Маргарита Южина - уДачный отпуск

– Не смей трогать тети-Лидину постель!! Хам! – орала Аня. – Она подумает, что мы надругались над ее гостеприимством!

– Ну… над гостеприимством – это не самое страшное, – упрямо заворачивал Аню в одеяло Савушкин. – Да не дрыгай ногами!.. Не знаешь, у нее варенье малиновое есть?

– Знаю, – проговорила Аня, уже успокоившись. – Есть варенье. Только дома, в городе.

– М-да, – крякнул Данил. – Придется тебя растереть. Ну, чтоб не простыла.

Аня изумленно захлопала ресницами, а потом осторожно напомнила:

– У меня промокли шорты, то есть то, что под ними. Ты что собрался растирать?

– Понятно, – почесал нос Данил. – Значит, старый дедовский ремень. Разогревает на раз.

– Ты что, издеваешься, да? – пискнула Аня.

– Да, издеваюсь. Потому что нет здесь никакого ремня, я уже смотрел. Значит… значит, сиди так, пока не высохнешь. Можешь поспать. Я тебе даже колыбельную исполню… Баю-баю, на край не ложись, а то волк придет и съест!.. черт, как там правильно-то… Ну, короче, смысл такой… Баю-бай!

– Не-е-е-ет! – взвизгнула Аня. – Только не колыбельную! От твоего пения не только уснуть – умереть хочется. Давай лучше просто поговорим. Расскажи, где ты работаешь? Что ты любишь делать?

– Ты уже спрашивала. Не повторяйся, – прервал ее Данька. – Давай, разговаривай дальше.

Аня призадумалась. Она же должна как-то внушить Даньке, что его любят… нет, не той пламенной любовью, а… нормально так, спокойно, по-дружески. Должна ему показать, что он нужен, что он интересный, важный человек…

– Данька, а чего у вас детей нет? – неожиданно для себя ляпнула она.

Савушкин медленно вздернул бровь и только потом повернулся к Ане:

– Куда это тебя завернуло? Что это за нездоровый интерес? Спи давай!

– Нет, ну погоди… ну как же… вы столько живете, у вас семья, а… а детей нет, – мямлила Аня.

Савушкин весело фыркнул и спросил почти шепотом:

– Ты представляешь: Сонечка – и мама! Это же слова-антиподы! Ха! Моему ребенку нужна настоящая мать – заботливая, терпеливая, умненькая.

– Такая мама всем нужна, но у тебя-то Сонечка! – не понимала друга Аня.

– Вот и я про то же, – мотнул головой Данил. – А потому – никаких детей! Спи быстро, говорю!

Аня задумчиво уставилась в окно: ну и чем его привязать к жизни?

– Данька, а ты собачку себе завести не хочешь?

– Нет, она меня сегодня точно доконает. А собачке, думаешь, забота не нужна, да?

– Ну ты и будешь о ней заботиться!

Данька уставился ей прямо в глаза и зацокал языком:

– Ай-яй-яй, Мальцева. И что ж тебе так хочется повесить мне на шею хомут? Вот прямо тошно тебе, что у человека жизнь спокойная, да? Надо дегтя килограмм, да? Давай лучше я о тебе заботиться буду, как о собачке. Гулять водить, кормить, здоровьем интересоваться. Если станешь вести себя плохо – газетой по морде. И каждые полгода – к ветеринару, на плановый осмотр. Не жизнь, а сказка! Соглашайся, Мальцева, второй раз не предложу.

Аня дернулась, хотела было ответить противному Савушкину достойно, но… вдруг в мозгу у нее блеснула яркая идея. А что, если Данька и в самом деле начнет о ней заботиться? Тогда совершенно точно, что Сонечка примчится молнии метать и завоевывать внимание супруга. То есть… если верить Лопе де Вега, то любовь и от ревности может зажечься. Сонечка ведь к мужу уже привыкла, точно к дивану, он ее давно не интересует, потому как уверена, что никуда он от нее, такой красавицы, не денется. Но стоит только показать, что Данька нашел другую, как Сонечка такую икру метать начнет! Да к тому же – в старых добрых традициях – она просто не сможет допустить, чтобы Ане кто-то оказывал знаки внимания. А если этот кто-то окажется ее собственным му-у-у-ужем! Тогда – все! Реверансы Даньке обеспечены. Да и потом – если Даньке требуется забота о ком-то, чем Аня хуже собачки? Пусть она станет его головной болью… тогда, может, уйдет боль сердечная…

– Ань! Ну ты что, опять меня не слушаешь? – уже который раз спрашивал о чем-то Данил.

– Я обдумываю твое предложение, – дернула подбородком Аня. – И – да, я согласна!

– Ты про что?

– Как это про что?! – вскинулась Аня. – А про собачку! Про то, что ты будешь обо мне заботиться! Сам предлагал… гулять, кормить…

– …ветеринара… – подсказал Данька и прищурился. – Я помню, но только… Ты проясни мне ситуацию… м-м-м… а как твой питерский суженый?

Аня весело фыркнула – она предлагала Даньке совсем не то! Да он и сам все поймет!

– Данечка! – точно добрая мама заговорила Аня. – Мой питерский суженый, как ты говоришь, прекрасно меня понимает! Я ему все расскажу, он совершенно не будет беспокоиться, ну что ты!

– Да я тоже так думаю, – посмотрел куда-то в окно Савушкин. – Мы вон сегодня сколько времени здесь, а он ни разу тебе не звякнул, сразу видно – парень совершенно не обеспокоен.

– Это… Это потому что у меня телефон старый! – вскинулась Аня. – И он не срабатывает! Вот когда я звоню, он работает, а когда мне – молчит, гад. А ты… даже и не думай! Георгий знаешь какой! Он… Он о-го-го!!

– Что это за «и-го-го», конь, что ли? – поморщился Данька. – Ой, Мальцева, и что тебя все время к жеребцам тянет? Нет бы умненьких любить, положительных, верных, примерных…

– Так где их взять-то?!

– А я?! – возмущенно вытаращился Данька. – Рядом с ней такое сокровище, а она… Прям совсем бабы заелись! Я тут из кожи вон лезу, а ей – все по фигу!.. полное равнодушие! пофигистка какая! Нет бы сказала: «Как пи€нгвин любит свое яйцо, люблю я, Даня, твое лицо!»

Данька сказал и осекся. Он саданул по больному. Еще тогда, в десятом классе, Данька решал сложную задачу для нее, для Ани, та сидела рядом, пялилась на его сдвинутые брови и в благодарность написала ему такую вот маленькую идиотскую записочку: «Как пи€нгвин любит…» А он ей ответил: «Не таращься в мое темя и попробуй не мешать, я лога€рифм и коси€нус не могу за хвост поймать».

Господи, и как же давно это было! И какими счастливыми они были тогда… И почему она не боролась за своего Даньку? Почему не позволила ему даже объясниться, ведь знала, что за человек эта Сонька! А теперь… Ну и что? И получила подруженька Савушкина, и на фиг он ей не нужен: и тащить тяжко, и бросить жалко.

Аня поежилась под одеялом, отогнала грустные мысли и высунула ноги.

– Ну что, мы все полили, пора и честь знать… – поднялась она с дивана.

– Точно, пора уже, – подхватился Данил и, стараясь не смотреть на подругу, стал собирать вещи. – Ань, ты мой телефон не видела? И куда я его… вот ведь здесь же лежал…

– Давай позвоню, заиграет – найдем.

Аня позвонила, и телефон нашелся, а пока искали – напряжение спало.

– Ты обратно дорогу найдешь? – уже в машине спросила Аня. – Я не помню, как ехать.

– Кто б сомневался, – фыркнул Савушкин. – Тебе б в Сусанины. Цены бы не было!.. Ключи взяла?

– А их не надо брать, они в тайничке, – отмахнулась Аня и озабоченно взглянула на часы. – Это же сколько мы поливали? Смотри, как темно. Вот тебе сейчас попадет! Соня же волнуется.

Данька обернулся и весело усмехнулся:

– А я скажу ей… погоди-ка, что она мне сегодня сказала… Ага! Я скажу, что меня одна моя подружка попросила посидеть с больным ребенком всего одну ночку! Ха!

– Это… Это Соня тебе сказала, что ли? – захлопала ресницами Аня.

– Конечно! Или еще можно придумать… как же там… Вот! Наш автобус сломался, и мы ждали, когда водитель его исправит. Не веришь – вот у меня и билетик остался. Или еще – замок у сапога оторвался. Не веришь? Вот у меня и сапог при себе! Вплоть до похищения инопланетянами. Класс?

– А то… – осторожно отозвалась Аня.

А он-то, оказывается, все знал!! Про все Сонькины гулянки! Про всех ее мужиков! Еще бы у мужика не болело сердце! Только… только почему же он все это терпит?

– Данька, а ты любишь оленей? – не удержалась она. – Ну таких… благородных, с ветвистыми рогами?

Данька фыркнул, а потом ответил совершенно серьезно:

– Я бобров люблю, они хатки строят. Из бруса.

Аня ничего не поняла, но спрашивать не решилась. Да и зачем? Они ехали по пустой дороге, перед ними разбегались огромные сосны, а там, за далекими полянами, садилось солнце, и в его последних лучах нежился город, уставший от дневных забот, от суеты, от грохота и шума. Из динамиков тихонько лилась приятная, чуть грустная мелодия, и говорить не хотелось вовсе, а хотелось ехать и ехать, чтобы эта дорога никогда не кончалась, а город… город, чтобы так и оставался в поле зрения, но все же вдалеке. А рядом… рядом только до боли знакомый красивый профиль сильного мужчины… чужого мужа…

– Ты завтра работаешь? – спросила Аня.

– Да, – кивнул Данил.

