее имение. Конечно, может пройти много лет, прежде чем такое имение будет выставлено на продажу, но со временем я найду то, что ищу.

— По-моему, желание стать владелицей поместья достойно уважения, и я не сомневаюсь, что вы добьетесь своего. — Он посмотрел ей в глаза. — Но как же ваше замужество? Кажется, при нашей первой встрече вы сказали, что есть человек, чьей женой вы надеетесь стать.

Джослин потупилась. Какое-то время она молчала. Наконец, решив придерживаться только фактов, сказала:

— Эти отношения только начали складываться. Я пока не знаю, чем все это закончится.

— А кто этот джентльмен?

— Он человек очень знатный и совершенно не уважает тех, кто преклоняется перед его титулом и богатством. Он умен, остроумен, но ему свойственна и доброта. Кроме того, он член палаты лордов, и… — Джослин замялась, сознавая, что не может — и не должна — говорить о том томлении, которое испытывает всякий раз, когда думает о Кэндовере. — И мне… мне очень нравится находиться в его обществе.

— Похоже, из него может получиться достойный супруг. — Майор в задумчивости посмотрел на Джослин. — И если он не идиот, то оценит вас должным образом.

— Мне кажется, что ему тоже нравится мое общество, однако он всегда вел себя совершенно безупречно, потому что я — знатная незамужняя леди. Вернее, была таковой, — с горькой иронией добавила Джослин. — У него репутация человека, предпочитающего женщин… столь же опытных, как и он сам.

Майор кивнул:

— Такое поведение характерно для тех мужчин, которые еще не готовы жениться. Думаю, он просто ждет, когда найдется подходящая женщина.

— Я тоже так считала. — Джослин снова потупилась. — Несомненно, я кажусь вам очень глупой, раз так заинтересовалась мужчиной, не зная, ответит ли он взаимностью.

— Полагаю, что интерес — это важный первый шаг. А если вы не ошиблись, то интерес взаимный.

— Вы очень чуткий человек, майор. Мне бы хотелось, чтобы вы были моим братом. Но, наверное, мисс Ланкастер не захотела бы поделиться.

Джослин попыталась улыбнуться, но улыбка получилась не очень веселая.

— Вам хотелось бы считать меня своим братом?

— Я понимаю, что это невозможно, но мне хотелось бы надеяться, что мы станем друзьями. Все-таки в последние дни мы кое-что узнали друг о друге…

— Вы правы, — кивнул майор и протянул ей руку. — Значит, мы друзья.

Рука у него оказалась горячая и сильная. Было очевидно, что через несколько дней майор окончательно поправится.

Немного помолчав, он сказал:

— Кстати, о моей сестре… Полагаю, вы захотите отменить ее пожизненную ренту, ведь я остался жив, то есть не выполнил условия договора.

Джослин испытывала огромный соблазн поступить именно так. Пятьсот фунтов в год — немалая сумма, а Салли Ланкастер не очень-то симпатичная особа. Но все же Джослин заявила:

— Разумеется, я ничего не стану отменять. Вы женились на мне — значит, выполнили основное условие.

— Возможно, вы правы, — кивнул Дэвид. И тут Джослин заметила, что он уже устал.

— Простите, я вас утомила, — проговорила она. — Простите меня, пожалуйста. Вы кажетесь таким здоровым… и я все время забываю, что вы еще очень слабы. Может, вам хочется прилечь?

— Наверное, мне действительно следует прилечь. — Майор осторожно поднялся с кресла. — Похоже, что еще неделю-другую я буду только спать да есть.

Джослин тоже встала.

— Может, вам нужна помощь? Вызвать Моргана?

— Я сам справлюсь, леди Джослин. Спасибо вам за заботу.

Какое-то время они в смущении молчали.

— Я вас еще навещу сегодня, — сказала наконец Джослин.

Она направилась к выходу, но тут дверь распахнулась, и в комнату ворвалась графиня Кромарти. С ненавистью глядя на Джослин, графиня в ярости прошипела:

— Что все это значит?

