— Полагаю, ты ошибаешься, — возразил Ричард. — Я абсолютно уверен в том, что ты самый подходящий муж для леди Джослин. — Капитан поморщился и помассировал больную ногу. — Если ты боишься, что тебя сочтут охотником за приданым, то скажу одно: никто из твоих знакомых этому не поверит. А чье еще мнение может тебя интересовать?

— По-твоему, все так просто?

— Вот именно. Вряд ли леди Джослин сочтет тебя серьезным кандидатом в мужья, если ты будешь настаивать на том, чтобы расторгнуть ваш брак. Пусть сама принимает решение. Она вполне способна отделаться от тебя, если ей очень этого захочется. Но выбор должен остаться за ней. И не думай, что знаешь, чего она хочет. Не исключено, что она тебя полюбит.

Сердце Дэвида гулко забилось. Он понял: Ричард прав!

— Спасибо тебе… Ты сказал именно то, что мне хотелось услышать. Наверное, я знал, что ты ответишь, иначе не заговорил бы об этом.

Ричард рассмеялся.

— Рад услужить. Леди Джослин достойна того, чтобы за нее сражаться.

— Истинная правда, — кивнул Дэвид.

Майор прекрасно понимал, что придется действовать осторожно — ведь следовало ухаживать за леди Джослин, не злоупотребляя своим положением. Недопустимо, чтобы она сочла его очередным ветреным поклонником. Ему надо проявить терпение, дать ей время узнать его получше. Живя с ней под одной крышей, он будет иметь для этого немало возможностей.

И хотя его соперник превосходит его богатством и знатностью, у него, у Дэвида, тоже есть преимущества. Он прекрасный стратег и тактик, и он твердо решил победить.

Глава 16

Джослин проснулась на рассвете, проснулась после ночи, полной беспокойных снов. Впрочем, ей запомнился только один из них — вальс с герцогом Кэндовером. Лежа в постели, она думала об их последней встрече, о встрече предстоящей — и вдруг вспомнила, в какой неловкой ситуации оказалась…

Когда в сентябре Кэндовер вернется в Лондон, она по-прежнему будет считаться женой Дэвида Ланкастера и, следовательно, не сможет вступить в близкие отношения с герцогом. Возможно, к этому времени уже начнется процесс по признанию ее брака недействительным, но любовная связь по-прежнему будет адюльтером. Для нее это немыслимо.

Джослин вздохнула и осторожно, чтобы не разбудить Исиду, поднялась с постели и подошла к окну, выходившему в сад. Что ж, теперь все ее планы придется отложить. А что, если Кэндовер за это время найдет себе другую женщину? Ведь она может навсегда его потерять! И в таком случае, возможно, уже никогда не найдет мужчину, достойного ее любви.

И вдруг она почувствовала какое-то странное спокойствие. Что ж, если ей суждено его потерять — значит, так тому и быть. Она еще примирилась бы с любовной связью, если бы была свободна, но супружеская измена для нее неприемлема — пусть даже с мужчиной, внимания которого она добивалась так долго.

И тут Джослин заметила какое-то движение в глубине сада. Неужели это майор? Господи, действительно он! Опираясь на трость, Дэвид неуверенно шел по дорожке, окружавшей сад.

Разумеется, прогулка по саду была далеко не столь опасной, как ночной выход на галерею, но Джослин все равно встревожилась. Ведь прогулка в одиночестве могла закончиться падением. И если майор не сможет встать, то ему придется пролежать несколько часов на сырой земле, пока его не найдут. Он может простудиться — и даже умереть от воспаления легких!

Джослин невольно усмехнулась. Стоит ли так тревожиться? Ведь майор столько пережил, он сумел выжить даже после такого ужасного ранения. Неужели ему повредит прогулка по летнему английскому саду?

И все-таки Джослин решила, что неплохо бы проверить, как майор себя чувствует. Она надела скромное утреннее платье и, перехватив волосы лентой, стала быстро спускаться по узкой черной лестнице.

С кухни на лестницу проникали манящие запахи свежей выпечки, так что Джослин ненадолго туда заглянула. Под изумленными взглядами повара и судомойки она взяла две еще горячие булочки с изюмом и, завернув их в салфетку, поспешно удалилась, легкомысленно помахав прислуге рукой.

Когда она догнала майора, он уже обошел вокруг сада и начал второй круг. При виде Джослин он дружелюбно улыбнулся:

— Вы рано встали, леди Джослин.

Она улыбнулась ему в ответ.

— А вы не рано?

Джослин пошла рядом с майором. Ей всегда нравилось гулять по этой дорожке, а нынешнее утро было просто чудесное: роса бриллиантами сверкала на листьях и цветах.

— Я люблю это время дня. Оно такое мирное… — Майор весело улыбнулся. — И еще я твердо уверен: во время выздоровления следует вести активный образ жизни. Упражняться же проще всего тогда, когда вокруг никого нет и никто не мешает.

Джослин кивнула и проговорила:

— Когда я выглянула в окно и увидела вас в саду, передо мной возникла ужасная картина: вы падаете без чувств среди розовых кустов. Садовнику было бы очень неприятно обнаружить вас в таком виде — особенно если бы вы при этом повредили его цветы.

— И естественно, вы поспешили выйти, чтобы удостовериться, что и с кустами, и со мной все в порядке. — Майор снова улыбнулся. — Вы очень чуткая.

Джослин смутилась и посмотрела на дорожку.

— Нет ничего необычного в том, что хозяйка дома заботится о гостях.

— На вашем месте я бы больше беспокоился о садовнике. Уверен, что хорошего садовника не так-то легко найти. — Майор говорил совершенно серьезно, но глаза его смеялись.

— Льюис служит здесь лет тридцать. И он прекрасно знает свое дело, хотя и состарился.

— Да, у вас прекрасный садовник. — Дэвид окинул взглядом сад. — Трудно поверить, что мы сейчас находимся в центре Лондона. Здесь очень приятно гулять.

— Мое любимое место — вон та беседка в дальнем конце сада, — сказала Джослин. — Летними днями я люблю там читать. — Она протянула майору горячую булочку. — Похоже, что вы еще не собираетесь на завтрак, так что поешьте.

Он впился зубами в сладкую булочку, и на его лице появилось выражение блаженства.

— На тот случай, если я забыл упомянуть об этом раньше: ваш повар — настоящее сокровище.

— С прислугой мне повезло, — согласилась Джослин. — Поскольку Чарлтон-Эбби для меня потерян, я позаботилась о том, чтобы сделать Кромарти-Хаус как можно более приятным местом.

Дэвид искоса посмотрел на нее.

— Судя по тому, что сказал Крэндалл, мне еще некоторое время предстоит наслаждаться искусством вашего повара. Я собирался в скором времени подыскать себе квартиру, но теперь этого делать нельзя, раз нам с вами следует жить под одной крышей. Мне очень жаль, что я вас обременяю.

— Не стоит извиняться — Джослин тоже откусила кусочек булочки, ароматной и полной сочных изюмин. — Места в доме достаточно. Откровенно говоря, я получаю удовольствие от вашего общества.

Более того, Джослин чувствовала, что в обществе Дэвида ей удивительно легко и хорошо. Она посмотрела на его четко очерченный профиль и вдруг подумала о том, что майор — очень привлекательный мужчина — С вами никогда не жила компаньонка? — поинтересовался он — Ведь это не принято, чтобы привлекательная молодая женщина жила в Лондоне одна.

— Тетя Лора Киркпатрик одно время жила со мной. Но тетю возмутило мое поведение, и она решила съездить в свое поместье в Кенте, — призналась Джослин. — Она попозже вернется в Лондон, но когда именно — я не знаю.

— Надеюсь, что скоро. Мне бы хотелось снова ее увидеть.

— Обязательно увидите. Тетя и ее семья всегда здесь останавливаются, когда приезжают в Лондон. После смерти моего отца она жила со мной все то время, когда не следовала за армией. Когда тетя Лора уезжала к дяде Эндрю, у меня были другие компаньонки, но она — моя самая любимая.

— Вы очень на нее похожи?

— Хотелось бы надеяться. Поскольку у нее только сыновья, она всегда относилась ко мне как к дочери.

— А ваша мать давно умерла?

Джослин нахмурилась — так бывало всякий раз, когда упоминали ее мать. Избегая прямого ответа, она сказала:

— Я ее почти не помню.

— Простите, мне очень жаль… — пробормотал Дэвид. — А вот мой отец прожил довольно долго. Он увлекался науками, и ему нравилось учить нас с Салли. Я прекрасно помню, как мы сидели с ним в библиотеке и он показывал нам свой огромный глобус. А еще он брал нас на прогулки, и мы гуляли недалеко от нашего дома.

Джослин вдруг вспомнилось: ее мать плетет венок из весенних цветов, а потом надевает его ей на голову со смехом и поцелуями. Она с трудом проглотила вставший в горле ком. К глазам внезапно подступили слезы.

— Похоже, ваш отец был мягким человеком. Совсем не таким, как ваши братья.

— Они совершенно не походили на отца, — подтвердил Дэвид. — Первый брак отца был заключен по соглашению между семьями. А мою мать он выбрал сам. Отец любил ее по-настоящему.

Какое-то время они шли молча. Однако Джослин то и дело поглядывала на майора. Хотя длительная прогулка явно требовала от него немалых усилий, он держался очень неплохо. Возможно, майор правильно поступает, заставляя себя двигаться как можно больше, решила Джослин. Он шел, опираясь на трость, но при этом уже не казался больным и слабым. Более того, благодаря высокому росту и широким плечам майор выглядел довольно внушительно.

— Я много думал о том, что вчера говорил Крэндалл, — проговорил он неожиданно.

— Я тоже, — кивнула Джослин. — И я обратила внимание: он не стал спрашивать, действительно ли существует основание для признания брака недействительным. Крэндалл говорил лишь о том, как разумнее всего вести дело.

Дэвид пожал плечами:

— Он обязан представлять ваши интересы. Возможно, ему легче это делать, не зная всей правды о нашем деле.

Джослин почувствовала укол стыда: из-за нее Дэвиду придется лгать — во всяком случае, говорить полуправду. Ситуация оказалась ужасно неприятной. Однако ей пришлось признать: выход из нее был только один.

— Крэндалл сказал кое-что… И я много думал об этом, — снова заговорил Дэвид.

Он умолк, и Джослин спросила:

— Думали о чем?

Дэвид сделал глубокий вдох:

— Я — незавидная партия, но… по закону мы считаемся мужем и женой. Вы не рассматривали возможность остаться замужем? Ведь Крэндалл это предложил… — Он остановился и повернулся к ней:

— Я не знаю, чего вы ждете от мужа, но если любви… Мне кажется, что полюбить вас было бы очень легко.

Джослин пристально посмотрела на майора.

— Нет, — прошептала она.

Ведь они уже стали добрыми друзьями… Она доверяет ему, и ей хорошо в его обществе… Как он может такое предлагать? Тогда все изменится — и отнюдь не к лучшему.

Молчание становилось все более напряженным. Джослин хотела отвести взгляд — и не смогла. Дэвид же по-прежнему стоял прямо перед ней. Стоял, пристально глядя ей в глаза. Он — сильный мужчина, у него есть чувство юмора, ум и благородство… Может, он действительно полюбит ее?

Эта мысль привела ее в ужас. Нет, ей не нужна его любовь! Дружба гораздо надежнее — и гораздо прочнее.

— Нет, — повторила она уже решительнее. — Вы… вы мне очень нравитесь, но не как муж.

Дэвид застыл в полной неподвижности, и Джослин показалось, что он разгневан. Но он вдруг улыбнулся и с невозмутимым видом проговорил:

— Я подозревал, что ваша реакция будет именно такой, но было бы глупо не рассмотреть и этот вариант. — Майор галантно протянул Джослин руку. — Думаю, нам следует заглянуть к вашему повару. Возможно, у него еще остались булочки с изюмом?

У Джослин от облегчения даже немного закружилась голова. Она взяла майора под руку, и они направились к дому. Она не подозревала, как ценит его дружбу. Не подозревала до той ужасной минуты, когда ей показалось, что этой дружбе пришел конец.


Джослин была права, когда сказала, что в беседке очень приятно читать в жаркие летние дни. Однако Дэвид даже не заглянул в газету. Сидя в беседке, он смотрел на розы и думал о Джослин. Когда они вместе гуляли по саду, она была очаровательна в своем простеньком утреннем платье. А пряди ее чудесных волос, казалось, вспыхивали под лучами солнца. И она была такой счастливой, держалась так непринужденно…

Понимая, что пришло время проверить ее чувства, он сказал, что, может быть, не стоит расторгать их брак. Но Джослин ответила решительным «нет». Почему же она так отреагировала на его предложение? Она не оскорбилась — это было очевидно. Скорее, удивилась. Возможно, даже испугалась.

Испугалась? Нет, наверное, он все-таки ошибся. Но какие бы чувства она в тот момент ни испытывала, Дэвид был абсолютно уверен: Джослин не походила на женщину, отказывающую мужчине только потому, что любит другого. Скорее всего ее отказ вызван какими-то другими причинами.

Ему тогда ужасно хотелось заключить ее в объятия и сказать, что с ним ей ничего не угрожает. Но такой жест был бы совершенно неуместен. Он постарался разрядить атмосферу — и был вознагражден ее радостной улыбкой.