И снова повисла пауза. Аня его слишком хорошо знала – сейчас и он думает о том, чтобы этот город никогда не приближался, чтобы дорога бежала вечно, а музыка никогда не заканчивалась. А может… может, он думал совсем о другом…

Аня зашла к себе в квартиру, услышала, как щелкнул замок у соседей, и опустила сумки. Сейчас надо бы оттащить сумки на кухню, разобрать, залезть под душ и сбегать к тете Лиде, но… Она тихо бродила по комнате, боясь спугнуть переполнявшее ее чувство. Ей казалось, что время повернуло вспять. Вернулось лет на десять назад – туда, где она сидела за партой, коверкала язык на ненавистном английском и каждое утро надолго замирала возле зеркала, потому что в школе хотелось появиться непременно с накрашенными ресницами. Тогда она ссорилась с мамой из-за непростительно короткой юбки и надевала тоненькие колготочки в самый лютый мороз, и… и чуть не умерла от предательства. А потом… потом экзамены, хоть убей, она сейчас не вспомнит, какой билет ей достался, да ей было все равно. Аттестат. Институт. Снова любовь. Снова предательство. И бегство. Далеко, в самый красивый город – в Санкт-Петербург! Новые знакомые, тоска… съемная квартира, копейки до получки… опять тоска… и… ОН!! Красив как бог! Остроумен, элегантен, с пластикой матерого котяры! Георгий!

Аня схватила трубку телефона и на память набрала номер.

– Ань, привет, – сразу же отозвался Георгий. – А я тебе…

– Да-да, я знаю, ты звонил, а у меня телефон… – затараторила в трубку Аня.

– Малыш, ну когда уже ты купишь себе сносную трубу?

– Вот… как только вернусь в Питер, вместе и купим, ты же знаешь, я совсем не разбираюсь в этих телефонах.

– Ну-у, когда это еще будет… – прохныкал Георгий и понизил голос: – Ты там как? Не сильно загуляла? Ты у меня смотри! А то, наверное, забыла про меня со своим сердечником.

– Жорка! Ну что ты такое говоришь? – счастливо засмеялась Аня.

Она так рада была его слышать! Правда, хотелось еще и увидеть, прижаться к щеке, погладить по волосам, но…

– А мы на фабрике новый цех открываем. Так что… может быть, тебя поставим начальницей цеха, – порадовал Георгий. – Ты как?

Аня оторопела:

– Жор… а я, наверное, не справлюсь, – испуганно пролепетала она.

– Да ну! Чего не справишься-то? Ну и не справишься, поменяем, да и все. А ты пока подучишься, делов-то!

– А ты что… ты уже на фабрике? – вдруг насторожилась Аня.

– Да куда там! Мне еще здесь знаешь сколько сидеть! – тяжко вздохнул Георгий. – Это мне Борька звонил, братец держит меня в курсе всех дел. Кстати, он и предложил твою кандидатуру. А я уж так поддержал, так поддержал! Так что, малыш, веди себя хорошо, а то как же – начальник цеха и с подмоченной репутацией! Это ж почти мэр производства!

Аня прижала трубку к лицу и счастливо вздохнула:

– Я по тебе скучаю. Очень-очень. Скажи мне что-нибудь.

– Я тоже, – отозвался Георгий и умолк.

В прихожей звякнул звонок.

– Жор! Ко мне кто-то пришел, я потом перезвоню.

– Не понял… кто это к тебе? – недовольно пробурчал Георгий. – Ань, у тебя там что, проходной двор?

Аня не выпускала трубку, а сама уже бежала открывать.

На пороге стояла тетя Лида.

– Жора! Это моя соседка, тетя Лида, – счастливо смеялась Аня. – Теть Лида, скажите что-нибудь.

– Так и я пришла… чтоб сказать-то… – начала было пожилая женщина и примолкла – Аня докладывала в трубку.

– Слышал?! Ха-ха! Ой, ну какой ты у меня ревнивый, дурачок!

– Вот теперь слышу, – пробурчал «дурачок». – Ладно, Ань, пока. Завтра созвонимся. А то у меня тут тоже… ну надо же, тоже кто-то звонит!

Аня попрощалась и повернулась к гостье.

– Теть Лида-а-а-а! Как у вас на даче замечательно!! Мы вам все помидоры полили и еще цветочки!

– Вот я и пришла спросить-то… – засветилась тетя Лида. – А ты не углядела, лилии уже цветут?

– Видела – зацветают.

– Ну ты посмотри, а! – шлепнула себя по бокам женщина. – Ведь какая зима была правильная, все как надо: сначала снег лег, потом морозы ударили, а лилии в этом году так спят долго!

Аня слушала соседку, кивала, но мысли ее витали вовсе не возле лилий. У нее внутри все пело: это же надо, ее хотят назначить начальницей цеха! Растет карьера! И получать она будет больше. Нет, конечно, и ответственность другая, да разве Аня когда-то боялась ответственности? Да она свой цех в передовики выведет! Хотя точно неизвестно – есть ли передовики на частных фабриках. Но как бы то ни было, Георгий не пожалеет.