Глава 13

Ошеломленная столь неожиданным визитом, леди Джослин пробормотала:

— Простите… вы о чем?

— Бесстыдница! Ты что же, вышла замуж? Что за чушь? Ведь тебе же никто не сделал предложения! — Глаза графини превратились в узенькие щелки. — Или, может, ты купила себе мужа? Может, нашла какого-нибудь охотника за приданым, который согласился тебя взять? Отвечай!

Графиня побагровела от гнева, и Джослин, испуганная этой вспышкой, невольно попятилась. Впрочем, тетушку Эльвиру можно было понять: графиня по-прежнему не теряла надежды заполучить наследство, предназначенное Джослин.

Тетка перевела дух и уже собралась продолжить допрос, но тут раздался мужской голос:

— Джослин, будь так любезна, познакомь нас. Она забыла о присутствии Дэвида, но теперь отступила в сторону, чтобы тетя Эльвира увидела, что ворвалась в спальню к джентльмену! Однако графиня, увидев майора Ланкастера, нисколько не смутилась — она уставилась на него, сверкая глазами.

Повернувшись к Дэвиду, Джослин проговорила:

— Дэвид, это моя тетушка, графиня Кромарти. Тетя Эльвира, это майор Дэвид Ланкастер.

Графиня взглянула на Джослин, потом снова уставилась на майора.

— Значит, это вы приняли участие в спектакле? — закричала она. — Майор Дэвид Ланкастер? Никогда не слышала о таком. Вы ничтожество!

Дэвид отвесил графине изящнейший поклон.

— Конечно, вы не можете одобрить того, что ваша племянница отдала свою руку и сердце человеку, не обладающему ни титулом, ни богатством. С ее красотой, знатностью и обаянием она могла бы стать женой аристократа. И я не раз говорил об этом моей дорогой Джослин. — Майор с невозмутимым видом подошел к ней и обнял ее за плечи. — Я совершенно с вами согласен, графиня, наш брак неравный, — продолжал он. — Однако наши чувства прошли проверку временем. И поскольку наша любовь не умерла, я поддался соблазну и попросил Джослин стать моей женой.

Покосившись на девушку, майор украдкой ей подмигнул и снова заговорил:

— Надо отдать должное вашей проницательности, леди Кромарти. Вы прекрасно понимаете, что ни один мужчина не может считать себя достойным вашей племянницы. Я могу только поклясться, что всю оставшуюся жизнь буду заботиться о ней.

Джослин едва удержалась от смеха. Взглянув на майора, она проворковала:

— Дэвид, милый, как чудесно ты говоришь… Едва ли нашлась бы такая женщина, которая не согласилась бы стать твоей женой! — Повернувшись к тетке, она сказала:

— Такое врожденное благородство, такие высокие принципы… Дэвид замечательный человек! И у него львиное сердце — он герой битвы при Ватерлоо! — Она осторожно обняла Дэвида и положила голову ему на плечо. — Тетя, я счастливейшая из женщин.

Графиня в изумлении уставилась на Джослин. Потом перевела взгляд на Дэвида. Хотя она действительно никогда не слышала о майоре Ланкастере, он, несомненно, был джентльменом.

— Ваша привязанность возникла давно?

— О, мы знакомы уже целую вечность, — заявил Дэвид. — Но к сожалению, война надолго нас разлучила. — Он одарил Эльвиру очаровательной улыбкой. — Надеюсь, вы пожелаете нам счастья.

— Все это представляется мне… чертовски странным, — проворчала графиня. — Ни объявления в газетах, ни приглашений родственникам… Ты могла пригласить хотя бы нас с Уиллоби. Как глава семьи, он должен был вести тебя к алтарю.

Джослин поджала губы.

— Пожалуйста, передайте дяде, что я не хотела его обидеть. У нас просто не было времени на то, чтобы подготовить скромную церемонию. Дэвид был так болен! Доктора с величайшим трудом спасли ему жизнь.

Графиня недоверчиво взглянула на Джослин: